там, на юге... Это был своего рода мираж, так часто появляющийся у этих
песчаных берегов,- чудесный феномен, обманывающий зрение.
Утром 11 марта пакетбот "Оксус" закончил наконец приготовления к отплытию и
погрузил уголь, необходимый для перехода через Индийский океан, включая
обычные стоянки в промежуточных портах.
Не следует удивляться, что дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль уже на
рассвете прибыли на пакетбот, опередив Бен-Омара и Саука.
Этот большой пакетбот, в основном предназначенный для коммерческих грузов,
был приспособлен и для перевозки пассажиров, большей частью следовавших в
Бомбей; лишь немногие должны были высадиться в Адене и Маскате.
К одиннадцати часам утра "Оксус" снялся с якоря и вышел на длинный фарватер
Суэца. Поднялся довольно свежий северо-западный ветер, имевший тенденцию
перейти в западный. Так как из-за частых остановок путешествие должно было
продлиться не меньше двух недель, Жюэль заказал каюту с тремя выдвижными
койками, предназначенными для послеобеденного или ночного сна.
Само собой разумеется, что Саук и Бен-Омар заняли другую каюту, из которой
нотариус выходил весьма редко и очень ненадолго. Дядюшка Антифер, твердо
решив свести до минимума общение между обеими сторонами, объявил об этом
злополучному нотариусу со свойственной ему деликатностью белого медведя:
- Господин Бен-Омар, мы путешествуем вместе, это решено, но каждый идет
своей дорогой. Я пойду по моей, вы - по вашей... Достаточно того, что вы
засвидетельствуете мое вступление во владение наследством, и баста! А
затем, я надеюсь, мы будем иметь удовольствие никогда больше не встречаться
ни на этом, ни на том свете!..
Пока "Оксус" спускался вдоль залива, защищенного возвышенностями перешейка,
плавание было так же спокойно, как по озеру. Но, когда он вышел в Красное
море, ветры, налетающие из аравийских пустынь, встретили его довольно
сурово. Началась такая сильная бортовая качка, что заболело большинство
пассажиров. Назима, по-видимому, качка беспокоила не больше, чем дядюшку
Антифера и Жюэля, и не больше, чем Жильдаса Трегомена, реабилитировавшего в
своем лице корпорацию моряков пресных вод. Что же касается нотариуса, то
никаким пером не описать то жалкое состояние, до которого он дошел. Он ни
разу не показался ни на палубе, ни в салоне, ни в столовой. Вообще его
никто не видел за все время плавания, и только из-за двери каюты доносились
его жалобные стоны. Действительно, для него было бы гораздо лучше
превратиться на время путешествия в настоящую мумию... Славный Трегомен,
чувствовавший сострадание к несчастному, навещал его несколько раз, что
никого не удивляло, так как все знали доброту и отзывчивость этого
человека. А дядюшка Антифер, не простивший Бен-Омару попытки похитить его
широту, только пожимал плечами, когда Жильдас Трегомен пробовал разжалобить
его и вызвать сочувствие к несчастному больному.
- Ну что, лодочник,- говорил он Трегомену, грызя свой чубук и перекатывая
его из стороны в сторону,- вывернуло твоего Омара наизнанку?..
- Почти.
- С чем тебя и поздравляю!
- Старина, неужели ты не навестишь его... хоть один разок?..
- Конечно, лодочник, конечно!.. Я непременно навещу его... когда от Омара
останется одна скорлупа!
Ну как можно говорить серьезно с человеком, который так отвечает и при этом
заливается смехом!
Но если нотариус во время плавания никому не докучал своим присутствием, то
его клерк Назим часто вызывал в дядюшке Антифере вполне законное
раздражение. Нельзя сказать, что Назим навязывал ему свое присутствие...
Нет! Да и зачем ему было это делать, раз они не могли беседовать: ведь
считалось, что Назим не знает французского языка... Но мнимый клерк всегда
оказывался рядом; он подглядывал исподтишка за малуинцем, словно выполняя
поручение своего патрона. С каким бы наслаждением дядюшка Антифер вышвырнул
его за борт!.. Конечно, если допустить, что египтянин был таким человеком,
который потерпел бы подобное обращение с собой.
Переход по Красному морю был труден, хотя еще и не наступила невыносимая
жара. В это время, как известно, работу у паровых котлов могут выдержать
одни арабы - только они обладают способностью переносить такую жару, при
которой в несколько минут сваривается яйцо.
15 марта "Оксус" достиг наиболее узкого места Баб-эль-Мандебского пролива.
Оставив по бакборту английский остров Перим, три француза приветствовали
флаг своей родины, развевающийся над крепостью Обок на африканском
берегу[103]. Затем пароход вышел на морской простор Аденского залива и
направился к порту, носящему то же название. Здесь должны были высадиться
несколько пассажиров.
Аден - еще один ключ в связке ключей Красного моря, висящей на поясе
Великобритании, этой хлопотливой, вечно озабоченной хозяйки! Благодаря
острову Перим, превращенному ею во второй Гибралтар, она держит в своих
руках вход в этот коридор длиною в шестьсот лье, ведущий в Индийский океан.
Хотя гавань Адена понемногу заносит песком, она располагает, однако,
обширной и удобной якорной стоянкой на восточной стороне, а на западной -
таким хорошим доком, что в нем может укрыться целый флот. Англичане
обосновались в Адене с 1823 года. Этот город, процветавший еще в XI и XII
веках, как бы самой судьбой был предназначен для того, чтобы стать огромным
складом, куда стекались товары из далеких восточных стран.
К тридцати тысячам жителей Адена в тот вечер прибавилось еще три человека -
три француза. В течение двадцати четырех часов Франция была представлена
здесь тремя отважными малуинцами.
Дядюшке Антиферу и в голову не приходило сойти с пакетбота. Он проводил
время, бранясь из-за этой случайной стоянки, которая, к его величайшему
негодованию, сделала возможным появление на палубе "Оксуса" нотариуса
Бен-Омара. Но в каком виде! О боже! У него едва хватило сил дотащиться до
юта.
- А! Это вы, господин Бен-Омар? - произнес Пьер-Серван-Мало с напускной
серьезностью.- Ба! А ведь я вас не узнал!.. Вряд ли вы дотянете до конца
путешествия!.. На вашем месте... я бы остался в Адене...
- Я бы и сам этого хотел! - пролепетал несчастный, и голос его был тих, как
легкое дуновение ветерка.- Несколько дней отдыха могли бы меня поставить на
ноги... и если бы вы согласились подождать следующего пакетбота...
- Очень жаль, господин Бен-Омар, но я тороплюсь вручить вам кругленькую
сумму, которая вам причитается, и, к величайшему моему огорчению, не могу
задерживаться в пути!
- А еще далеко?
- Больше чем далеко! - ответил дядюшка Антифер, описав рукой дугу
совершенно немыслимого диаметра.
Вслед за тем Бен-Омар, тащась, как лангуста[104], добрался до своей каюты,
надо полагать, не очень ободренный этим коротким разговором.
Жюэль и Трегомен вернулись к обеду на пакетбот и, конечно, не стали
делиться с Антифером своими впечатлениями от посещения Адена - он все равно
не стал бы их слушать.
На следующий день, после полудня, "Оксус" вышел в море и никак не мог
похвастать приемом индийской Амфитриты[105] - Жильдас Трегомен произносил:
"Амфит-рюиты". Богиня была своенравна, капризна, раздражительна, и это дало
себя знать на борту парохода. Лучше и не думать о том, что происходило в
каюте Бен-Омара! Если бы его вынесли на палубу завернутым в одеяло и
захотели бросить с ядром на ногах в объятия упомянутой богини, вряд ли у
него хватило бы сил воспротивиться преждевременной погребальной церемонии.
Погода улучшилась только на третий день, когда потянул северо-восточный
ветер, что дало возможность пакетботу укрыться у Хадрамаутского
берега[106].
Нетрудно догадаться, что если Саук безболезненно переносил все превратности
плавания и не чувствовал физических страданий, то совсем иным было его
моральное состояние. Зависеть от какого-то проклятого француза, не иметь
возможности вырвать у него тайну острова, быть вынужденным следовать за ним
до... до тех пор, пока он не остановится!.. Будет ли это в одном из портов,
лежащих на пути "Оксуса" - в Маскате, Сурате или Бомбее?.. Не поплывет ли
малуинец дальше, через Ормузский пролив, если он намерен высадиться в
Конюшевский Владислав
Якубенко Николай
Самойлова Елена
Лукьяненко Сергей
Роллинс Джеймс
Орловский Гай Юлий