трясине. Я забрался в самую пущу, но натолкнулся на непроходимую топь. И не
отыскал тропы, чтобы переправиться через нее. Раза два чуть не утонул...
Взобрался на вершину самой высокой ели и увидел на той стороне большую
прогалину, а на ней посреди кустов и деревьев крышу какого-то большого
строения. И дымок. Один раз в той стороне заржал конь.
но если мы поймаем этих паршивцев, мы поступим с ними, как с конокрадами.
потребую, чтоб с этими... как с конокрадами: прибить осиновыми кольями к
земле руки и ноги, а потом такой же кол, только побольше, в задний проход,
до самого нутра. И от ихних хат даже уголька не оставлю, все пущу пеплом,
чтоб даже духа... чтоб духа ихнего смердючего не осталось. - Подумал и
добавил: - И ты берегись. Может, и в твоей душе когда-нибудь панский дух
забродит. Тогда и с тобой так... пане.
всю свою короткую жизнь вас, олухов, от жадной шляхты да кичливых судей
защищал. Слышал, как над ним голосили? И я могу так погибнуть... за вас.
Молчал бы лучше, если Бог разума не дал.
измятый, будто его вытянули из волчьей пасти.
на его хату пришло... Почтарь говорил, что сегодня занес тебе в Болотные
Ялины еще и второе. Бывай, завтра приду.
известного знатока местной генеалогии, которому я писал. И в нем был ответ
на один из самых важных вопросов:
человеке, которым вы интересуетесь. Нигде в моих генеалогических списках, а
также и в аксамитных книгах про давность рода Берманов-Гацевичей я ничего не
нашел. Но в одном старом акте натолкнулся на сообщение, не лишенное
интереса. Обнаружилось, что в 1750 году в деле известного Вольнодумца
Немирича имеются сведения о каком-то Бермане-Гацевиче, который за бесчестные
деяния был приговорен к баниции - изгнанию за межи бывшего королевства
польского и лишен шляхетских прав. Этот Берман был сводным братом Яраша
Яноуского, что носил прозвище Схизмат. Вы должны знать, что со сменой власти
старые приговоры потеряли силу и Берман, если это наследник того Бермана,
может претендовать на фамилию Яноуской, если главная ветвь этого семейства
исчезнет. Примите уверения..." и прочее и прочее.
буквы расплывались перед глазами.
наследник Яноуской.
меня сквозь стекло, была рука, как у Бермана, такие же длинные,
нечеловеческие пальцы.
там не было. Экономка сказала, что письмо было, должно быть здесь. Она
виновато квохтала передо мной: после той ночи в архиве она вообще стала
очень льстивой и заискивающей.
клейма... Нет, скорее всего письмо прислали из яноуской округи, а может, из
уездного местечка... Нет, здесь никого не было. Вот разве только пан Берман,
который заходил сюда, думая, что пан дома...
разбросанные бумаги, в которых, видно, рылись, и побежал в библиотеку. Там
никого не было, только на столе возвышалась груда книг. Их, очевидно,
оставили здесь в спешке из-за какого-то более важного дела. Тогда я
направился к Берману. И здесь следы поспешности, даже дверь не заперта.
Слабый огонек спички бросил кружок света на стол, и я заметил на нем
перчатку и разорванный наискось конверт, точно такой же, какой получил
Свецилович в тот страшный вечер.
могу сказать тебе кое-что интересное. К тому же я могу раскрыть один секрет,
тайну некоторых темных событий в вашем доме... Возможно, это просто выдумка,
но мне кажется, что ты ищешь не там, где нужно, дорогой. Опасность в
собственном дворце пани Яноуской. Если хочешь знать кое-что про Малого
Человека Болотных Ялин - приходи сегодня в девять часов вечера на то место,
где погиб Раман и где лежит его крест. Там твой неизвестный благодетель
расскажет тебе, в чем корень смертельных происшествий".
нельзя: часы показывали без пятнадцати девять. Если Берман главарь дикой
охоты и если Малый Человек - дело его рук, то он должен был очень
обеспокоиться, прочитав перлюстрированное им письмо. Не пошел ли он вместо
меня на встречу с незнакомцем, чтобы заткнуть ему рот? Вполне возможно. А
тут еще сторож на мой вопрос о Бермане указал рукой на северо-запад, как раз
в направлении дороги, что вела к кресту Рамана Старого.
теперь, потренировался! Черт бы побрал такой тренинг вместе с Болотными
Ялинами! Ночь была светлее, чем обычно. Луна вставала над вересковыми
пустошами, такая огромная, круглая, багровая, такая райская, сияющая, такого
огненного, счастливого колера была эта планета, что тоска о чем-то светлом,
нежном, не похожем на болота и пустоши, сжала мое сердце. Как будто подплыли
к земле и сгорали над нею какие-то неизвестные страны, города из
расплавленного золота, жизнь которых была совсем иная, не похожая на нашу.
затягиваться маленькими белыми тучками, похожими на кислое молоко. И все
снова стало холодным, мрачным и таинственным; хоть садись и пиши балладу про
бабу ею, что ехала верхом на коне, и про того милого всадника, который сидел
впереди.
подходил к кресту Рамана. Слева стоял мрачной стеной лес, возле креста
Рамана маячила фигура человека.
всадников. Они медленно подъезжали к человеку. Все это происходило в полном
молчании, и мертвая холодная звезда горела над их головами.
галоп и смяли копытами человеческую фигуру. Я был потрясен. Я думал, что
увижу встречу негодяев, а стал свидетелем убийства.
было.
гнев, отчаяние - черт знает что еще. Но я не испугался. Между прочим, с того
времени я никогда ничего уже не боялся. Все самое ужасное, что я встречал
после тех дней, казалось мне сущим пустяком.
Помню, что побаивался засады, сам жаждал убивать, что полз, извиваясь, среди
осенних трав, используя каждое углубление, каждый бугорок. И еще я помню
даже сейчас, как вкусно пахла полынь, как пах тимьян, какие сквозные,
голубые тени лежали на земле. Как хороша была жизнь даже в этом ужасном
месте! А человек был вынужден извиваться, как гад, в траве, вместо того чтоб
вольно дышать этим холодным бодрящим воздухом, смотреть на луну, расправлять
грудь, ходить от радости на руках, целовать глаза любимой.
выпучены, лицо перекошено гримасой нечеловеческого страдания.
пахнут горько и радостно.
обратно. Я отполз довольно далеко, когда услышал шаги. Шли два человека. Я
был под большой плакучей ивой. Поднялся на ноги (люди не могли меня
заметить: я сливался с деревом), подпрыгнул и, подтянувшись на руках,
взобрался на него и спрятался в ветвях, как огромная древесная лягушка.
закрыты кусками темной ткани. Странные это были фигуры: в старинных кабтях,
в чугах, с длинными волосами, на которых едва держались плетенные из кожаных
полосок шапки (такие можно было увидеть в музее града Виленского). На плечах
длинные плащи.
разговора.
однако, поверили этому детскому прозвищу. И тот последыш, и эта свинья.
Ликол... Дал им Ликол.
управляющим у Яноуской.
снимет. Нехорошо, брат. Двое убитых - ужас! Этим может и начальство
заинтересоваться.
Если б я пожелал, я мог бы опустить ноги и стать на голову каждому из них,
по выбору, или дважды выстрелить из револьвера. С такого расстояния и
ребенок попал бы. Я дрожал от волнения, но голос холодного рассудка говорил
мне, что этого делать нельзя - я вспугну остальных. С охотой нужно кончать