Чтение 33–й страницы книги ~В дебрях Севера~

изредка задремывая. Чуть только небо начало сереть, он уже отправился в
путь, шагая так быстро, что Питер, против обыкновения, бежал не впереди
него, а сбоку, и еще задолго до полудня они увидели впереди горную гряду,
за которой лежало болото индейца Тома, луга Нейды и Гребень Крэгга.

В полдень Веселый Роджер вышел к перевалу. Он тяжело дышал, потому что
ему не терпелось поскорее увидеть знакомые места и он взбирался по
обрывистому склону почти бегом. Но вот, еле переводя дух, он устремил
жадный взгляд на знакомую долину и не сразу понял, что означает
открывшийся перед ним вид. А в следующую минуту сердце оборвалось у него в
груди.

У его ног всюду, насколько хватало глаз - на восток, на запад и на юг,
- простиралась черная пустыня пожарища. Огонь добрался до подножия гряды,
на гребне которой стоял Веселый Роджер, и там, где он бушевал, нельзя было
заметить ни единого признака весны, развернувшей свое великолепие у него
за спиной.

Мак-Кей посмотрел туда, где стояла хижина индейца Тома. На месте
лесного болота виднелись теперь только тысячи черных пней и обугленных
стволов, оставшихся от дремучей чащи елей, кедров и сосен, где по ночам
выли волки.

Он искал глазами лес ниже по течению Быстрого ручья, где прежде стояла
хижина старичка миссионера и где в своих мечтах он встречал Нейду. Но
вместо этого леса он увидел черный, унылый пустырь.

Тогда он перевел взгляд на Гребень Крэгга и увидел встающие из-за его
лысой бесплодной вершины обугленные стволы - знаки гибели и опустошения,
уродующие весеннюю синеву небес.

У него вырвался крик, полный отчаяния и ужаса, - сбылось пророчество
Желтой Птицы! На этот раз он вспомнил, как она говорила, что у Гребня
Крэгга его ждет только чернота и что там он не найдет Нейды. В его ушах
словно звучал музыкальный голос индианки, вновь и вновь повторяющий эти
слова.

Застонав, Мак-Кей как безумный сбежал в долину и, не выбирая пути,
торопливо зашагал напрямик через завалы и груды золы. Питер с трудом
поспевал за ним. Через полчаса они добрались до того места, где стояла
хижина миссионера, и увидели пепелище, на котором валялись черные головни.
От тропы не осталось и следа. Прежний райский уголок исчез, погубленный
пожаром, мрачное клеймо которого неизгладимо легло на землю.

Питер услышал всхлипывающие звуки в горле своего хозяина. Он и сам
понимал, что случилась какая-то беда; он осторожно нюхал воздух, зная, что
они вернулись домой, - и все-таки это был не дом! Он инстинктивно поглядел
на Гребень Крэгга, и Веселый Роджер, заметив, что Питер пристально смотрит
на расселину, за которой стояла хижина Джеда Хокинса, внезапно воспрянул
духом. Возможно, пожар туда не добрался, и, значит, Нейда там, а может
быть, и отец Джон...

Мак-Кей пошел к расселине. До нее было около мили, и с каждым шагом его
надежда угасала, так как он видел вокруг все больше свидетельств того,
какой огненный океан захлестывал склоны Гребня. Они пересекли луг, где
когда-то в молодом ельнике цвели фиалки и алела земляника. Когда они
спустились в неглубокую ложбину, Питер вновь услышал всхлипывающий звук и
вдруг узнал это место: прежде здесь была полянка, где они с хозяином
встречали Нейду. И тут Питер, забыв про хозяина и про осторожность,
опрометью бросился к расселине, разделявшей Гребень Крэгга пополам.

Веселый Роджер тоже побежал, и когда расселина осталась позади, ноги у
него подкашивались от нечеловеческого напряжения и страха. Задохнувшись,
он вскрикнул от радости и прислонился к скале. Впереди расстилалась та же
черная пустыня, что и позади, но хижина Джеда Хокинса уцелела! Огонь
подкрался к самому ее порогу и погас!

Мак-Кей пошел к прежнему жилищу Нейды и у закрытой двери увидел Питера:
пес стоял неподвижно, словно чем-то встревоженный. Веселый Роджер толкнул
дверь, и в лицо ему пахнуло сыростью. Хижина была пуста. Ее наполнял
могильный сумрак.

Мак-Кей заставил себя переступить порог. Топоча лапками, кинулась в
щель тощая лесная крыса, зашелестели обрывки бумаги, и все погрузилось в
безмолвие смерти. Дверь комнатушки, где спала Нейда, была открыта, и он
прошел туда. Его взгляд упал на голые доски кровати - больше ничего в
комнате не было.

Веселый Роджер бродил по хижине точно оглушенный, а Питер бесшумно
следовал за своим хозяином. Они вышли наружу, и Веселый Роджер вдруг
увидел, что в отдалении над пустыней пожарища что-то угрюмо торчит. Это
был крест, наспех сколоченный из двух молодых деревцов, - пламя обуглило
их, но крест остался стоять, черный и зловещий.

Он медленно сжал кулаки: под этим крестом покоились останки Джеда
Хокинса, гнусного негодяя, погубившего его жизнь.

Мак-Кей вернулся в хижину и вошел в комнату Нейды, затворив за собой
дверь. Питер остался снаружи сторожить и очень долго просидел на крыльце,
не слыша в хижине ни единого звука.

Когда хозяин вышел к нему, его лицо было бледно и сурово. Веселый
Роджер посмотрел в ту сторону, где прежде темнел лес, через который он
бежал в грозовую ночь к хижине Муни. Теперь леса не было и в помине, но
тропа сохранилась, и Мак-Кей узнал тот поворот, где лежал мертвый Джед
Хокинс. Еще полмили - и они вышли к железной дороге. По-видимому, здесь
пожар достигал наибольшей силы - в черных далях, освещенных заходящим
солнцем, не было заметно не только признаков жизни, но и ни одного
уцелевшего деревца.

И вдруг Веселого Роджера охватил страх, который был ужаснее отчаяния,
терзавшего его до этой минуты. Вокруг него простиралось черное кладбище -
пожар пожрал тут все. А что, если Нейде и миссионеру не удалось спастись?
Этот страх стал еще сильнее, когда солнце зашло и на землю опустилась
темнота, принося с собой сырой холод и тяжелый запах гари.

На обратном пути к хижине Мак-Кей не разговаривал с Питером. В первой
комнате на подоконнике стояла лампа, а за плитой лежали дрова. Веселый
Роджер молча затопил плиту, подрезал фитиль в лампе и зажег ее. А Питер,
точно испугавшись призраков минувшего, забился в угол и лежал там без
движения. Мак-Кей не стал ужинать и не закурил; он долго сидел не
шевелясь, потом взял одеяла, прошел в комнатку Нейды и расстелил их на
кровати. Он задул лампу и улегся, глядя в окно, через которое на Нейду
столько ночей смотрела луна.

Эта ночь тоже была лунной. Небо на востоке посветлело, а вскоре из-за
зубчатого отрога выглянула луна, озарив унылое пожарище и залив комнату
мягким сиянием. Небо было ясным, и ни единое облачко не заслоняло круглый
диск полной луны, которая, казалось, улыбалась в окошко, не зная, что
Нейды тут больше нет и она напрасно освещает голые стены. Веселый Роджер
вдруг понял, почему Нейда любила луну больше солнца. Лунные лучи
отгораживали ее от всего мира, и Роджеру почудилось, что он видит
тоненькую фигурку сидящей на постели девушки, слышит стук ее сердца,
различает ее лицо и тонкие руки, простертые к луне. Сколько раз Нейда
рассказывала ему о том, как она здоровается с ночным светилом и ищет
взглядом улыбающееся лицо Лунного Человека, ее небесного друга, товарища
ее игр!

На мгновение Роджеру стало легче, но тут луна, словно заметив чужого в
этой маленькой комнате, скрылась за облако, и все вокруг потемнело. Однако
облако пронеслось, и вдруг Веселый Роджер увидел Лунного Человека. Никогда
еще он не видел его так ясно, хотя Нейда не раз с очаровательной наивной
верой рассказывала ему, как она дружит с Лунным Человеком, и объясняла,
какие разные выражения бывают у его лица: иногда он выглядит больным, а
иногда - здоровым; порой он счастливо улыбается, а порой смотрит грустно и
сурово, мучимый каким-то таинственным горем, о котором она ничего не
знает.

"Стоит мне посмотреть на Лунного Человека, и я всегда знаю, будет ли у
меня легко на сердце или тяжело, - говорила она. - Он не забудет сказать
мне об этом, даже если небо затянуто тучами и ему редко-редко удается
выглянуть в щелочку. И он очень много знает про вас, мистер Веселый
Роджер, потому что я ведь ему обо всем рассказываю".

Мак-Кей осторожно встал с кровати и вышел в соседнюю комнату, а оттуда
на крыльцо, и Питер с недоумением смотрел на фигуру своего хозяина, темную
и неподвижную, как обгорелые стволы кругом, и даже взглянул на небо,
стараясь понять, что увидел там Веселый Роджер. Но там не было ничего
нового - все это он уже видел сотни раз: бесчисленные звезды, плывущую
между ними царицу-луну, прозрачные, похожие на паутину, облачка и
безмолвие - великое тихое безмолвие, точно сладкий сон, когда морда лежит
на коленях у хозяина.

Потом Питер услышал, как Веселый Роджер негромко сказал:

- Вот видишь, Желтая Птица говорила правду. Она ведь предупреждала, что
тут все будет черно. Так оно и есть. И значит, мы разыщем Нейду там, где
она обещала, - в Далеком Краю, в стране, которая лежит за лесами и
болотами, там, где мы никогда не бывали, хотя и прошли немало тысяч миль
по диким просторам. Там люди по воскресеньям сидят в душных церквах, и они
будут смеяться над нами, Хромуля, потому что мы на них не похожи. Там мы
разыщем Нейду. Отсюда ее прогнал пожар, и она ждет нас теперь в
каком-нибудь поселке.

Он говорил твердо и убежденно, и тоскливое выражение исчезло с его
лица, повернутого к светлому небу.

Потом он добавил:

- Сегодня мы не будем спать, Питер. Мы пойдем дальше вместе с луной.

Полчаса спустя две одинокие фигуры - человека и собаки - исчезли в
направлении ближайшего поселка, до которого было миль пятнадцать. Луна
смотрела им вслед и как будто одобрительно улыбалась.