опускающихся железных дверей. Когда они подошли совсем близко к тому
месту, где притаилась Дениза, она метнулась в глубь кружевного отдела, но,
заслышав чей-то резкий окрик, тотчас же со всех ног бросилась к двери,
ведущей наверх. Она узнала голос Делоша: он ночевал в своем отделе на
узкой железной кровати, которую раскладывал каждый вечер; он еще не спал,
вновь переживая с открытыми глазами сладкие часы, проведенные за городом.
перед Денизой на лестнице, со свечкой в руке.
здесь тем, что забыла кое-что у себя в отделе и вот теперь ей пришлось
спуститься вниз. Но он не рассердился, он смотрел на нее со своим обычным
видом, отеческим и внимательным.
она поняла, в чем он ее подозревает.
шляпку, украшенную простой голубой лентой. Неужели эта дикарка станет со
временем хорошенькой девушкой? От нее веяло свежим благоуханием деревни,
она была так прелестна со своими пышными, растрепавшимися волосами. А он,
целых полгода считавший ее ребенком и дававший ей иногда советы,
подсказанные опытом и коварным желанием видеть, как развивается и гибнет в
Париже женщина, - он теперь уже не смеялся; он испытывал невыразимое
чувство удивления и робости, смешанное с нежностью. Она так похорошела,
конечно, оттого, что у нее есть любовник. При этой мысли ему показалось,
что любимая птичка, которой он забавлялся, до крови, больно клюнула его.
дожидаясь, когда он ее отпустит.
6
служащих охватила тревога и страх. Предстояли массовые увольнения,
посредством которых дирекция "чистила" магазин, куда в пору июльской и
августовской жары покупательницы почти не заходили.
заведующих отделами в сторону. Зимою он в интересах торговли советовал им
нанимать лишних продавцов, имея в виду впоследствии оставить из них только
лучших. Теперь же требовалось максимально сократить расходы, поэтому на
мостовую выбрасывали добрую треть приказчиков, выбрасывали слабых, тех,
которые позволили сильным пожрать их.
говорил Муре заведующим отделами. - Нельзя же их оставлять, чтобы они
сидели сложа руки.
прибавлял:
а в октябре наймете новых; народа на улицах сколько хочешь.
страшное: "Пройдите в кассу". Эти слова обрушивались, как удар топора.
Бурдонкль находил всевозможные предлоги для чистки. Он изобретал
провинности, придирался к малейшей небрежности. "Вы изволили сидеть,
сударь? Пройдите в кассу!", "Вы, кажется, вздумали возражать? Пройдите а
кассу!", "У вас ботинки не вычищены? Пройдите в кассу!" Даже самые храбрые
трепетали при мысли о страшном следе, который он оставлял за собой. Но
поскольку этой механики оказывалось недостаточно, Бурдонкль изобрел
ловушку, при помощи которой в течение нескольких дней без труда
расправлялся с намеченным количеством продавцов. В восемь часов он
становился у подъезда с часами в руках, и, в случае если опоздание
превышало три минуты, неумолимое "Пройдите в кассу!" сносило головы
бегущим сломя голову молодым людям. Все шло как по маслу - быстро и чисто.
приказчику, раздражавшему его своим кривым носом. - Пройдите в кассу!
сохранения содержания: это было более гуманным способом сократить расходы.
Впрочем, в силу необходимости или привычки продавцы мирились со своим
ненадежным положением. С самого приезда в Париж они толклись в торговом
мире, начинали ученичество в одном месте, заканчивали его в другом,
подвергались увольнению или уходили сами, внезапно, ради случайной выгоды.
Фабрика останавливается, - у рабочих отнимают кусок хлеба, и все это
происходит под равнодушный грохот машины: бесполезное колесо спокойно
отбрасывают в сторону, как железный обруч, к которому никто не чувствует
благодарности за его былые услуги. Тем хуже для тех, кто не умеет брать с
бою свою долю!
Каждый день рассказывали все новые и новые истории. Перечисляли уволенных
продавцов, как во время эпидемии перечисляют умерших. Отделы шалей и
шерстяной подверглись особенно тяжелому испытанию: за неделю оттуда
исчезло семь приказчиков. Затем разыгралась драма в бельевом отделе, где
какая-то покупательница, почувствовав себя дурно, обвинила продавщицу в
том, что та наелась чесноку; продавщицу немедленно уволили, хотя вся вина
этой недоедавшей и вечно голодной девушки состояла в том, что она съела за
прилавком несколько хлебных корок. Достаточно было малейшей жалобы
покупательницы, чтобы правление становилось неумолимым: никакие оправдания
не принимались, служащий был всегда виноват и подлежал изъятию, как
негодный инструмент, вредящий механизму торговли; товарищи опускали
головы, даже не пытаясь защищать его. В атмосфере паники каждый трепетал
за себя. Миньо, вышедший однажды из магазина с каким-то свертком под
сюртуком, что было против правил, чуть было не попался и уже считал себя
выброшенным на мостовую. Льенар, славившийся своей ленью, не вылетал за
дверь только благодаря положению, которое занимал в торговле его отец,
хотя однажды после полудня Бурдонкль и застал его спящим за кипами
английского бархата. Но в особенности беспокоились Ломмы; они каждое утро
ожидали увольнения Альбера: в дирекции были очень недовольны тем, как он
ведет кассу; кроме того, к нему приходили женщины и отвлекали его от
работы; г-же Орели уже дважды приходилось упрашивать за него дирекцию.
вечном ожидании катастрофы. Как ни старалась она быть мужественной, как ни
вооружалась своей веселостью и умом, пытаясь не поддаваться свойственной
ей чувствительности, все же глаза ее туманились от слез, едва только она
затворяла за собой дверь своей каморки; ею овладевало отчаяние при мысли,
что она останется на улице без всяких сбережения, с двумя детьми на руках.
С дядей она поссорилась, и ей больше некуда обратиться. Теперь она снова
пережевала мучительные волнения, испытанные в первую неделю службы. Денизе
казалось, что она - крохотное зернышко, попавшее под громадный жернов, и
девушка совсем пала духом, чувствуя себя ничтожной частицей этой
гигантской машины, которая с невозмутимым безразличием может раздавить ее.
Нечего было строить иллюзии: если решат уволить приказчицу из отдела
готового платья, это будет она. Во время прогулки в Рамбуйе девицам,
очевидно, удалось восстановить против нее г-жу Орели, потому что с этих
пор заведующая стала проявлять к Денизе особую строгость, в которой
чувствовалось глухое недоброжелательство. Кроме того, ей не прощали
поездки в Жуенвиль, так как усматривали в этом бунт и желание поддразнить
товарок, тем более что она ездила в обществе продавщицы из враждебного
отдела. Никогда еще Денизе не приходилось так страдать от товарок, и
теперь она уже отчаялась завоевать их симпатии.
кривляки, да и глупы, как гусыни.
Ежедневное общение с богатой клиентурой привело к тому, что почти все
продавщицы держались крайне жеманно, постепенно превращаясь в
представительниц какого-то неопределенного класса, в нечто среднее между
работницами и буржуазными дамами; но за их искусством одеваться, за их
заученными словами и манерами частенько скрывалось полное невежество, еле
прикрытое кое-какими сведениями, почерпнутыми в бульварных газетах,
театральными тирадами и пошлостями парижской улицы.
входя в отдел.
должно быть, где-то прячет его.
новость:
рабочий. Да, паршивый рабочий, плюгавый, белобрысый. Он поджидал ее у
подъезда.
что она скрывает где-то поблизости своего ребенка. Ее язвили колкими
намеками. В первый раз, когда Дениза поняла, о чем идет речь, она вся
побелела - так ошеломила ее чудовищность подобных предположений. Какая
мерзость! Она залепетала, оправдываясь:
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Круз Андрей
Акунин Борис
Лукьяненко Сергей