отношению к Юре с Тоней.
чего-нибудь не случилось в их отсутствие. И он вспомнил.
Узнав, что Анне Ивановне хуже, они, уже одетые к выезду,
прошли к ней и предложили, что останутся. Она с прежней
резкостью восстала против этого и потребовала, чтобы они ехали
на елку. Юра и Тоня зашли за гардину в глубокую оконную нишу
посмотреть, какая погода. Когда они вышли из ниши, оба
полотнища тюлевой занавеси пристали к необношенной материи их
новых платьев. Легкая льнущая ткань несколько шагов
проволоклась за Тонею, как подвенечная фата за невестой. Все
рассмеялись, так одновременно без слов всем в спальне
бросилось в глаза это сходство.
до него попадалось на глаза Ларе. Их сани поднимали
неестественно громкий шум, пробуждавший неестественно долгий
отзвук под обледенелыми деревьями в садах и на бульварах.
Светящиеся изнутри и заиндевелые окна домов походили на
драгоценные ларцы из дымчатого слоистого топаза. Внутри них
теплилась святочная жизнь Москвы, горели елки, толпились гости
и играли в прятки и колечко дурачащиеся ряженые.
областях русской жизни, в северном городском быту и в новейшей
литературе, под звездным небом современной улицы и вокруг
зажженной елки в гостиной нынешнего века. Он подумал, что
никакой статьи о Блоке не надо, а просто надо написать русское
поклонение волхвов, как у голландцев, с морозом, волками и
темным еловым лесом.
черную протаявшую скважину в ледяном наросте одного из окон.
Сквозь эту скважину просвечивал огонь свечи, проникавший на
улицу почти с сознательностью взгляда, точно пламя
подсматривало за едущими и кого-то поджидало.
себя начало чего-то смутного неоформившегося, в надежде, что
продолжение придет само собой, без принуждения. Оно не
приходило.
11
такому образцу. В десять, когда разъезжалась детвора, зажигали
вторую для молодежи и взрослых, и веселились до утра. Более
пожилые всю ночь резались в карты в трехстенной помпейской
гостиной, которая была продолжением зала и отделялась от него
тяжелою плотною занавесью на больших бронзовых кольцах. На
рассвете ужинали всем обществом.
Свентицких Жорж, пробегая через переднюю внутрь квартиры к
дяде и тете. Юра и Тоня тоже решили пройти туда поздороваться
с хозяевами и мимоходом, раздеваясь, посмотрели в зал.
струящимся сиянием, шурша платьями и наступая друг другу на
ноги, двигалась черная стена прогуливающихся и
разговаривающих, не занятых танцами.
соединял в пары и вытягивал цепью сын товарища прокурора
лицеист Кока Корнаков. Он дирижировал танцами и во все горло
орал с одного конца зала на другой: "Grand rondl Chaine
chinoise!"[1] -- и все делалось по его слову. "Une valse s'il
vous plait!"[2] -- горланил он таперу и в голове первого тура
вел свою даму a trois temps, a deux temps[3] все замедляя и
суживая разбег до еле заметного переступают на одном месте,
которое уже не было вальсом, а только его замирающим
отголоском. И все аплодировали, и эту движущуюся, шаркающую и
галдящую толпу обносили мороженым и прохладительными.
Разгоряченные юноши и девушки на минуту переставали кричать и
смеяться, торопливо и жадно глотали холодный морс и лимонад и,
едва поставив бокал на поднос, возобновляли крик и смех в
удесятеренной степени, словно хватив какого-то веселящего
состава.
квартиры.
12
вещами, вынесенными из гостиной и зала для большего простора.
Тут была волшебная кухня хозяев, их святочный склад. Здесь
пахло краской и клеем, лежали свертки цветной бумаги и были
грудами наставлены коробки с котильонными звездами и запасными
елочными свечами.
с обозначением места за ужином и билетики к какой-то
предполагавшейся лотерее. Им помогал Жорж, но часто сбивался в
нумерации, и они раздраженно ворчали на него. Свентицкие
страшно обрадовались Юре и Тоне. Они их помнили маленькими, не
церемонились с ними и без дальних слов усадили за эту работу.
думать раньше, а не в самый разгар, когда гости. Ах ты
Параскева-путаница, что ты, Жорж, опять натворил с номерами!
Уговор был бонбоньерки с драже на стол, а пустые -- на диван,
а у вас опять шалды-балды и все шиворот-навыворот.
беспокоились.
тебя всегда все dewant-derriere[*].
елочными кулисами.
13
зале. Хотя она была одета не по-бальному и никого тут не
знала, она то давала безвольно, как во сне, кружить себя Коке
Корнакову, то, как в воду опущенная, без дела слонялась кругом
по залу.
останавливалась и мялась на пороге гостиной, в надежде на то,
что сидевший лицом к залу Комаровский заметит ее. Но он глядел
в свои карты, которые держал в левой руке щитком перед собой,
и либо действительно не видел ее, либо притворялся, что не
замечает. У Лары дух захватило от обиды. В это время из зала в
гостиную вошла незнакомая Ларе девушка. Комаровский посмотрел
на вошедшую тем взглядом, который Лара так хорошо знала.
Польщенная девушка улыбнулась Комаровскому, вспыхнула и
просияла. При виде этого Лара чуть не вскрикнула. Краска стыда
густо залила ей лицо, у нее покраснели лоб и шея. "Новая
жертва", -- подумала она. Лара увидела как в зеркале всю себя
и всю свою историю. Но она еще не отказалась от мысли
поговорить с Комаровским и, решив отложить попытку до более
удобной минуты, заставила себя успокоиться и вернулась в зал.
из его партнеров, который сидел рядом с ним, был отец щеголя
лицеиста, пригласившего Лару на вальс. Об этом Лара заключила
из двух-трех слов, которыми она перекинулась с кавалером,
кружась с ним по залу. А высокая брюнетка в черном с шалыми
горящими глазами и неприятно по-змеиному напруженной шеей,
которая поминутно переходила то из гостинной в зал на поле
сыновней деятельности, то назад в гостиную к игравшему мужу,
была мать Коки Корнакова. Наконец, случайно выяснилось, что
девушка, подавшая повод к сложным Лариным чувствованиям,
сестра Коки, и Ларины сближения не имели под собой никакой
почвы.
тогда она не разобрала. -- Корнаков, -- повторил он на
последнем скользящем кругу, подведя ее к креслу, и откланялся.
призадумалась она. -- Что-то знакомое. Что-то неприятное.
Потом она вспомнила. Корнаков -- товарищ прокурора московской
судебной палаты. Он обвинял группу железнодорожников, вместе с
которыми судился Тиверзин. Лаврентий Михайлович по Лариной
просьбе ездил его умасливать, чтобы он не так неистовствовал
на этом процессе, но не уломал. -- Так вот оно что! Так, так,
так. Любопытно. Корнаков. Корнаков.
Флинт Эрик
Круз Андрей
Маркеев Олег
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий