Чтение 33–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Они впитываются в человека сами по себе по мере того, как живешь, встречаешь перемены, относишься к другим людям. У одних звучат громче, у других едва слышны, но даже закоренелые злодеи чувствуют, когда поступают неправильно, и часто перед смертью каются, просят прощения.

Я, рыцарь и паладин Ричард Длинные Руки, никогда не читал Священное Писание и вряд ли прочту. На бумаге, в дереве или на камне. Потому что постоянно читаю в делах и свершениях достойных людей. Вижу в чистых глазах Макса, слышу в голосах людей, вижу в засеянных полях и вырастающих городах. Вижу в самой цивилизации, что, как феникс, снова и снова возрождается из пепла.

Уверен, что и погибала только потому, что нарушала эти правила. Уже не отдельные люди, те нарушают часто, а как цивилизация нарушила, за что и поплатилась. И если мы удержим в рамках нравственности Священного Писания или целесообразности, называй как хочешь, пусть не себя, свиней поганых, нас удержать трудно, а цивилизацию, то сумеем избежать новой катастрофы, что останется в памяти выживших как Очередная Великая Война Магов.

Если на этот раз не испепелит планету так, что и шахтеры не выживут.

Холодок пробежал по моей шкуре, я поежился. Дорога из Зорра дальняя, но должны бы уже приехать отец Дитрих, а также те, на кого бы я сумел опереться. Мне мало просто преданных мне рыцарей, они слишком уж от мира сего, чистого, благородного и зашоренного, нужны такие, как барон Альбрехт, но хорошо бы без его доли цинизма и меркантильности.

Я вздрогнул, открыл сонные глаза. Справа от меня в трех шагах багровые угли костра, спина мерзнет от ночного холода. Если бы я не сказал гордо вчера вечером, что буду спать у костра вместе с остальными, то, может быть, не лезли бы в голову тревожные мысли о нравственности и судьбах цивилизации, а снились бы голые бабы, ну люблю эти сны, люблю, хоть и просыпаюсь иногда с мокротой в штанах.

Солнце уже поднимается из-за горизонта, громадное, словно Юпитер, наблюдаемый с Каллисто, желтое, покрытое окалиной шлака размытых облаков. Еще не режет глаз, и вот так, когда полусонный наблюдаешь за его восходом, лежа у потухшего костра, вижу на его фоне, как на подсвеченной декорации, стебли травинок, на одной - застывшее от ночного холода тельце кузнечика.

С первым упавшим на него лучом он начал медленно шевелиться, разогревая тело, все быстрее и быстрее, надо успеть раньше других захватить лучшие корма и самому не попасть более сильным на корм.

- Я тоже кузнечик, - пробормотал я, - еще тот кузнечик… Всем кузнечикам кузнечик…

Рядом на валуне сгорбился, подстелив под задницу конскую попону, свернутую вчетверо, один из рядовых воинов, в руках длинная толстая палка с обугленным дымящимся концом.

- Проснулись, ваша светлость? - пробормотал он сонно. - Да, утро больно свежее… Как бы не вернулись заморозки. Говорят, такое бывает даже в мае.

Он напрягся, когда в моих ладонях появилась чашка с дымящейся жидкостью. Я пил жадно, мозг очищался от тягостных испарений сна, слух начал улавливать шевеление громадного войска, вздохи, сонное бормотание, позвякивание железа.

- Ну что? - спросил я сипло. - Какие новости?

- Да вроде бы ничего, - ответил он с недоумением. - Ночь все-таки… Ночью только призраки ходят. Да еще потерянные души.

- А это кто? - спросил я с тоской.

- Души воинов, умерших без причастия, а еще души некрещеных младенцев, потом часто попадаются непринятые души…

- Со всеми разберемся, - прервал я. - Вот приедет отец Дитрих… А не приедет, то вызову отца Ульфиллу. Тот вообще выжжет здесь все на десять футов в землю. Не пощадит ни правых, ни виноватых, но никакие потерянные души после него уже не останутся.

Он спросил испуганно:

- Как же, ни правых, ни виноватых? Все мы в чем-то да виноваты! Господь велит быть милосердным.

- То Господь, - ответил я. - А мы, люди, толкуем его слова, как нам выгоднее. Одни слишком милосердны, другие - наоборот. А в целом… да, все путем.

Из шатра вышел барон Альбрехт, сухой, подтянутый, собранный, словно проснулся уже пару часов тому. Посмотрел на меня неодобрительно.

- Не спали, сэр Ричард?

- Спал, - заверил я. - Мне много не требуется. Какие новости?

Он не удивился вопросу, хотя какие вроде бы новости у человека, спавшего в шатре.

- Поздравляю с гроссграфством, - сказал он бесстрастно. - Теперь это уже бесспорно.

- Ого, - сказал я. - Впервые вы меня… так? Какие-то новые сведения?

- Нет, - ответил он и присел со мной рядом. - По сути, из нежелающих признавать вашу власть остался только граф Фондлер. Думаю, если к нему подступиться с таким вот войском, он тут же велит открыть ворота.

- И все?

- Еще леди Изабель, - сказал он. - Муж уехал куда-то и пропал, она правит в его отсутствие. Но у нее замок не так уж и велик, укреплен плохо, захватить будет легко.

- Действуйте, - одобрил я.

- Тогда я поднимаю войско? - спросил он. - И закончим эту моментальную кампанию, которую вы почему-то называете затянувшейся.

- Потому что я мысленно ее уже давно закончил, - огрызнулся я. - И занимаюсь тем, чего никто не делал! А захватывать замки и земли… что тут особенного? Всю историю этим только и занимались. Но… нафига?

И снова мы мчались во главе грозного отряда, набирая скорость, и снова странная музыка начала звучать в грохоте копыт. Умом я понимал, что это не та музыка, не моя, но она гремит все громче, подчиняет себе, и я уже поглядывал по сторонам налитыми кровью глазами в поисках противника, с которым бы скрестить меч, которого одолею, повергну под копыта своего коня, над телом которого прокричу страшным голосом боевой клич…

Справа и слева несутся, пригнувшись к конским гривам, Растер и Макс. На их лицах то же упоение горячей скачкой, восторг и страстная жажда, чтобы вот так с ходу вломиться в ряды врага, рубить, сечь и повергать.

Мелькнула мысль, что, если по дороге навстречу так же скачут воины какого-нить удельного барона, мы сперва сразимся, а потом немногие уцелевшие, протрезвев от потери крови, будем пытаться понять, из-за чего все-таки сцепились.

Слева проплывают развалины замка. Уцелела только башня, бойницы смотрят узкими темными щелями. На камне оконных проемов ржавые потеки истлевшего железа решеток, от донжона груда битого кирпича, а еще уцелел выступ каменного мостика на высоте второго этажа.

Почудилась быстро мелькнувшая тень, в нашу тройку вклинился барон Альбрехт, он уловил мой взгляд и отмахнулся.

- Разбойники…

- И что? - спросил я. - Так и позволяют им сидеть на виду? Я думал, разбойники таятся.

Он сказал хмуро:

- А кому за ними гоняться? С той стороны сэр Уитли, с той - сэр Пендранель. Эта пустошь кому-то да принадлежит, но пока оба тягаются за то, чей род древнее, разбойники могут грабить села их крестьян в открытую.

Я покачал головой.

- Намекаете, что теперь это мои проблемы? Нет уж, я гроссграф, а не шербургский зонтик… то бишь шервудский шериф. Лев мух не ловит. Установим контроль над Армландией, разбойников будем вылавливать и вешать, пока не возьмутся за работу.

Он посмотрел с недоверием.

- А тех разбойников, что бросят грабить и станут, к примеру, кузнецами, вешать не будете?

- Нет, конечно, - ответил я. - Кузнецы всем нужны.

- Но ведь грабили же!

Я вздохнул:

- Заблуждения молодости, максимализм юности. Объявим амнистию в мою честь. Или в честь вон того дерева, важна суть. Я же говорю, кузнецы нужны! А разбойники - нет. Разве непонятно?

Он ответил с кривой усмешкой:

- Кто попадется первым, тому просто не повезло?

- Не повезет и тем, - подчеркнул я, - кто не сделает выводов, когда повесим первых. Милосердие пополам со справедливостью, барон! И рационализмом.

Еще в лесу мы услышали далекий грозный шум. Мне он показался похожим на удары прибоя о крутой берег, но впереди заблистал просвет между деревьями, лес обрывается, и я догадался, что это катапульты бросают камни в стены крепости.

Деревья расступились и снова сомкнулись за нашими спинами. Впереди синева неба, а на ней величественно и грозно выделяется настолько огромная крепость, что удивление вытеснило даже страх перед ее мощью.

Крепость показалась выстроенной из мокрого песка, такие возводят на пляже во время отлива. Я не сразу понял, почему выглядит не просто древним, а чудовищно древним. Это первый замок, сложенный не из огромных серых гранитных глыб, как я здесь уже привык, а из множества мелких желто-серых кирпичей, что всего лишь обожженная глина, потому с такого расстояния и кажется вылепленным из песка.

Стены из кирпича не такие прочные, как из гранитных глыб, однако толщина просто пугает, эпическое нечто…

В лагере нас заметили, несколько человек прыгнули в седла и понеслись навстречу.

Впереди барон Варанг, он весело отсалютовал.

- Как я уже слышал, еще одна земля признала вашу власть, сэр Ричард?

- Еще как признала, - ответил я. - Только не одна, а сразу две. Теперь обе под управлением верного нам человека. А что здесь?

- Замок окружен, - сообщил он, - мышь не выскользнет. Конечно, штурмом взять просто невозможно, но долгую осаду там не вынесут. Жрать все привыкли вне зависимости - война или нет.

- Мы тоже, - пробормотал я. - Они могут продержаться до зимы. А где нам в снегах держать войско?

Вдвоем в сопровождении почтительно приотставших рыцарей мы вскачь объехали крепость.

Она просто немыслимо громадна, но выстроена странновато: с нависающими над стенами башенками и выступами, преимущества теряются созданием мертвой зоны, где нападающие могут накапливаться, их можно достать, разве что стреляя с боковых башен.

Отсюда кирпичи выглядят как песчинки, сам замок тоже как будто из пересохшего песка, в стенах каверны, ямки, следы от обвалившихся каменных наростов, считающихся украшениями.

Судя по размерам, там, за воротами, длинный каменный коридор, в конце снова опущенная решетка. Если поднимут и ее, то надо проскакать по изогнутому коридору под прицелом лучников со стен справа и слева.

Но и это не конец: дальше еще ворота, а то и не одни. Такая многоступенчатая защита позволяет защищаться даже крохотному гарнизону от огромного войска. И во внутренний двор прорвется разве что горстка, но там со всех сторон заперто, а стены высоки…

Вернувшись к войску Варанга, я уже по-новому оценил расположение войск. Все держатся на почтительном отдалении не только от стен, но и от замка, а вдруг внезапная вылазка, но перекрыты в самом деле все направления, а дороги даже перегорожены телегами. Это чтоб какой-то отряд особо важных особ не вырвался из кольца и не убежал.

Шатры барона Варанга и графа Ришара де Бюэя пламенеют посреди основной массы войск. Для меня загодя поставили на краю леса, но так, чтобы из крепости не увидели и не рискнули на ночную вылазку.

С нашей стороны стены замка, как и принято, вздымаются из земли строго вертикально. Достаточно толстые, чтобы не пробить тяжелым камнем из катапульты, но, что важно для нас, вертикальные…

Барон Варанг не понял, что же здесь хорошего, я таинственно улыбался, велел собрать умельцев, столяров и плотников. Сперва чертил на земле, объясняя устройство осадной башни в общих словах, а когда наконец поняли или хотя бы поверили, судя по их воспламенившимся лицам, я велел принести большой лист пергамента.

У барона Альбрехта, конечно же, нашлись среди войска инженеры, что тут же начали проектировать под моим руководством и строить осадную башню. В лесу отыскали деревья достаточной высоты, срубили и обтесали, так что получились балки в сотню фунтов. В обозе предусмотрительного Альбрехта нашлись железные брусья, так что посреди лагеря под надежной охраной соорудили квадратный остов, а на него уж начали наращивать бревна. Сперва башня выглядела как жуткий скелет огра, но вскоре обросла плотью из толстых жердей.

Через три дня на телегах доставили шесть гигантских колес: четыре на башню, два в запас. За это время башню с трех сторон покрыли шкурами с длинным мехом: защита от горящих стрел. Когда приколотили колеса, приподнимая башню поочередно рычагами, она стала еще выше.

Воины ликующе орали, все с нетерпением ждали, когда же башня начнет двигаться.

Обычно осадную башню подкатывают к стене, а с нее на стену перебегают рыцари, где завязывается бой. И все это время, пока ее волокут, вернее - пихают, ее и обстреливают горящими стрелами, и швыряют камни, а когда остается уже совсем близко - выливают горящее масло, что если и не подожжет башню, то, проникая в щели, может заживо сварить засевших на всех трех этажах башни воинов.

Я просмотрел этот вариант, изъянов не нашел, но уточнил:

- Я буду наверху с самого начала.

Барон Варанг удивился:

- Зачем? Верховный лорд должен руководить всей осадой…

- Это же сэр Ричард, - обронил барон Альбрехт с кислой усмешкой.

- Сэр Ричард нам нужен живым, - возразил Варанг.

- Сэр Ричард будет полезнее там, - сказал барон Альбрехт. Он внимательно посмотрел на меня. - Если я угадал, что он задумал.

Я кивнул.

- Думаю, барон, вы поняли. Надеюсь, наша трудная подготовка не пройдет зря.

Башню двигали к замку медленно и натужно, она скрипела и пошатывалась. Я уже пожалел, что посадил под навес наверху два десятка отборных рыцарей в тяжелых доспехах, однако на стене лишь глупо таращили глаза и показывали пальцами.

Ура, мелькнула мысль, здесь еще не знают этой вершины технической мысли и не предприняли контрмеры: ни стрел с горящей паклей, ни тяжелых булыжников, так что не придется то и дело поливать водой, зря заготовили целые чаны.

Предвидя, что засевшие в замке сразу не поймут опасности, я даже не стал так уж тщательно обшивать башню сверху донизу шкурами для защиты от горящих стрел и кипящего масла. Во всяком случае, ветер гуляет в щелях, десант не задохнется, пока этот средневековый бронетранспортер, вершина технической мысли, медленно и зловеще двигается к цели.

Когда башня приблизилась на расстояние выстрела из лука, я открыл быструю стрельбу. Тетива Арианта часто и звонко щелкала по толстой кожаной рукавице, оставляя на ней рубцы, стрелы сметали со стены защитников, словно свинцовый дождь.

Башня подползла к стене с такой скоростью, что самые ленивые черепахи выглядели бы рядом скакунами. Зато быстро опустили широкий деревянный мостик, рыцари перебежали на стену и понеслись вправо и влево, вступая в яростные схватки, а ступени осадной башни гремят под сапогами бегущих наверх, внизу уже целая толпа жаждущих взбежать на это чудо и потом хвастаться, как именно по-новому ворвались в замок.

Я убрал лук и с мечом в руке перебежал на стену вслед за первой волной. В сопровождении яростно ревущего Растера и целеустремленного Макса, за ним еще трое, я поспешил по каменным ступеням во двор.

Засверкали мечи, здесь яростное сопротивление, мы с Максом и еще тремя рыцарями выдерживали натиск, медленно отступая к воротам, а тем временем Растер и его люди перебили там стражу и опустили мост, одновременно подняв решетку ворот.

Нас едва не смели ворвавшиеся рыцари Варанга и графа де Бюэя, я опустил меч и, часто дыша, быстро оглядывал картину боя. Во дворе яростная схватка, крепостная стена почти вся в наших руках, но огромный донжон выглядит не только несокрушимым, но и невозмутимым.

Из узких бойниц летят камни, горшки с цветами, а на плоской крыше между зубцами высокий человек в черной одежде мага оперся руками о камень и внимательно следит за схваткой во дворе.

Растер прорычал люто:

- Спокоен… Не к добру.

- Мне такое тоже не нравится, - буркнул я.

- Согнать бы…

- Сейчас спугнем, - пообещал я.

- Хорошенько пугните, сэр Ричард, а то он нас щас…

Я вложил меч в ножны и взял в руки лук. Маг заметил нас, на лице отразилось удивление. Он вскинул руки и заговорил, слова звучали без угрозы, я не понимал слов, потому как можно быстрее натянул тетиву и сразу же выстрелил.

Стрела ударила мага в грудь. Он прервал заклинание, опустил голову. Я видел удивление в его глазах. Крючковатые пальцы ухватили за стрелу, Растер охнул, когда окровавленное древко начало выходить из тела.

- Пугайте, - прошептал он, - пугайте еще…

Я поспешно выстрелил снова. Маг как раз выдернул залитый кровью длинный прут, лицо перекошено от боли, зло отшвырнул. Вторая стрела ударила в горло и пронзила его насквозь. Он вскрикнул и, ухватив оперенный наконечник окровавленными пальцами, потащил, хотя проще бы отломить и выдернуть с другой стороны. Я наложил третью, выстрелил и тут же ухватил четвертую.

Растер рычал и ругался, понимая скрытую суть поединка: магу нужна минута покоя для сплетения мощного заклятия, а я стараюсь не дать и секунды. Во дворе шум и крики, часть наших воинов пробилась к воротам донжона и пытается рубить их мечами и топорами, сверху на их головы сыплются камни, тяжелые вещи, льется кипяток.

Девятая стрела ударила в голову. Пальца мага уже привычно ухватили за оперенный кончик, но тянул медленно, и еще стрела ударила в глаз.

- Так его, - рычал рядом Растер в злом восторге. - Эх, почему я не лучник! Какое же это неблагородное дело? Самое что ни есть нужное и хорошее…

Маг вытянул стрелы даже из головы, все лицо залито кровью, но еще стрела ударила в раскрытый рот, он впервые пошатнулся. Ноги сделали шаг вперед, стараясь удержать тело, споткнулся о парапет и тяжело перевалился на эту сторону.

Он еще пытался в падении превратиться в птицу, отрастил крылья и даже успел ими взмахнуть, но ударился о камни, а набежавший сэр Растер с мстительным наслаждением кромсал чудовищное тело, полуптичью голову превратил в кровавое месиво из костей и мозгов.

- Не люблю… - прохрипел он, - не люблю умников…

- Я тоже, - согласился я. - Умных уважаю, а умников не переношу…

Ворота донжона распахнулись резко и неожиданно, словно и не было никаких запоров. Рыцари, не останавливаясь и не думая о ловушках, ринулись вовнутрь донжона, блестя обнаженными мечами.

Глава 2

Странно, в самом донжоне никто не оказал сопротивления. Немногочисленный гарнизон моментально сложил оружие, будто все сразу узнали о смерти могучего мага, на котором, видимо, и держалась большая часть обороны.

Граф Фондлер с малой группкой верных рыцарей сражался на лестнице. Возможно, все дрались бы до конца, честь дороже жизни, но умело брошенной в голову палицей его оглушили, а рыцари, полагая, что сюзерен убит, опустили мечи.

Огромный, лохматый, весь в бороде, только глазки сверкают злобно, да дыры широких, как у гориллы, ноздрей темнеют, как две норки мелких роющих, он прошагал через зал и остановился, где его удержала стража из моих кнехтов.

- Граф Фондлер, - сказал я холодным официальным голосом, - вы оказали сопротивление войскам верховного правителя Армландии, гроссграфа сэра Ричарда Длинные Руки. Не знаю, какими соображениями вы руководствовались, но этим мерзким поступком совершили тягчайшее преступление. Однако я намерен вести дела мирно и плавно, соревнуясь за титул Тишайшего, потому никаких казней и пожизненных изгнаний!…

Бледный, без оружия, хоть и в доспехах, еще не оправившийся от падения его неприступной крепости, он смотрел на меня исподлобья с бессильной ненавистью, как затравленный волк, только что не рычал, с обеих сторон стража, а я восседаю в его кресле и смотрю сверху вниз с тем самым выражением, как он смотрел на других совсем недавно: хочу милую, хочу казню.

Среди присутствующих выделяются нарядами барон Варанг и граф де Бюэй, часть войск только что уже отпустили по домам, а сами остались с кучкой наиболее близких рыцарей, уступив уговорам сэра Растера, который и скалу может уговорить сходить с ним в винный погреб.

- И что вы намерены делать теперь? - спросил граф, голос звучит все еще надменно, трудно принять ошеломляющую истину насчет смены власти.

- По справедливости вас бы повесить, - сказал я, - как за государственную измену и мятеж, но я исполнен милосердия, так почему-то завещано нам самим Господом, а я такой верный слуга церкви, такой верный! Потому никаких казней. И даже изгнаний. Просто этот замок отныне будет находиться в других руках, но вы будете получать определенный доход с бывших ваших земель.

Граф вскричал в диком изумлении:

- Что? Что вы сказали?

- Я учел просто, - объяснил я, - что у вас жена и пятеро детей. Нельзя их оставить без пропитания, а также без надлежащего воспитания, какое надлежит иметь будущим рыцарям и будущим леди. Потому вам выделят место для жилья… но если не захотите, можете переселиться в любое удобное вам место. Деньги будут пересылать регулярно. Войско на них, конечно, не соберете, и не мечтайте, но образование… в смысле, обучение вашим детям сможете дать пристойное.

Граф де Бюэй, наблюдая с интересом, проронил:

- Можно даже послать за пределы Армландии.

- Вот-вот, - подхватил я. - Благородный граф де Бюэй, герой битвы при Олбени, Гастиркса, Черной Речки, Пролива и всех войн королевства, подсказал весьма ценную мысль, столь характерную для этого выдающегося деятеля! Можно послать к королю Барбароссе. Там у него лорд-канцлером сам знаменитый Маршалл, герой турниров и знаток…

Граф де Бюэй сказал польщенно:

- Благодарю за лестные слова, сэр Ричард! Ваши речи, как всегда, полны мудрости. Я лично знаком с сэром Маршаллом… хотя это и было в пору моей юности, но он уже тогда слыл знатоком рыцарских обычаев. Так что совет послать к нему в обучение сыновей… бесподобен!

Когда судьба бывшего хозяина замка и земель была решена, я прошелся по замку, присматриваясь и прикидывая, где и что экспроприировать, иначе любая война потеряет две трети прелести.

Сэр Растер деловито инспектирует винные подвалы, под его руководством грузчики уже выволакивают бочки и выносят кувшины, некоторые смутно напоминают формой греческие амфоры. Слышится брань: не ту бочку выкатили, это пойло пусть сами пьют, а победителям должно доставаться лучшее, иначе зачем и воевать…

Я первым делом побывал в лаборатории мага, ничего не понял, но велел собрать все, а книги так вообще до единой, и отправить в обоз. Миртус разберется.

Вообще-то я, похоже, накапливаю столько мощи, что становлюсь чем-то вроде Сарумана. Или того, главного злодея. И эта мощь постоянно соблазняет меня на всякие злодейства. Конечно, никакие не злодейства, если исходят от меня, злодействами считаются и являются, если подобное делает кто-то другой.

Помощники мага, по слухам, разбежались, пользуясь неразберихой после захвата замка. Вряд ли кто-то унес нечто ценное, ни один маг не оставляет свои записи без мощных защитных заклятий, только один, как мне угодливо сообщили, то ли не успел, то ли не захотел.

Я уже был в седле, когда мне указали его каморку рядом с каменным строением кузницы.

Заслышав конский топот, вышел, пригибаясь под низкой притолокой, крепкий мужчина с широкими плечами и внешностью молотобойца.

Я спросил удивленно:

- Ты здесь и живешь?… В постоянном грохоте? Как зовут?

Он поклонился без всякого раболепия, развел руками.

- Ваша светлость, ночевать я хожу на кухню. Просто у меня здесь инструмент… потому я чаще всего здесь. А зовут меня просто - Дракан.

- Инструмент, - протянул я задумчиво. - Энтузиаст, значит…

Пока я разглядывал его, он засмотрелся на Зайчика. Я проследил за его взглядом и сам в который раз залюбовался статью вороного жеребца: могучая грудь, тугие мышцы, крутая шея и длинная роскошная грива. Мускулистые ноги с широкими, как тарелки, копытами, мохнатые внизу, как у хищного зверя: не скакун, а тяжеловоз, таким он выглядит, только я знаю его подлинные скоростные качества.

- Прекрасный конь, - произнес Дракан с удовольствием. - Теперь таких нет.

- Ну как это нет, - возразил я. - Я как-то видел на ярмарке…

Он покачал головой.

- Нет, благородный сэр. Уж простите, но вы разбираетесь лучше в рыцарских схватках, а я - в конях.

Я переспросил:

- В конях? Я думал, ты маг. Ну, пусть только помощник, но все же искатель путей к магии, а не спец по коневодству.