Брыкиной глаза, руки и ноги на месте.
подогнал свою лошадь к правлению, с почетом усадил на телегу Дуняшку, дал ей
сена:
трясет. Вам же лучше будет.
рассказывал, какой он хороший, как он старается, сколько у него кур несутся,
какое жирное молоко дают коровы. Лошадь, прядая ушами, волокла телегу по
ухабам. Дуняшка сумрачно оглядывала местность с обгорелыми пнями, розовые
поляны, зацветающие кипреем, наконец сплюнула:
наладится. Не как у других... шаромыжников!
он мне какаву в постель таскал, нанасами встретил еще на пристани. Ежели что
не по ндраву мне, так я ему такой трам-тарарам устраивала...
глаза-то бесстыжие выцарапаю. Честную женщину использовал, а потом, вишь ты,
на улицу вытолкал...
Корнеем Земляковым от начальства.
хозяйка в доме, вечером Корней надел жилетку, натянул картуз, навестил
односельчан, судачивших о том о сем на завалинке. Довольный своим успехом,
он даже прихвастнул:
сразу оценил. "Езжай, говорит, Корней, до дому, а уж я для тебя все сделаю.
Ежели тут станут волынить, ты мне пиши. Адрес такой: Зимний дворец в
Петербурге, лично в руки императору. А мы с царем каждый вечер чай из одного
самовара дуем, он мне твое послание передаст..."
Выводят сразу дюжину девок из последнего "сплава". Видать, где-то берегли
про запас. Просят любую выбирать. Ну, я посмотрел и говорю: "Ладно, этих вот
себе оставьте, а я Дуняшку беру". Так вота и обзавелся. Баба она ладная.
Правда, как приехали, легла и больше не встает. По мне, так лежи. Я ведь
понимаю. Устала она... бедненькая! Ее какой-то инженер какавой опаивал,
теперь в себя прийти не может.
приезде, так больше и не вставала. Иногда только глянет в оконце, где
скучились серые избенки поселян, вдали шумел лес, из леса выбегали рельсы
узкоколейки-дековильки, по которой каторжане гнали в сторону Александровска
вагонетки с дровами, и, наглядевшись на все это убожество, Дуняшка в сердцах
произносила с презрением:
"марафете", Корней даже испугался: он знал, что это - кокаин, который за
бешеные деньги продают в тюрьмах майданщики. Корней с утра уже на ногах,
подоит коров, заглянет в избу, где валяется его ненаглядная:
помышлять? И не стыдно тебе слово-то экое поганое произносить? Нанас...
выдумают же проказники! Тьфу...
крутил цигарку; его спрашивали:
господа всякие по городам разным. Они там нанасы трескали, а отрыгивать за
них мне приходится...
забывала. Коли вопить станет, мы всем сходом утвердим, что худого знать не
знаем, ведать не ведаем.
перед ним на постели животом кверху, руки назад откинула, словно больная в
падучей, разрыдалась.
кавалеры меня вениками опахивали...
какой-нибудь кандибобер, чтобы неземное показывать...
Рыковского, застал у себя господина исправника. Не стыдясь мужа, он не спеша
натянул на себя мундир с синими кантами тюремного ведомства, а Корнею
выговор объявил:
Гляди, Корней, ты меня знаешь, я всегда за порядок стою... Коли что не так,
заберу сожительницу от тебя. Мне как раз кухарка нужна. Береги Дуньку! Баба
что надо...
сдержался. Для храбрости осушил косушку:
таких нанасов накидаю, что вовек не забудешь...
сахалинские окраины жалобным воем:
моей больше не стало... помираю!
тебя... О господи, вот беда-то! Полежи, отдохни.
чтобы я так и ушла? Прежде ты, сокол ясный, пять "синек" вынь да положь,
тады и сама уберусь.
купить билет для отъезда на материк, когда выпадет воля или даст царь
амнистию с рождением наследника. Так не отдавать же теперь свои кровные,
чтобы эта стерва на них "марафету" нанюхалась? Мужики стали жалеть Корнея:
корявую, на каких и собаки не лают. Вот и корячился бы с нею душа в душу,
она бы любой конфетке радовалась. А с этими финтифлюшками какое же
хозяйство? Одна погибель...
купленной им по дешевке, жизнь обрела новый смысл, но зато сделалась намного
тревожнее. Теперь он боялся не только за себя, но становился ответствен и за
Верочку, которая быстро обретала повадки и капризы подрастающей девушки.
Уходя дежурить на метеостанцию, Полынов всегда запирал ее на ключ, строго
наказывая не высовываться даже в окно, чтобы глазеть на Протяжную улицу. Его
отношение к ней было почти отцовским, но с претензиями на что-то более
значительное...
образованной женщиной... с шармом! Я всю жизнь учился, и теперь я желаю,
чтобы ты прошла полный курс тех познаний, которые необходимы людям. Ты
где-нибудь училась ли?
по скрипучим мосткам. Издали заметив его, "кирасир" Оболмасов торопливо
перебежал на другую сторону улицы, и это даже развеселило Полынова.
забыл, что ваша голова уже в моих руках, как не забыли, наверное, об этом и
вы сами...
вдруг прошмыгнул в двери японского фотоателье с таким же проворством, с
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Березин Федор
Пехов Алексей
Зыков Виталий