эскимосы упивались горячей моржовой кровью, что было для них истинным
наслаждением.
доставляло огромное удовольствие обойти все комнаты, посмотреть, как и что
шьют, и последить за кулинарными манипуляциями миссис Джолиф. Она
спрашивала английские названия предметов и часами беседовала с миссис
Полиной Барнет, если только старательное подыскивание понятных друг для
друга слов можно назвать беседой. Когда путешественница читала вслух,
Калюмах слушала ее с напряженным вниманием, хотя, конечно, мало что
понимала.
ритма, песни холодные, леденящие душу, печальные, с непривычным для
европейского уха чередованием рифм. У миссис Полины Барнет хватило
терпения перевести один такой образчик гиперборейской поэзии - любопытную
гренландскую "сагу", грустный напев которой, прерывавшийся паузами и
поражавший неожиданной сменой тональностей, не лишен был своеобразной
прелести. Вот слова этой песни, выписанные из альбома самой
путешественницы:
попрощаться с его обитателями. Калюмах сильно привязалась к
путешественнице, и та охотно удержала бы ее при себе, но молодая туземка
не хотела расставаться со своими. Однако она пообещала следующим летом
непременно побывать в форте Надежды.
маленькое медное колечко и в свою очередь получила агатовое ожерелье,
которое тут же надела на себя. Джаспер Гобсон распорядился снабдить этих
бедняков провизией на дорогу. Ее сложили в их сани, и Калюмах сказала
несколько благодарственных слов; после этого необычайное семейство
направилось на запад и вскоре скрылось в густом, нависшем над побережьем
тумане.
20. РТУТЬ ЗАМЕРЗАЕТ
Тем не менее они старались не особенно удаляться от форта, да в этом и не
было надобности: обилие дичи позволяло им действовать на ограниченном
пространстве. Лейтенанту Гобсону оставалось только радоваться, что он
решил основать факторию в этой точке континента. В капканы попадалось
множество различных пушных зверей. Сэбин и Марбр убили немало полярных
зайцев. Штук двадцать голодных волков было прикончено из ружей. Эти
хищники вели себя крайне вызывающе и, собираясь стаями вокруг форта,
оглашали воздух хриплым воем. Со стороны ледяного поля, между торосами,
часто показывались громадные медведи, за приближением которых настороженно
следили охотники.
экскурсии. Поднялся северный ветер, и опять начались жестокие морозы. На
воздухе нельзя было оставаться без риска мгновенно закоченеть. Термометр
Фаренгейта упал до восемнадцати градусов ниже нуля (-28oC). Ветер свистел
подобно залпам картечи. Прежде чем снова затвориться в доме, Джаспер
Гобсон позаботился о животных: собакам и оленям задали корму на несколько
недель вперед.
так свято соблюдают англичане. Его справили истово и благоговейно.
Зимовщики благодарили провидение за то, что оно до сих пор хранило их от
беды. Вечером труженики фактории, отдыхавшие весь сочельник, собрались за
роскошно убранным столом, на котором красовались два громадных пудинга.
зала, освещенная синеватым пламенем брандвейна, приняла фантастический
вид. Дрожащие отсветы заиграли на добродушных лицах солдат, оживленных
предвкушением веселья, которое обещал им горячий напиток.
национальным угощеньем и погас.
ярко освещенной. В окно проникал красноватый свет, не заметный ранее за
светом ламп.
соседству с мысом Батерст?
извержение вулкана.
горизонт был в огне. Вершины огнедышащих сопок, находившихся километрах в
тридцати от мыса Батерст, не были видны, но огненный столб, взметнувшись
высоко в небо, бросал на всю окрестность рыжий отблеск.
Барнет.
небесного? Но вступать в спор с астрономом не захотел никто: несмотря на
стужу и пронизывающий ветер, все высыпали во двор любоваться полыхавшим в
черном небе ослепительным столбом пламени.
так плотно закутаны в густые меха, они услышали бы доносившийся издали
глухой гул извержения и поделились бы впечатлениями от этого грозного
зрелища. Но, укрытые с головой, зимовщики не могли обмениваться словами и
ничего не слышали. Им оставалось только глядеть. Зато какая величественная
картина предстала перед их взорами! Какое незабываемое воспоминание запало
им в душу! Между бездонным мраком небес и необъятной белой пеленою снега
протянулись полосы вулканического огня, порождавшие световые эффекты,
которых не описать никакому перу и не передать никакой кисти. Гигантское
зарево охватило полнеба, одну за другою затмевая звезды. Снежный покров
отливал всеми оттенками золота. Торосы на ледяном поле, а за ними огромные
айсберги, словно бесчисленные горящие зеркала, отражали каждую вспышку
пламени. Снопы света преломлялись и отсвечивали в гранях льда, а ледяные
плоскости, по-разному наклоненные, отбрасывали их с еще большим блеском,
придавая им новую окраску. Поистине волшебное скрещение лучей! Казалось,
грандиозная ледовая декорация была, точно в феерии, нарочно воздвигнута
для этого праздника света!
не один нос едва не заплатил дорогой ценой за удовольствие, которое в
ущерб ему получили на свирепом морозе глаза!
Можно было опасаться, что на ртутном термометре не хватит делений и
придется пустить в ход спиртовой градусник. И действительно, в ночь с 28
на 29 декабря ртутный столбик упал до тридцати двух градусов ниже нуля
(-36oC).
удавалось поднять выше двадцати градусов (-7oC). Зябли даже в жилых
комнатах, и жар печи в десяти футах уже совершенно не ощущался. Лучшее
местечко предоставили младенцу, колыбельку которого поочередно качали все,
кто подходил к очагу погреться. Строжайше было запрещено отворять окно и
дверь, иначе скопившиеся в помещении пары немедля обратились бы в снег. В
сенях человеческое дыхание мгновенно замерзало. Со всех сторон раздавался
громкий сухой треск, очень удивлявший тех, кому в этом климате все было
внове. Это трещали под действием мороза стволы деревьев, из которых были
сложены стены дома. Запас спиртных напитков, водки и джина поспешили
спустить с чердака в общую залу, ибо спирт уже сгустился на дне бутылок в
виде шариков. Пиво из еловых почек замерзло, и бочки полопались. Твердые