архитектурное чудо, повис в воздухе огромный, сделанный из стекла солярий,
ливший потоки света купол, - "святилище солнца", как называли в Риме это
сооружение. Вергилиан поднял голову и стал рассматривать чудесное создание
человеческих рук. Вдоль же стен повсюду виднелись мозаичные картины: ловля
рыб, корабли, синева и зелень морских пейзажей, розовые коралловые
острова, дельфины, наяды и бородатый Нептун на морских конях, вспенивших в
беге гладь океана.
Остановившись перед этим огромным барельефом, Вергилиан делился со мной
своими мыслями:
редкими статуями. Но здесь что-то другое. Обрати внимание! Лицо Севера
показано не в профиль, как это обычно делается на конных статуях, а
фронтально, хотя конь императора скачет вперед, куда, казалось бы, и
надлежит смотреть всаднику. Предполагаю, что такая манера изображать
императоров пришла в Рим из Персии. Где-то там я видел подобные
улыбающиеся лики царей, обращенные к зрителю, в то время как торс
всадников находился в таком положении, в каком должен быть при правильной
воинской посадке.
лагеря.
казалось, что я уже смутно постигаю медленные перемены, происходившие в
мире.
невольно ловил себя на том, что заглядываюсь на женские лица. Но
Вергилиану в тот день необходимо было посетить префекта города Макретиана,
почему-то срочно желавшего видеть Кальпурния. Сам сенатор был прикован
подагрой к одру болезни и просил племянника побывать у всемогущего
префекта.
поэт, считался доверенным лицом августа. Попасть в его дом простому
смертному было нелегко, но имя сенатора Кальпурния отворяло все двери.
Привыкнув ко мне, как к своей собственной тени, Вергилиан потащил и меня
на это скучное свидание, и таким образом ничем не примечательный
провинциал проник в самое святилище римской жизни.
вознаграждения уходящим на покой ветеранам с пяти до шести тысяч денариев,
и это спутало всю отчетность. Поэтому приходилось срочно изготовить копии
указа, чтобы своевременно разослать их в легионные лагеря и составить
новые сметы. Заведенная еще вольноотпущенниками Клавдия, римская
государственная машина со всякого рода списками, регистрами, отчетностью и
строгой нумерацией действовала без перебоев.
находился за тяжелой желтой завесой, а перед нею несколько человек
дожидались очереди быть принятыми. Из-за завесы доносились голоса. В
приемной люди тихо переговаривались между собою.
занимаются государственным делом. Кудахчут, как куры.
наружному виду сенатор или богатый человек, явившийся сюда с какой-нибудь
жалобой. Его собеседник, великан с пышной светлой бородой, легат Британии,
презрительно улыбался.
несколько напоминавший куриное кудахтанье и явно принадлежавший
Макретиану.
пятьдесят модиев масла первого сорта и восемьсот сорок пять модиев
второго..." Написал? Теперь дальше... "Префекту Девятнадцатого легиона..."
Валентий! Почему здесь указан первый сорт? Я неоднократно говорил и
неизменно повторяю, что масло первого сорта...
Валентий, невразумительно в чем-то оправдываясь. Макретиан раздраженным
тоном приказал:
с маслом мне не устраивать!
водоеме с зеленоватой водой суетливо плавали красные рыбы, от которых вода
казалась еще более зеленой.
через ее тяжкие складки. Наконец материю раздвинули две пухлые руки, и мы
увидели красное от усилий или недавней головомойки, одутловатое лицо
Валентия. Разговоры умолкли. Плутоватые глаза секретаря перебегали с
одного посетителя на другого.
вытирать пот со лба синим платком.
удивлению.
дружески поманил рукой Вергилиана. Поэт прошел под нависшей, как свод,
завесой, которую почтительно придерживал над его головой Валентий. Не
отдавая себе отчета в том, что делаю, я тоже последовал за поэтом и увидел
худого бритого префекта Рима, весьма напоминавшего большую рыбину; Трое
скриб что-то записывали скорописными знаками под диктовку Макретиана,
водившего пальцем по длинному списку. Увидев Вергилиана, он кивнул ему
рассеянно, скользнул недоумевающим взглядом по фигуре юнца, каким я
представился ему, и сказал хрипловатым голосом:
Кальпурний Вергилиан! А где же сенатор?
неизвестно, по какой причине. То ли я съем что-нибудь неподходящее, то
ли... Впрочем... Значит, ты только что вернулся из странствия. Не лицезрел
ли августа?
Александрии.
мумии, которую мне пришлось видеть в одном разоренном египетском храме.
Стол на львиных лапах оказался заваленным бумагами и мешочками с образцами
пшеницы. По другую сторону его склонился в почтительном положении
секретарий.
работу. А я пока побеседую с Вергилианом.
занимательнее разговора о его болезнях. Верный пес императора, проверявший
все лично до последнего обола, всю жизнь просидевший в официях, Макретиан
обладал счастливой уверенностью, что без него перестанет светить само
солнце. Даже на ночном ложе, рядом со своей такой же худощавой, как и он,
супругой, префект шептал цифры и подсчитывал с помощью пальцев какие-то
суммы, а оставленная в пренебрежении супруга вздыхала, чего-то ждала,
потом поворачивалась к мужу спиной и засыпала. Так насмешники рассказывали
под портиками. Другой его слабостью была медицина. Лечился префект по всем
правилам, предписанным еще Гиппократом, и верил медикам, как дельфийскому
оракулу.
Это от волнений. Все нужно знать. Выпал ли дождь в Африке и каков улов
рыбы в Понте.
сердцем, повествовать о лекарствах, прописанных ему Геронтием - греческим
врачом, прославившимся в те дни в Риме своим врачебным искусством. Потом
посмотрел на меня:
родителей. Мы всюду вместе...
ртом.
глазу на глаз. А ты выйди, дружок, и подожди в приемной.
Вергилиана.
очень озабоченный, появился из-за завесы и мы стали спускаться по
лестнице, он сказал сквозь зубы: