в них стрелы, и пронзенные птицы падали на землю, широко раскинув огромные
крылья. Владимир в голубом воинском плаще, скрестив руки на груди,
наблюдал за этой забавой.
Геометра в руках, и смотрел на быстрое течение воды, символизирующее у
поэтов бренную человеческую жизнь, на голубоватые дали, и взгляд мой легко
представлял в темной листве дуба желуди, творимые природой осенью с таким
изяществом, но служащие пищей свиньям. Однако всюду глаза мои искали
Владимира.
и ее нежные руки? Сколько любовниц он целовал по праву победителя! Смуглых
пленниц из шатров, сделанных из верблюжьей шерсти, сероглазых славянских
дев, холодных варяжских дочерей, черноглазых хазарок, христианок из
Херсонеса... Чем была для него женщина? Добычей войны. Но, увидев наши
преклонения перед Порфирогенитой и услышав почтительный шепот ромеев в ее
присутствии, он понял, что Анна не такая, как другие. Князь смотрел на нее
любящими глазами, и она улыбалась ему в ответ с нежностью. Неужели она
забыла в его объятиях о ромейской гордости?
его шум, похожий на отдаленный ропот моря. Ладьи стояли у берега,
уткнувшись птицеобразной грудью в песок. Вечернее солнце уже покрывало
речные струи пурпуром. На фоне заката отчетливо застыли в воздухе черные
кони квадриги, и их тонкие ноги, красиво согнутые в легком порыве, бросали
в пространство восемь подков, и было видно каждое острие на солнечной
короне героя. На берегу дымились костры, на которых руссы жарили добычу
лесной охоты - огромных черных вепрей. Запах жареного мяса мешался с
дымом, с вечерней свежестью воды. Мимо прошла группа воинов со смехом
простодушных людей. Мне рассказывали, что, оставляя свой дом, они никогда
не запирают дверей на замок и оставляют на столе хлеб и молоко, чтобы
случайный путник, постучавшийся в дверь в их отсутствие, мог утолить свой
голод. Мне приходило в голову, что это, может быть, и есть тот золотой
век, о котором мечтает человечество. Я уже не был юношей и знал, что всюду
есть страдания и заботы о насущном хлебе.
мне посоветовали взять в далекий путь в Херсонесе, я сидел на круглом
камне и смотрел на полуголых воинов, напоминавших мне тех варваров,
которых я случайно видел в далеком Риме на какой-то колонне. Они рассекали
туши животных, чтобы приготовить ужин. Листва дубов была в слоистой
голубой дымке от костров. Когда мой взор находил на реке небольшой
ромейский корабль, доставленный с такими усилиями в русские пределы, я
отворачивался, чтобы не терзать себя. На том месте, где стояла хеландия,
на берегу были разостланы ковры, и Владимир сидел рядом с Анной,
окруженный друзьями, с которыми он делил сражения и пиры. По заведенному
обычаю они пили вино из рогов или глиняных чаш. Слепцы, те самые, что пели
во дворце стратига, опустив на грудь седые бороды, перебирали струны
гуслей. В тихом вечернем воздухе до меня явственно доносился звон струн,
голоса, бульканье изливавшегося из сосуда вина. Владимир крикнул лирникам:
турьем роге, который друзья предлагали ему осушить. Когда слепцы начали
строфу о великом русском герое, всю жизнь мечтавшем о синем море, о
далеких странах и южных плодах и погибшем где-то недалеко от здешних мест,
на берегах Борисфена, Владимир опустил голову. Анна смотрела на него
сострадающими глазами, как будто она была не Порфирогенита, а самая
обыкновенная женщина, стирающая на портомойне одежду своего мужа.
далекого порога. Угомонились птицы. Сильнее запахло речной сыростью.
Далеко в степях ржали скифские кони. В этой тишине особенно звонко
рокотали струны и звучали голоса слепцов. Они пели:
ненавистен. Но Анастас продолжал:
геенна огненная.
злобой, называешь меня предателем? Я не предатель, а служитель Русской
земли.
Киев направлялись из Херсонеса и других таврических городов многие купцы.
Среди них был иудей по имени Авраам. Он ехал с тремя сыновьями в Киев по
торговым делам. Хотя он был израильтянином, но я не пренебрегал беседами с
человеком, видевшим столько на земле, и расспрашивал его о стране
Владимира.
если найдется человек, который объединит их и положит конец их распрям,
они будут непобедимы.
опоясанный пестрым платком, широкие штаны. Борода у него была как у
библейского патриарха.
рассказывают, что первого русского воина родила псица, оттого-то они и
бросаются с такой яростью на врагов. Страшные люди! Посмотри на эти мышцы!
Кто может противостоять такому народу? Была Хазария, страна, полная
золота, и нет теперь Хазарии. А они - как песок морской. Сегодня
неприятель сожжет их город, а завтра они построят новый. Они неуязвимы в
своих огромных пространствах.
вскормила волчица. Совпадение или подражание?
избегал вина по причине слабого здоровья. Слепцы кончали песню:
возникла громоподобная музыка этого нового мира? Из ледяного небытия? Увы,
мы не внимали, мы проглядели, а теперь уже ничто не может остановить бег
истории!
другие - в ладьях, завернувшись в плащи и овчины. Над Борисфеном стояли
звезды. В прибрежной роще фыркал какой-то дикий зверь. Я решил провести
ночь в ладье. Она покачивалась на воде, как колыбель, но я не мог уснуть,
хотя долгое путешествие утомило меня. Все было спокойно вокруг. И один раз
я услышал с той стороны, где стояла ладья Владимира, счастливый женский
смех.
предпринимать такое утомительное путешествие. Но он мужественно переносил
все тягости, выполняя волю благочестивого. Под другой овчиной кашлял
Димитрий Ангел. Слышно было, как иногда в воде плескались огромные рыбы.
события и картины путешествия. Оно было странно, как сон. Вепри,
выбегающие из дубовых рощ на водопой к реке, горы рыб, уловленных сетями,
квадрига, ползущая на катках по берегу Борисфена!
живой. Этот человек может решиться на самое трудное, обратить свою страну
в христианство, пойти войной на Константинополь. Казалось, ничего нет на
земле, что могло бы остановить его. В его голубых глазах пылала прекрасная
решимость. С каким искусством он обошел все козни наших хваленых
магистров! И есть в нем какая-то завидная легкость, великодушие. Я слышал
однажды, как он говорил на пиру:
достаточно серебра и золота. Не пейте из рогов и глиняных клубков, а пейте
из серебряных чаш!
дарил их воинам. В тот вечер пировали до полуночи. Я с большим трудом
добрался с магистром и Димитрием Ангелом до своей ладьи, хотя тайком и
выплескивал вино из чаши на землю. А Владимир, как будто бы и не было
пира, потребовал коня и уехал в ночное поле. С ним отправились другие
воины. Когда взошло солнце, они вернулись, звеня оружием, пахнущие зверем,
росой, конским потом.
Борисфена. Владимир спешил вернуться в Киев, торопились и гребцы,
стосковавшиеся по оставленным семьям. Уже руки их покрылись мозолями, но
они неустанно гребли, и мускулы играли на обнаженных спинах.
костры, чтобы приготовить пищу. Как всегда, Владимир куда-то ускакал со
своими воинами. Я видел, как серый в яблоках конь, перебирая высоко ногами
и выгибая шею, взбирался боком на береговую кручу и ветер развевал его
белую гриву. Длинный меч бряцал о позолоченное стремя. Грызя удила, конь
Посняков Андрей
Верещагин Олег
Афанасьев Роман
Березин Федор
Шилова Юлия