Не потому, что пожалели (Ильин безобразно вел себя в танцевальном зале), а
по приказу свыше, запрещавшему арестовывать спасателей. Кокорин благодарил,
униженно пригибаясь, как будто его могли видеть. Всячески намекал на осмотр.
На "Ванцетти" поскрипели, посерьезнели, помолчали и дали согласие.
стоял Просеков, совершенно трезвый, но без кровинки на лице. Так мучительно
далась ему эта пьяная трезвость, что Кокорин впервые за это время его
по-настоящему пожалел.
ногу в поклоне. - Но в море я появлюсь... как святой дух! - Он поднял палец
вверх. - В море я тебя спасу, иди.
С астрономией в Полынье? Я не хочу отвечать за гибель судна!
воздуху. - Или тебе надо в лоб, чтоб...
палубы: Леша Шаров отвязывал от борта лодку. Ну, вот! Решил ехать сам.
Нелепая фигура в ватнике, с шаром вьющихся волос... Куда он едет: к жене?
Проведать друзей на пароходах? Или съезжает совсем?
щель свой новый кранец.
пароходах... - Потом, задумавшись, спросил: - А если б не пил, знаешь, кем
бы он был?
делать? Пока оставлю вместо себя, а там будет видно.
придет - все равно какой пароход в порту: океанский лайнер или замухрыженный
бот. Как ногу перекинул через борт - он хозяин. И чем судно хуже, тем лучше
для него. Потому что больше работы. Вот подкараулил волну, подсунул
"Кристаллу" под бок подушку и спокоен. А "Агату" не надо подкладывать: тому
ребра причалом не поломаешь... "Так почему же уходишь?" - "Потому что Герман
Николаевич - мой старый капитан", - ответили его глаза. "Врешь. Потому что
"Агат" спасает..."
Юрку Ильина. Все были угрюмо-трезвые, Микульчик навеселе. И все, кроме
Катюши, одеты в женские кофты. Порванные рубахи были связаны одним узлом.
Механики добыли две бочки масла, Величко привез мешок картошки и пару
буханок хлеба. Ильин, запахивая кофту измятой курткой, сразу ушел. Кокорин
его не остановил: есть свой начальник, пусть разбирается. Подал руку Катюше,
помог ей взобраться. Она озябла по дороге, хотя на нее надели два пиджака.
Но глаза были веселые, прямо хмельные.
порядок наведу... Здорово, Багратион! - подала она руку боцману.
свои, на зарплате.
есть... Можем запускать!.. - Взяв Кокорина за пуговицу кителя, крошечно
малый перед ним, как кролик перед бегемотом, стал внушительно
растолковывать: - Нужны рейсы, режим двигателей, смена режима... Давай
"Шторм"!
такого от человека, который имел с ним на судне равные права. И даже считал,
что его права повыше. Сидел в рейсе спокойно, читал книги и вот вышел...
ворох простынь и полотенец. Намечалась судовая стирка. Величко орудовал на
механизированной территории повара Дюдькина: включив шесть электрических
плит, готовился варить кастрюлю с картофелем. Сейчас он картошку чистил,
устроившись на крошечной табуретке перед большим чаном, наполненным водой.
Кокорин с благодарностью посмотрел на этого парня, работавшего незаметно и
дельно на берегу, как работал в море Шаров. Сидя напротив, с трудом
удерживая себя, чтоб матросу помочь. В его звании нельзя. Никто бы на судне
этого не понял.
в воду очищенную картофелину, чтоб не обрызгать мундир старпома, сказал о
капитане, не поднимая головы:
жену из роддома привез, квартира не топлена, только воду из колонки успел
наносить. Все автобусы переполнены, конец дня. Прибежал по гололеду, весь в
синяках, а он в квартире лежит, и Дик смотрит.... Он тогда ребят предал, -
говорил Величко, не поднимая головы, невыносимо тихо. - Всех нас... Ведь не
в деньгах дело.
окатила его... "Знают все". А что они знают? Ведь это не простой выход по
SOS. Прошлый раз показали на небо - ищите! А теперь на воду... А что
изменится, если "Гельма" найдет? Будет еще хуже! Может, "Агат" отменит рейс?
Не отменит! Чего же он сидит? Ведь столько работы ждет: отрегулировать
приборы, подобрать карты на переход. Убедиться в готовности машины и
водолазного поста. Собрать команду, выстроить к полночи по местам...
люди останутся живыми, если поднять пароход. Кажется, так он сказал...
Значит, надежда была? Значит, не просто так? Поэтому сейчас, за столом, он
должен побороть свою неуверенность, страх...
9
быстро проносил туман, что его новая волна не успевала сомкнуться с
предыдущей, открывая просветы неба, где как бы проплывали мачты, трубы
пароходов, хотя они стояли на месте. Это только с берега, в такой вот мутный
день, кажется, что море оканчивается теми пароходами, которые в нем видишь.
А когда углубишься в море, то поймешь, как густо оно заселено. Зная почти
все пароходы, Суденко видел, как они прошли "Кольскую Землю", этот плавучий
женский монастырь, потом "Новороссийск", весь чистенький, голубой, хоть и
возит уголь, и белый, как облако, теплоход "Сакко и Ванцетти", и две
номерные шхуны от рыбаков, и гидрографический корабль. А вдали, где Болваний
пролив сообщался с другим, закупоренным льдом, различилась могучая фигура
атомохода, осевшего своей тяжелой сталью. Похожий на снежный вулкан с
огромным кратером, он стоял возле мыса, сосредоточенно раскусывая свое
атомное ядро.
словно приготовленной для стирки, водой. И когда казалось, что уже ничего
нет, стали проступать островки, очень зеленые в тумане, со снежными
склонами. Когда же повернули к одному из них, то его изумрудная зелень,
напоминавшая подстриженный газон, оказалась жалкими пятнами мха,
облепившими, как струпья, нежилой каменистый берег. Даже голые камни, между
которыми Гриппа направил лодку, выглядели приветливей, чем эта земля,
окруженная океаном. Но когда Гриппа выключил двигатель и лодка успокоилась,
покачавшись на своих волнах, они почувствовали величие тишины.
холодно совсем. Наверху есть сарай, щелястый весь, но если заберешься, то
можно вспотеть. Даже сам не знаю отчего так.