Чтение 33–й страницы книги ~Пангоды~

сверстники торгуют, и смотри -- тот машину купил, тот женился, тот дом
построил.

...Он простоял на рынке всего час. Сдал товар оптом по дешевке соседу
по торговому ряду. Ехал домой, думал, что скажет родителям: не могу
угождать, не мое это дело... А когда приехал, встретил отца, протянул ему
"негустую" выручку, только и смог вымолвить: отпусти...

Отец все понял. И отпустил.

Гуссейн уехал в Саратовскую область, на стройку. Поступил на заочное
отделение гидромелиоративного техникума. Занялся спортом: легкая атлетика,
самбо.

В общежитии вахтеры в критических случаях почему-то обращались именно к
нему -- пьяного успокоить, агрессивного гостя выпроводить. Может быть
потому, что никогда не отказывал слабым, не проходил мимо, не боялся?...

Его заметили в местном отделении милиции, пригласили к себе...

Он начинал с дежурств в медвытрезвителе, потом пришлось поработать в
патрульно-постовой службе, ГАИ, ОБХСС. Прошел курс в учебном центре МВД,
затем окончил Чебоксарскую школу милиции, получил звание лейтенанта.

Перед самым получением диплома, естественно, встал вопрос: где служить
дальше? Из предыдущих выпусков многие подались на Тюменский Север. Гуссейн
решил попробовать северной романтики и написал рапорт. Дали открепление -- в
Надымский ГОВД.

Приполярье ему резко не понравилось. Это был август 1993 года --
комары, бескрайняя тундра... Вроде никогда ничего не боялся, а тут вдруг
стало страшно неизвестно чего. В Надыме встретил соотечественников, но это
были, в основном, торговцы. А по торговому человеку трудно судить, насколько
приемлем край для жизни. Действительно, ведь торговля есть даже там, где
жить невозможно.

Начальник ГОВД, выслушав жалобу новобранца, успокоил: коль не нравится
Север, держать против воли не будем, -- организовывай вызов с "земли", а
пока поработай в Пангодах.

Служба, неожиданно, пошла "как по маслу". Жил в общежитии, почти все
время проводил в отделении, на участке. Быстро вник в дело, зарекомендовал
себя с хорошей стороны, командование не могло нарадоваться новичку.
Продолжал в меру поселковых условий заниматься спортом, усиленно
совершенствовал свой русский язык. Появились друзья -- в основном семейные
сослуживцы. Настолько втянулся в северную жизнь, что уже стал с тревогой
ожидать вызова, который вот-вот должен был прийти с прежнего места службы.
Однажды позвонил в Надым, в отдел кадров ГОВД, осторожно, неуверенно
спросил, как там с вызовом для Юсубова. Ему с веселой лукавостью ответили:
была тут бумага из Саратова, но мы ответили отказом -- такие работники нам и
самим нужны. Так что работайте, не волнуйтесь! Гуссейн облегченно вздохнул и
положил трубку.

...Слева мелькнула тень, скрипнула дверь. Преследуемый уходил черным
ходом. Гуссейн, держа пистолет дулом кверху, кинулся следом.

Он выскочил на улицу и сразу увидел убегавшего. Еще мгновение и тот
свернет за угол, там будет легче скрыться в темных закоулках. Гуссейн
крикнул "Стой!" и выстрелил вверх. Парень остановился, пригнулся, затем
побежал снова. Замешательства хватило, чтобы расстояние между противниками
значительно сократилось. Пистолет больше не потребовался.

Он догнал парня, несколько секунд борьбы, и задержание состоялось.
Подъехал "уазик", парень попытался вырваться, Гуссейн уложил его на заднее
сиденье, накрыл своим телом. Водитель рванул с места.

"Уазик" с ошалелым водителем и открытой задней дверцей, из которой
торчали две пары ног, -- такую картину запечатлел дежурный милиционер, когда
они приехали в отделение.

В нем нет ничего от супермена. Особенно, когда сидит, чуть согнувшись,
за пишущей машинкой -- таким я его застал в один из зимних дней. Ватная,
немилицейская, куртка (в отделении было прохладно) делают его полнее, на
самом деле он худощав. Открытый лоб, голова в мелких кудрях. Взгляд
доверчивый. Говорит медленно, иногда с продолжительными паузами.

-- Скажите, Гуссейн, -- спросил я его, -- вам лично приходится слышать
такую фразу: "Уезжайте в свой Азербайджан!"?

Мы уже достаточно долго беседуем, чтобы я мог задать этот вопрос.

Мой собеседник нисколько не прибавил в эмоциях, не смутился. Так же
ровно ответил:

-- Бывает. Работа такая. Редко, правда... Как правило, это последний
"аргумент". Как я к этому отношусь? Жалею того, кто такое произносит. -- Он
сделал небольшую паузу, чтобы показать, что сейчас последует подробное
разъяснение. -- Вы сами понимаете, что нормальный человек так не скажет. В
общем, это показатель ущербности... Я даже не говорю о культуре -- это
понятие тонкое и... немодное. По опыту знаю, расспроси такого человека, и
окажется, что-то у него в жизни не так -- или семья разбита, или дети
непутевые, или с жильем проблемы, или жизнь прошла -- не достиг ничего, или
зарплата маленькая... Самое главное, что он никогда в этом не признается.
Ведь в себе разобраться не каждый захочет -- того и глядишь, окажется, что
сам в чем-то виноват.

Гуссейн немного помолчал, затем "примиряюще" улыбнувшись, сказал:

-- Я бы мог говорить таким людям, дескать, хорошо, я уеду, вам легче
станет? Нет, в жизни пустоты не бывает, будете срывать свое раздражение на
тех, кто останется, -- и среди "своих" найдутся непохожие на вас.
Обязательно. Но я такого не говорю. Зачем? Ведь я не доктор -- милиционер.

Я спросил его про шрам на лице. Он ответил: кастет, перелом лицевой
кости, сотрясение мозга. Наверное, я был не в меру любопытен: кто, как это
произошло? Гуссейн ответил еще короче: земляк, соотечественник...

Я подумал: плата за оригинальность -- нелегко быть непохожим на
"своих".

Район старых Пангод иногда называют маленьким Баку: его населяет
большое количество выходцев из солнечного Кавказа. Их "производственная"
вотчина -- не только поселковый базар, но и многочисленные магазины,
разбросанные по всему населенному пункту, в архитектуре которого
присутствуют не только общеевропейские черты, но уже и восточные мотивы -- в
основном сверкающие крыши "минимаркетов" из посеребренной жести, отороченные
"виноградным" орнаментом.

Эпоха распределения, видимо, навсегда, канула в лету, поэтому мелкие
торговцы (не только смуглые) уже перестали раздражать "очередное" по своей
исторической природе (от слова очередь -- как состояние) население. К тому
же, совершенно правильно желая свести к минимуму другие раздражающие
факторы, диаспора старается держать дисциплину, включая внутренние
регуляторы. Благо в "закрытом" сообществе это возможно, ибо наличие таких
регуляторов изначально является условием жизнеспособного "замыкания"
большого количества людей. Пока это удается.

В диаспоре есть учителя, газовики, строители по образованию и по роду
предыдущей деятельности. Но в Пангодах большинство их идет в мелкий и
средний бизнес, в основном связанный с торговлей. Это не хорошо и не плохо.
Это данность. Словом, хотят жить социально-национальным анклавом -- их дело.
Но есть современная поговорка, что противогаз хорош в определенных случаях,
жить же в этой штуке неудобно, да и... опасно. Деление всякого общества на
"мы" и "они" таит в себе отрицательный потенциал. Любое, даже временное и
несущественное, противоречие может быть списано на пресловутую "разность",
последствия трудно предписать.

Вряд ли можно надеяться на то, что диаспора, осознав необходимость
стать органичной частью основной массы населения, осознанно делегирует
какое-то количество своих членов для полноценного бесконфликтного внедрения
в производственные и общественные сферы поселка. И все же эта интеграция, на
мой взгляд, неизбежно произойдет, но, скорее всего, произойдет неплановым,
естественным образом. Возможно, в основном, не усилием единиц, а простой
сменой поколения (все дети Пангод учатся и играют вместе). Социальная
ассимиляция -- всего лишь вопрос времени. Ведь Пангоды -- не только место
для торговли, это место жизни.

Когда я шел на вечер, посвященный десятилетнему юбилею пангодинской
милиции, навстречу попался сосед по лестничной площадке, азербайджанец
Садагат Гасанов, слесарь Медвежинского ГПУ. Мы поздоровались.

В Доме культуры поздравляли юбиляров, выступали руководители местных
предприятий -- русские и украинские фамилии. Последним слово было
предоставлено предпринимателю Гаджиеву Асиму, пангодинцу с пятнадцатилетним
стажем, бывшему водителю АТП, ныне владельцу крупного магазина, известному
спонсору и меценату. Звучала русская речь с сильным азербайджанским
акцентом. Сам факт был нов для стен ДК, культурного центра Пангод. Речь
равного среди равных. Мне кажется, что в такие моменты исчезает разность
"мы" -- "они". Исчезает, надо признать, не навсегда, но остаточные
накопления, для будущей ассимиляции, несомненно, присутствуют.

...Среди награжденных в тот вечер был участковый инспектор Юсубов
Гуссейн Гудрат-оглы, один из лучших офицеров пангодинского отделения
милиции. Получив ценный подарок из рук начальника ГОВД, он повернулся к залу
и, как подобает, сказал: "Служу России!..."

ПОДОРОЖНИК

Я уверен, что Мельникова -- одна из знаменитейших людей Пангод. Потому
что она была первой -- публиковавшейся, как представитель поселка, --
поэтессой.

Любовь к детям и любовь к поэзии соединялась в ней в стихах на детскую
тему.