закон официально разрешает молодежи наниматься на работу. Этим
пятнадцатилетним девушкам нет нужды ехать куда глаза глядят. Отчаянно
конкурирующие между собой вербовщики сами атакуют сельские школы.
труд у конвейера глазами молодых крестьянок. Всех их, как правило, толкает в
город одно и то же. Чтобы справить свадьбу, надо истратить в двадцать раз
больше денег, чем девушка может заработать за месяц.
около миллиона свадеб, каждая из которых обходится в среднем по пятьсот
тысяч иен. Из этой суммы сто пятьдесят тысяч идет непосредственно на
церемонию и угощение, пятьдесят тысяч -- на непременное, хотя бы
трех-пятидневное свадебное путешествие, двести пятьдесят тысяч -- на мебель
и домашнюю утварь, которую целиком должна приобрести невеста, и еще
пятьдесят тысяч на другие расходы.
связывающего со свадьбой самые большие затраты в жизни человека. Подчеркнем
лишь, что он существует как немаловажный социологический фактор, который
нельзя сбрасывать со счетов.
работы на фабрике ступенькой, чтобы навсегда остаться в городе, выйти там
замуж. Большинство до сих пор полагаются на то, что жениха им сосватают
родители. Свадьба на скопленные в городе деньги играется, как правило, в
деревне. В этом еще один пример подспудного влияния вековых традиций на
образ жизни японцев. (К тому же молодой семье попросту трудно обосноваться в
городе из-за непомерной дороговизны жилья.)
для нее заведомо преходящая полоса в жизни. Этот обычай работать у конвейера
до замужества в сочетании с японской системой платить при найме крайне
низкую ставку, увеличивая ее в зависимости от стажа, и сделал девичьи руки
наиболее прибыльными для нанимателей. К тому же работницу легко уговорить
даже эти деньги наполовину оставлять в кассе предприятия, если предложить ей
более высокий процент, чем в обычной сберкассе.
подобное обязательство, через пять-семь лет у нее сложится желанная сумма,
по сельским понятиям казавшаяся недосягаемой. Причем не надо беспокоиться:
скоплю или не скоплю? Хватит ли денег дожить до получки?
все вычтут при расчете, так что на руки достаются лишь какие-то пустяки на
карманные расходы.
только для того, чтобы девушкам было легче скопить свое приданое, но и для
того, чтобы проще было держать их в повиновении. Пока познакомились,
сжились, огляделись -- три года прошло; чего уж тут требовать каких-то
перемен и идти против течения, когда осталось полсрока?
бесперебойной работы поточных линий. Это своего рода унтер-офицерский
костяк, который задабривают высокой зарплатой, искусственно поддерживая
отчужденность между "постоянным" и "переменным" составом. На предприятиях,
где используются девичьи руки, работницам стараются внушить, что профсоюзы
вообще дело не женское.
Японии трудятся двадцать миллионов женщин, в том числе девять миллионов по
найму, причем шесть миллионов из них не объединены ни в какие профсоюзы.
Если вспомнить, что в стране ежегодно бывает миллион свадеб и что молодые
японки трудятся у конвейера в среднем шесть лет, вполне обоснованным будет
вывод, что именно шесть миллионов будущих невест дают предпринимателям самые
дешевые и ловкие рабочие руки.
переходят в другой разряд тружениц, в числе тех одиннадцати миллионов
женщин, что заняты в "семейном производстве".
иностранные туристы любят философствовать о неизменности лица Японии. Все
так же оттеняют синеву весеннего неба снега Фудзи и первые розовые соцветья
сакуры. Столь же колоритны согбенные фигуры в соломенных шляпах среди блеска
залитых водой рисовых полей. Ведь все еще нет машины, которая могла бы
заменить чуткость человеческой руки, способной глубоко посадить куст рассады
в холодную жидкую грязь и не повредить при этом ни одного из нежных
стебельков.
Чтобы заметить перемену, надо подойти и вглядеться: чьими руками? Из села
ушла молодежь. Мужчины, вспахав землю, тоже отправляются в отход до жатвы.
древней цепи сельскохозяйственных работ.
переводят после замужества в разряд "повременных" или "внештатных" работниц
с очевидной целью: привязать женщин к низкому заработку, лишить их надбавок
за стаж, а также других благ, отвоеванных профсоюзами в упорной борьбе.
вдвое меньше, чем у мужчин. Сорок тысяч японок, что помогли возвести храм
Хонгандзи, стали легендой. Но справедливо ли оценена тяжесть, которую
поднимают сорок миллионов женских рук в наши дни?
богатства? В народных сказках это чаще всего драгоценный ларец или сундук,
полный жемчужин, которые можно, как горох, пересыпать горстями. Но даже
фантазия волшебных сказок не могла бы представить тридцать трехтонных
грузовиков, кузов каждого из которых был бы до краев засыпан жемчугом...
Японии ее прибрежные воды. История взращенного жемчуга -- это рассказ о том,
как человек раскрыл еще одну загадку природы; подчинил своей воле, превратил
в домашнее животное такое капризнейшее существо, как устрица. Это рассказ о
поразительной способности японцев находить все новое и новое применение
людскому труду, чтобы возместить бедность страны природными ресурсами.
устрицы не больше, чем камень в печени присущ человеку. Для того чтобы
внутри моллюска образовалась жемчужина, необходима целая цепь случайностей.
песчинка; когда, во-вторых, посторонний предмет целиком войдет в студенистое
тело устрицы, не поранив при этом ее внутренних органов; наконец, в-третьих,
когда песчинка эта затащит вместе с собой кусочек поверхностной ткани
моллюска, способной вырабатывать перламутр. Такие клетки начинают
обволакивать инородное тело радужными слоями, постепенно образуя перл.
увеличить вероятность некогда редкого стечения обстоятельств, сохраняя при
этом сущность естественного процесса.
как и природный, то есть образовавшийся в раковинах случайно. Разве
усомнится кто-нибудь в том, что яблоки, выросшие на дичке после прививки
побега от культурной яблони, не настоящие? Кому придет в голову считать
ягненка, родившегося в результате искусственного осеменения, не ягненком?
океан, оттеснила его, а потом словно сникла, устала от борьбы, смирилась с
соседством водной стихии и даже породнилась с ней. Такова родина взращенного
жемчуга -- полуостров Сима, где море заполнило долины между опустившимися
горами.
острова, заливы, похожие на горные озера, -- им нет числа.
лагунами. Нет, это не птицы, Вон вдали, возле плавающей кадушки, вынырнула и
опять скрылась человеческая голова. Это ама -- морские девы, ныряльщицы за
раковинами и всякой съедобной живностью.
секунд, повторяя такие нырки по нескольку сот раз в день, -- лишь азы
ремесла морских дев. Тут нужно еще и умение ориентироваться на дне. Опытная
ама отличается от неопытной тем, что ныряет не куда попало, а по множеству
примет разыскивает излюбленные раковинами места. И, уж наткнувшись на такой
участок дна, ощупывает его, как знаток леса знакомую грибную полянку.
правильно поставить дыхание. Важно привыкнуть очень осторожно брать воздух
после того, как пробудешь под водой эти сорок или восемьдесят секунд.
Морские девы делают вдох только ртом, почти не разжимая губ. Так родился их
посвист, прозванный "песней моря".
глубине ищут женщины свою добычу. Протарахтит где-то вдали моторка, и снова
тишину над заливом нарушает лишь посвист морских дев -- странный, берущий за
душу звук.
позаботилась о земледельце. Мужчинам тут негде пахать, и они издавна уходили
рыбачить. Подводный же промысел во внутренних заливах стал уделом женщин.
Почему так получилось? Говорят, что женщина может дольше находиться под
водой, что жировые ткани лучше защищают ее от холода. Пусть так, но главное
все-таки не в этом.
на полгода. На женщинах же оставалась забота о домашнем хозяйстве. Им
приходилось искать пропитание где-то поблизости. И они отправлялись на дно
внутренних заливов так, как у нас уходят в лес по грибы или ягоды.
обилие", -- писал когда-то Марко Поло о стране Чипингу. Но добравшиеся до