Чтение 33–й страницы книги ~След зомби~

— Агент Воробей, — доложил зомби.
— Оно и видно, — пробормотал Тим, критически оглядывая агента с ног до головы. — Что ты знаешь обо мне?
Наверное, вопрос оказался некорректным, потому что зомби промолчал.
— Стальное Сердце, — пробормотал Тим. — Стальное Сердце… Да, мужик, я тебе от души соболезную. Начальники-то твои — сумасшедшие…
Через двор пробежала крыса, Тим машинально повернул голову на звук и отметил, что слишком нервничает. Настолько, что уже не доверяет своему пси. Ведь следящий контур не фиксировал опасности… Допрос нужно было завершать, чем скорее, тем лучше. А потом идти и спать. Но заснуть сегодня без поллитры вряд ли удастся…
— Сумасшедшие твои начальники, — повторил Тим. — Ну ладно.
Он встал и задал меченому еще с десяток вопросов, но, видимо, слишком волновался, потому что зомби не реагировал никак. Разве что на вопрос: «По какому телефону ты должен докладывать?» — снова попытался отдать концы. В очередной раз «починив» агента, Тим оставил его в покое, снял контроль и, плюнув напоследок мужику под ноги, утопал к подъезду. Но на полпути Тима разобрала злость, и он вернулся.
Меченый тер лицо руками и озирался по сторонам. Тим подошел к нему уже почти вплотную, поигрывая в раскрытой ладони белыми огоньками, когда агент поднял на него глаза.
Реакция меченого Тима развеселила. «Правильно я сделал, что вернулся. Вот сейчас поставлю гада на уши — и спать буду гораздо спокойнее». Агент Проекта, сжавшись в комок, отползал задом, судорожно цепляясь за борт машины. Глаза его были прикованы к огонькам, свободно порхающим над ладонью Тима.
— Что, агент Воробей, очко на ноль? — ласково спросил Тим.
У агента Воробья отвалилась челюсть. Он вытаращился на Тима и встал относительно прямо.
— Помнишь, что сейчас было? — продолжал Тим.
Агент вяло помотал головой.
— Врешь, — безошибочно определил Тим. — Помнишь. И не забудь начальнику рассказать, как ты его во всех подробностях мне заложил. И скажи, я к нему в гости наведаюсь. Попозже, не сейчас. Когда настроение будет. Понял?

— Вы меня за кого-то не того принимаете, — слабым голосом выдавил зомби. Выглядел он уже почти нормально, и черная метка вовсю резвилась в его поле.
— Давай заводи, пока я добрый, — посоветовал Тим.
— А в чем, собственно, дело? — удивился зомби. Он оживал прямо на глазах.
— Да ни в чем, — ответил Тим безмятежно и слил из правой руки, где по-прежнему гнездилась негативная энергия, несколько кластеров агенту в ноги. Колени у зомби мгновенно подкосились, он мешком рухнул на грязный асфальт и притих, затравленно глядя на Тима снизу вверх.
— Видишь? — спросил Тим, присаживаясь на корточки и показывая агенту раскрытую ладонь.
— Ага… — испуганно хрюкнул тот.
— Держи, — Тим провел энергетический удар в область переносицы, и агент, взвыв, схватился руками за лицо и принялся кататься по асфальту.
— Следующий удар будет по яйцам, — пообещал Тим.
— Не на-а-до… — простонала жертва. Тим представил себе, как сейчас у агента Воробья горит огнем физиономия, и перспектива удара в пах понравилась ему еще больше.
— Нет, бу-удет, — промурлыкал он. — Сейчас бу-удет. Ты погоди, тебе понравится.
Но агент Воробей, судя по всему, рассудил иначе. Он перекатился на брюхо, подобрал под себя конечности и прямо на четвереньках галопом рванул вперед. Метров через десять ему удалось встать на ноги, и он, согнувшись в три погибели, дал такого деру, что осталось только широко открыть рот и провожать беглеца изумленным взглядом.
Тим с кряхтением распрямился, сунул руку за сигаретами и обнаружил в кармане документы злосчастного Воробья. Тот уже скрылся за углом и, судя по топоту, сбрасывать темп не собирался. Тим подошел к машине агента и задумался. «Может, устроить на прощание мелкую пакость?» Тим уселся за руль. Ключи оказались в замке. Швырнув права и техпаспорт в «бардачок», Тим завел двигатель. С машинами он не имел дела много лет — когда-то отец всему его научил, а потом, с тех пор как сыну стукнуло четырнадцать, упорно не пускал за руль. Однажды он честно признался, что из Тима никогда водитель не получится. Правда, у сына имелось другое мнение на этот счет. Но денег на свою машину все равно не было и не предвиделось даже в самой отдаленной перспективе. Поэтому Тим утешал себя мыслью о том, что зато он может постоянно разгуливать пьяный — и никто ему не машет полосатым жезлом и не заставляет дышать в трубочку.
С преувеличенной осторожностью неопытного водителя он тронулся с места и, прокатившись шагов тридцать, аккуратно «запер» машиной агента ворота неохраняемой стоянки на два десятка боксов. То, что поутру стоянка выезжала со двора в полном составе, обещало агенту Воробью интереснейшее приключение на весь остаток ночи.
Следящий контур засек Воробья на значительном удалении. Агент топтался на месте и, судя по всему, был полностью деморализован. Злорадно хихикая, Тим дернул ручку открывания капота и вышел из машины. Отстегнул крышку трамблера и сорвал ее заодно с высоковольтными проводами. Запер машину и обошел ее вокруг, вывинчивая из колес золотники. Двор огласился душераздирающим свистом испускающих дух покрышек. Но дом спал. Тим подбросил на ладони ключи от машины и, решив не становиться окончательным садистом, зашвырнул их на стоянку. Туда же забросил электрооборудование — подальше, в тень, чтобы Воробей не разглядел. «Если агент сам не справится, пусть хоть местные все это хозяйство найдут, они же ни в чем не виноваты». Золотники Тим небрежно уронил в лужу.
— Ты уж извини, — сказал он машине.
Дома опять не оказалось ни бомбы, ни письма, только свежие отметины психотронного щупа по всей квартире. Черные пятна — растерянность, беспокойство, злоба. Тим походя затер их, сам удивляясь тому, насколько возросли его силы.
Спохватившись, он выпустил за окно так и не пригодившиеся шарики и долго смотрел, как они возносятся в небо. А потом соорудил громадную яичницу, откупорил бутылку водки, купленную у таксиста, и принялся отдыхать.
Он снова пил водку маленькими глотками и радостно наблюдал за тем, как сознание обволакивает мягкая пелена алкогольного опьянения. Сейчас он был готов на что угодно, лишь бы не думать о серьезных вещах. В частности, о безумной, невозможной, сумасшедшей кличке, которую услышал от агента Воробья.
К рассвету Тим под хорошую музыку и интересную книжку бутылку прикончил и, когда буквы стали двоиться в глазах, рискнул добраться до спальни.
Он двигался к кровати, натыкаясь на стены, роняя мебель, разбрасывая одежду по полу и что-то сердито бормоча. За окном поднималось солнце, а во дворе раздавался жуткий мат.
***
Тим проснулся в полчетвертого дня и вопреки обыкновению не стал залеживаться, а поднявшись, не бросился на кухню опохмеляться.
В куче мусора под ванной нашелся пакет с окаменевшей морской солью. Тим открыл горячую воду и, треснув несколько раз пакетом о косяк, отколол порядочный кусок. Пока ванна наполнялась и в ней растворялась соль, Тим стоял рядом и критически рассматривал себя в зеркале. «Довольно приятное лицо. Не красавец, но вполне… Чувствуется порода. Нельзя с таким лицом работать в Проекте. С кремеровской прыщавой рожей оператором быть можно. Эх, Коля… А с моей — исключено. Во всем должно быть единство стиля. Так-то, господа».
Остатки алкоголя соленая горячая водичка оттягивала из организма прямо на глазах. Покореженная водкой энергетика плавно восстанавливалась, и предметы вокруг постепенно обретали привычную расцветку и интенсивность полей. С сухим треском развернулся до максимума следящий контур, еще минуту назад работавший вяло и нечетко. Во дворе болталось несколько бубликов, Тим подтянул их и проглотил. Тело, как по мановению руки, наливалось силой и жаждало движения. У него, шаловливого, даже наступила эрекция. Тим с интересом наблюдал за этим процессом, стараясь отнестись к нему нейтрально. У него получилось, и организм разочарованно дал отбой.
Прохладный душ разогнал остатки сна. Тим оделся и занялся подготовкой к ночной бойне. В том, что она состоится, Тим даже и не сомневался. Скорее наоборот, он бы расстроился, возьми Проект сегодня выходной. Потому что ситуация представлялась Тиму патовой, и помериться силой с Проектом означало внести в нее хоть какую-то ясность.
К восьми часам позиция уже была укреплена по всем правилам. Биополе функционировало, как швейцарские часы. Настроение Тим взвинтил до злобного. На всякий случай опять собрал рюкзак. В углу спальни нашел подходящую рабочую площадку и обозначил ее диванной подушкой.
Теперь следовало позаботиться о боеприпасах. В течение часа Тим, усевшись по-турецки на подушку и глубоко «щелкнув», тянул из прилегающих квартир всю свободную энергетику и забивал ею кухню. Это было непросто — шарики и бублики, даже зашибленные энергетическими ударами Тима, висеть спокойно не хотели, а молнии так и порывались учинить драку. Кроме того, шевелящийся клубок ярко во все стороны излучал. Тим забеспокоился. Ему вдруг пришло в голову, что такая мощная аномалия может привлечь внимание оператора Проекта. А если тот долбанет по ней «сверлом»? Как вороны, разлетятся все эти шарики, бублики и груши. И окажутся потеряны. Тим нахмурился. Потом его осенило. Он «отщелкнул» на несколько уровней вниз и застыл с раскрытым ртом.
— Ни фига себе! — произнес он в глубоком изумлении.
Он хотел выскочить на один из простейших уровней пси-восприятия, когда становятся видны полупрозрачные голубые стенки глобальной сети Хартмана. Тим давно уже на этом уровне не работал, потому что натыкаться через каждые три шага на стену, пусть и неосязаемую, удовольствие маленькое. Но теперь на этом уровне стенок не оказалось.
Закусив губу, Тим плавно «отщелкнул» ниже, потом еще ниже, но сети так и не увидел. Внезапно его охватил страх. Длинно выматерившись, Тим рывком перевел себя в «человеческий» режим восприятия реальности. И обалдел совершенно. Потому что сеть Хартмана появилась.
Тим присмотрелся, именно присмотрелся, а не «принюхался» к окружающему миру. Все то же. Блекло, смазанно, неразборчиво, но все те же тонкие излучения. Правда, способность управлять ими на этом уровне Тим почти утратил. И граница поля зрения оказалась совсем рядом. Но даже не прикладывая ни малейших усилий, Тим все равно видел мир в истинном свете. Слабо, без привычной остроты ощущений, но он все равно «нюхал».
Страшно захотелось немедленно выпить. Несколько минут Тим сидел, опустив голову и переваривая новообретенное знание. Выходило, что за последние дни он снова очень серьезно нарастил мощность, причем незаметно для себя. Теперь он понимал, что ему давно уже не приходилось по-настоящему «щелкать». Он и так все время находился в состоянии «на полщелчка». А неумеренное потребление бубликов и прочей свободной позитивной энергетики довершило дело. Тим окончательно и бесповоротно ушел в глубокое пси.
Скорее всего он больше не был способен видеть мир одними только глазами.
Глаза на эту мысль отреагировали мгновенно — они затуманились. Тим затрясся и разревелся в голос, как обиженный ребенок.
***
К десяти вечера он уже взял себя в руки. Правда, в душе словно появилась дырка — где-то посередине груди зияла холодная пустота.
По-прежнему сидя в спальне, Тим перетаскивал с кухни свой «боекомплект», сортировал его и аккуратно распределял вдоль силовых линий сети Хартмана. Расположенное вдоль них беспокойное хозяйство почти не отсвечивало. Кроме того, это оказалось еще и удобно — выяснилось, что к голубым стенкам шарики, бублики и груши можно легко прицепить и заставить висеть в относительной неподвижности.
В одиннадцать Тим съел бутерброд, выпил немного крепкого чая и, закурив, устроился на кухне. Тим сидел, немилосердно жуя сигарету, и размышлял, не стоит ли, пока есть время, наладить контакт с геопатогенной зоной, притаившейся в кабинете. Обычно Тим само наличие этой зоны глухо игнорировал, чтобы не тянуть на себя ее миазмы. Но в критической ситуации зона могла оказаться серьезным подспорьем. Тим прикинул, что если с ней заранее «договориться», то он даже при последнем издыхании сможет превратиться в ретранслятор и закачать в поле врага столько энергетической отравы, что тому мало не покажется.
«Господи, ну и мысли! А с виду обычный человек».
Он зажег новую сигарету от окурка и стал размышлять дальше, о другом, о разном, обо всякой ерунде, о каких-то глупостях. Он даже пытался думать о сексе, но у него уже не получалось, так он был расстроен. Только не хотел себе в этом признаваться. А в голову так и лезли слова, оформившиеся в ней той страшной ночью, когда Тим забрался в самую душу информационного поля Проекта и узнал о «Программе Детей».
Нелюдь. Мутант. Урод.
И еще два слова.
Стальное Сердце.
— С-с-с-суки… — прошипел он.
И тут следящий контур подал сигнал. Что-то зашевелилось там, все там же, на северо-западной окраине города. Тим резко выпрямился, раздавил окурок в пепельнице и пошел воевать.
По пути он заскочил в кабинет и наспех «обнюхал» геопатогенную зону. Теоретически подключиться к ней было нетрудно. Но на установление «ствола» для перекачки энергии ушло бы не меньше часа. «Слишком поздно догадался». Тим мысленно сплюнул и ушел в спальню. Сел на подушку, спиной привалился к стене и постарался расслабиться, но не успел. Следящий контур зафиксировал чужую активность. Тим вздрогнул и даже сам не заметил, как заэкранировался. Все больше действий, связанных с управлением пси, он производил инстинктивно, не задумываясь. С одной стороны, это его пугало. А с другой — нравилось. Тим мощно «щелкнул» и увидел, как в дальнем углу спальни завис под потолком большой темно-синий шар.
Шар висел, слегка перекатываясь в воздухе из стороны в сторону, будто примериваясь. Потом медленно выдвинул иглы сканирующих лучей. Тим смотрел, как иглы превращаются в плавники, затем в широкие треугольные плоскости, вершиной упирающиеся в шар… И тут ему наскучило смотреть. Не дожидаясь, пока чужой его заметит, он двинул вперед собственный луч. Упаковал сознание до размеров крошечной точки, поместил на конец луча и вонзил его в самый центр шара.
И оказался буквально в голове у хорошо знакомого человека.
Тим даже не удивился. На это не было времени. Он был занят тем, чтобы установить «соглашения», которые помогли бы ему преобразовать в чужой голове свои мыслеобразы в отчетливую речь. И трансформировать чужую речь в мыслеобразы. Контакт наладился удивительно легко.
— Здрасьте, Сергей Борисыч, — сказал-подумал Тим.
Директор «Центра Новой Медицины» Лапшин мысленно взвизгнул, а физически подпрыгнул в своем кресле, чуть не повалив его.
— Ага-а! — заорал Тим. — Я лучшее в мире привидение с мотором! Дикое, но симпатичное! Сейчас я вас настигну, и вот тут-то нам будет весело!!!
Лапшин выпал-таки из кресла и на четвереньках полез под стол. Синий шар в спальне Тима закувыркался, теряя сканирующие плоскости, которые тут же распадались в мельчайшую энергетическую крупу. В сознании Лапшина гомерически хохотал Тим. Ему было действительно весело. Он высчитал индивидуальный энергетический рисунок Лапшина, прочно заякорил за него свой луч, и Лапшин с этого момента невольно фокусировал его на себе. Этот прием Тим подсмотрел, когда «принюхивался» к зомби на бульваре в памятный день, завершившийся ударом по голове и лежанием на помойке.
Синий шар разбух, потерял форму и с гулким хлопком лопнул. Осколки со скрежетом распороли воздух, и из соседней квартиры донесся жуткий вопль злосчастной кошки. Несколько осколков ударили было в Тима, но проскочили насквозь, будто его и не было. С острия луча-иглы Тим оглянулся и увидел, что база, которой сейчас Тиму служило его тело, излучает, как солнце в зимний полдень, — яростно и холодно. Он таки подготовился к встрече с добрым хорошим дядей Лапшиным, учителем и защитником.
Учитель и защитник под столом трясся от ужаса. Он был в центре небольшой комнаты, плотно заставленной аппаратурой не вполне ясного Тиму назначения. Тим «щелкнул» глубже и пришел к выводу, что аппаратура контрольно-измерительная. Он заметил несколько компьютеров разной мощности, почуял какие-то датчики и сканеры, нацеленные на Лапшина, но главного — самого генератора — не нашел. Генератор был, и где-то недалеко. Но заполнявшие комнату излучения так перепутались, что уловить, какие из них соединяют Лапшина с его усилителем мощности, Тим не мог.
Через комнату к Лапшину шел еще один человек, в котором Тим опознал Кремера. Тим горестно вздохнул, подтянул к себе с базы десяток шариков, подстроился к рисунку поля Кремера и выпустил шарики ему навстречу. Кремер успел добраться до Лапшина, когда шарики обступили его и разом шандарахнули со всех сторон. Секунду-другую Кремер, покачиваясь, держался на ногах, а потом ноги у него подломились и он, как мешок с костями, грохнулся об пол. Аура сенса поблекла, и Тим потерял ее из виду.
Он еще раз прошелся лучами-пробниками по комнате, но только окончательно запутался в хитросплетении ее энергетики. Тогда он вернулся к Лапшину. Тот уже пришел в себя и опасливо выглядывал из-под стола, «щелкнув» до предела своих возможностей и сканируя пространство на таких низких частотах, что Тиму стало немного смешно. А потом даже противно. С легкой руки Проекта он настолько превзошел учителя, что тот в его глазах выглядел почти обычным человеком. И даже выводные контакты микроволнового генератора, к которым Лапшин подкрадывался, не дали бы ему над Тимом решающего преимущества.
— Будем разговаривать? — учтиво осведомился Тим.
Лапшин опять подпрыгнул, затравленно озираясь.
— Да сядьте вы! — сказал Тим брезгливо. — Сядьте, поболтаем.
Лапшин осторожно сел. Некоторое время он корчил странные гримасы — видимо, пытаясь совладать с перекошенным от страха лицом. Наконец это ему удалось, он напустил на себя величественно-отстраненный вид, откашлялся и суровым тоном сообщил:
— Вы меня очень напугали, Тимофей. Нехорошо.
— А на Проект вкалывать хорошо? — мгновенно окрысился Тим.
— На что?..
— Вы еще мне скажите, что я знаю больше вашего!
— Тимофей, это очень даже возможно. Я вас вообще что-то не понимаю… — Тут Лапшин оглянулся на лежащего без движения Кремера. Вскочил, бросился к пострадавшему и упал перед ним на колени.
— Оставьте вы его… — посоветовал Тим. — Оклемается.
— Да он не дышит… — прошептал Лапшин. — Ох… Совсем не дышит… Нужно «Скорую», реанимацию… Ох, твою мать…
— Да бросьте вы мне лапшу на уши вешать! — рявкнул Тим. Он изо всех сил пытался рассмотреть, что там происходит с Кремером, но нужные частоты оказались слишком плотно забиты проклятой аппаратурой.
— Твою мать! — заорал Лапшин и бросился из комнаты вон. Тим настолько растерялся, что даже и не подумал его остановить. От нечего делать он попытался что-нибудь в комнате испортить, но обнаружил, что все имеющиеся в ней энергетические связи ему абсолютно не по зубам. Они стояли как влитые и, сколько Тим о них ни бился, даже не шелохнулись. Тим опять вздохнул и запомнил на будущее, что бороться с машинами смысла не имеет, а бить надо только в сердце — по оператору. Это заключение вернуло его мыслями к Кремеру.
— Коля! — позвал Тим. — Эй!
Кремер не отзывался. Чертыхнувшись, Тим начал было «отщелкивать», чтобы хоть разглядеть, где лежит тело. Даже полумертвое, оно должно было излучать. Но уже на пятом уровне вниз Тим почувствовал фантомное жжение в переносице и ломоту в висках. Это сказывалась железная мощь работающего вхолостую генератора, против которой не попрешь. Тим поспешно «щелкнул» обратно.
«Обидно будет, если я переборщил с шариками и ударил Кольку насмерть. Странно, что он так скопытился. Я вроде бы точно все рассчитал…» Тим отметил, что в этом вопросе им движет простое любопытство. Он совершенно не хотел убивать Кремера. Напротив, он скорее намерен был, если удастся, освободить его от власти Проекта. Но раз так уж вышло… Ничего, кроме легкой обиды на судьбу, Тим не ощущал. К этому новому Кремеру, отдавшемуся Проекту, он уже относился как к врагу. И шариками расстрелял именно врага. Пусть и друга в прошлом. Но в очень далеком прошлом, которое теперь ничего не значило.
В комнате появилось несколько фигур. Одна четко различимая — Лапшин и несколько почти незаметных — люди. Незаметные быстро исчезли, странно изменив форму, и Тим догадался, что они волокут тело Кремера. Стараясь об этом не думать, Тим снова «зацепился» за Лапшина.
— Ну что? — спросил он.
— Ты его убил! — выкрикнул Лапшин. Тиму даже показалось, что он видит направленный на себя грозный указующий перст. Энергетический рисунок Лапшина покрылся мелкой рябью, изменился и выдал отчетливую картину страха.
Тим мысленно перекрестился, отдавая последнюю дань Кремеру, и тут же приказал себе о нем навсегда забыть.
— Могу и вас, — сообщил Тим. — Запросто.
— Господи! — Лапшин упал в кресло и обхватил голову руками. — Во что же ты превратился, Тима! Вот как ты платишь людям за дружбу, за доверие, за помощь…
Тим усмехнулся. На самом деле Лапшин не знал, куда деваться, как объяснить свое и Кремера присутствие в комнате, и вообще, как ноги унести подобру-поздорову. Это выдавали его мыслеобразы. Сейчас, в своей бесплотной ипостаси, Тим буквально видел учителя насквозь. Он только подозревал, что не сумеет эффективно допросить его в этой перенасыщенной излучениями среде. Кроме того, у Лапшина могли стоять те же блоки, что и у агента Воробья.
— И чем же вы тут с ним занимались, друзья мои, конфиденты и помощники? — язвительно осведомился Тим.
— Мы проводили эксперимент! — гордо задрал подбородок Лапшин. — Важнейший! И, между прочим, ты бы мог работать с нами! Но ты выбрал другой путь! Ты продал наши идеалы за деньги желтых газет! Я лично столько сил положил на то, чтобы воспитывать сенсов в духе…
— Заткнись, — попросил Тим. Лапшин послушно закрыл рот.
Несколько мгновений Тим раздумывал. Видно было, что допроса не получится, максимум, на что Тим был способен, это физически удерживать Лапшина на месте. Поэтому он отцепил от сети Хартмана еще десяток шариков, «подсветил» их в видимой части спектра и аккуратно развесил в воздухе у Лапшина перед носом. Тот мелко задрожал и попытался вскочить, но Тим прижал его к креслу.
— Видишь, да? — спросил Тим. Да, Лапшин увидел шарики. Сначала «унюхал», а потом и увидел.
— Коля получил десять сразу. А в тебя я их буду по одному запихивать. Что скажешь?
— Садист… — прошипел Лапшин. — Ты безумный садист…
— А то! — ответил Тим, влепил один шарик учителю под ребро и оборвал контакт.
Ему понадобилось довольно много времени на то, чтобы вернуться на «базу», переключиться, освоить двигательные функции тела и встать на ноги. На кухне он жадно выпил неразведенной чайной заварки. Закурил и, привычно жуя сигаретный фильтр, отправился в кабинет, общаться с геопатогенной зоной.
Навести устойчивый мост удалось за полчаса. Довольно ухмыляясь, Тим вернулся на место и снова вышел на связь. Теперь, когда Лапшин не был подключен к генератору, на это потребовалось время. Сначала нужно было сформировать энергетический фантом, настроенный на волну Лапшина, затем отправить его на поиски объекта и уж потом, используя фантом как якорь, перебросить в искомую точку прямой луч.
Лапшин как раз приходил в себя, кашляя и держась за живот.
— Значит, решай, — предложил ему Тим. — Либо будешь колоться, либо повторим экзекуцию. Поведешь себя разумно — уйдешь домой на своих ногах. Станешь юлить — тебя унесут. А если будешь чересчур упираться рогом, я тебя вместе с твоей шарашкой взорву. Осознал?
Лапшин осознал. Но не поверил и решил юлить и упираться рогом. Тим выругался.
— Я серьезно, — попытался он внушить Лапшину. — Я ведь сделаю.
Лапшин все равно не поверил. Наверное, в его сознание с трудом укладывалась даже мысль о том, что Тим в состоянии так плотно «держать» его. Подсознательно он воспринимал происходящее как ночной кошмар. Тим выругался снова, на этот раз матом.
— Тупица! — рявкнул он. — Да пойми ты, я теперь все могу! Все!!!
Но Лапшин не понял.
— Ладно, — вздохнул Тим. — Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.
Вокруг Лапшина вдруг засуетились неясные тени. Люди. Вроде бы три человека. Увидев повисшие в воздухе шарики, они встали как вкопанные. Настроиться на них с такого огромного расстояния было чертовски трудно, но Тиму это удалось, и на глазах Лапшина он дал шариками пять неприцельных выстрелов. Две тени мгновенно растворились, еще одна бросилась наутек. А Лапшин заорал дурным голосом и принялся биться в истерике.
Тим прислушался к своим ощущениям. По-прежнему пусто. Словно дырка в душе. Будто сердце действительно стальное. «Что же вы со мной сделали, подонки?..» Он вдруг почувствовал, что комедия ему надоела. Устало ссутулил несуществующие плечи и нащупал в пространстве отверстое жерло геопатогенной зоны.
Минут десять он настраивался, тщательно экранируясь, чтобы самого не прижгло. За это время к окончательно потерявшему рассудок Лапшину пару раз наведывались тени людей, но шарики по-прежнему несли вахту, и тени спасались бегством. Наконец Тим построил устойчивый «ствол» и был готов к ретрансляции.
— Прощайте, Сергей Борисович, — подумал он. Лапшин не отозвался. Он лежал в кресле, обессиленный припадком, и с подбородка у него капала слюна.
Тим забрал сознание на «базу», наладил «ствол» к операторской, печально завел невидящие глаза к потолку и откупорил геопатогенную зону. Будто пробку выдернул.
Он не предполагал, что отдача будет так сильна. Его буквально размазало по стене, и на мгновение от удара даже помутилось сознание. А когда Тим пришел в себя, белый сверкающий поток, рвущийся из дыры «геопатогенки», бился в его экран и, отраженный, уносился вдаль, прямо в сердечник микроволнового генератора.
Тим отполз в сторону, оставив на месте экран, и поток не сместился. Ощупав спину, Тим решил, что синяк на хребте заработал изрядный. Но и тарарам в операторской тоже будет ничего себе. «Компьютеры точно размагнитятся к чертовой матери. А если еще и генератор пойдет вразнос…»
От этой мысли Тим инстинктивно вскочил, перепрыгнул через белый поток и кинулся было к окну. Но на полпути затормозил и от души расхохотался. Визуальный инстинкт сбил его с толку. Тим и так отлично видел, как далеко на северо-западе встает громадное, в полнеба, белое зарево.
К окну Тим все-таки подошел, но горизонт был черен и угрюм. «А хорошо бы взорвать их осиное гнездо! — подумал Тим. — Ох, как это было бы здорово». Он оглянулся, и его опять разобрал смех. «Ну чего ты оглядываешься, балбес! Ты же у нас лучший из Детей, ты форсированный экстрасенс, объект «Стальное Сердце»! Так что привыкай глядеть спиной». Но глядеть спиной все-таки было еще не очень удобно. Куда сложнее, чем даже расшифровывать сигналы от следящего контура. Тим решил позже натренироваться, а пока дать волю инстинктам. Поэтому он повернулся всем телом, подошел к «стволу» и глубоко над ним задумался. Геопатогенная зона казалась неистощимой, но Тим понимал, что под землей все совсем не просто. Крестовина сети Хартмана, вокруг которой образовалась «геопатогенка», неудачно попала на центральную часть водоносной жилы. И энергетика зоны тоже влияла на силы, породившие ее. Если вычерпать зону до дна… «А что будет? — подумал Тим. — Фонтан в подвале забьет? Вряд ли. Но все равно, не я делал, не мне и ломать. Только я так спешил, что, как откупорить зону, догадался, а вот как заткнуть…»
Он повернулся к жерлу зоны и принялся осторожно скручивать его края. За несколько минут интенсивной работы ему удалось-таки свести поток энергии до минимума, а потом и вовсе остановить его. Тим почувствовал усталость и добыл из «боекомплекта» несколько бубликов. Вышел на кухню, сел и закурил.
Невидимый пожар так полыхал, будто намеревался спалить всю Москву. Тим представил, что творится сейчас в генераторной и операторской, и непроизвольно вскочил. «Шарики! Мои шарики! — пронеслось у него в голове. — Там же осталось еще несколько… Я совсем забыл о них! Черт! Получается, я их бросил! Они доверились мне, пошли ради меня на опасное дело, так мне помогли! А я их бросил…» Лицо Тима искривилось в страдальческой гримасе. Он на полном серьезе чувствовал себя последним негодяем. Пушистые белые шарики, смертельно опасные для живого, были сейчас ему милее всех людей на свете. И даже по отношению к ним он поступил как подлец и бессердечная скотина.
Тим в сотый раз за день тяжело вздохнул и пошел одеваться. Ему срочно нужно было залить наркозом чувство стыда. Водка в доме кончилась, но неподалеку был ночной магазин.
***
Вервольф, хрипло взрыкивая, шел на него по коридору. Тим, распластавшись по стене, медленно отступал, выставив перед собой топор. Длинная ярко-красная рукоятка была скользкой от пота, и топор предательски выскальзывал из ладоней. Колени у Тима дрожали, глаза застилал туман.
Вервольф скалил клыки, будто ухмыляясь, и мелкими шажками наступал. Он был чуть пониже Тима, но гораздо шире и массивнее. Страшные когтистые лапы тянулись вперед, сжимаясь и разжимаясь. На плечах зверя расползался по швам белый лабораторный халат, под которым трещала и рвалась еще какая-то одежда. От чудовища омерзительно несло зверем и гнилью.
Внезапно оборотень резко прыгнул вперед и тут же ушел в сторону, пытаясь обойти человека. Тим, пусть и напуганный дальше некуда, понял маневр правильно и не опоздал с ударом. Тупое лезвие с хрустом распороло чудовищу правую лапу, и на пол хлынула черная кровь.
Вервольф заорал так, что у Тима заложило уши, и мгновенно нырнул под занесенный для нового удара топор. На этот раз Тим промазал. Рукоятка топора, опускаясь, раздробила противнику ключицу. Зверь, как заправский регбист, поддел Тима раненым плечом, сбил с ног и буквально размазал по бетонному полу, припечатав своим весом.
Сидя на поверженном человеке, вервольф задрал морду к потолку, ухватился здоровой лапой за раненое плечо, и коридор огласился ужасным воплем. Внизу Тим яростно ворочался, пытаясь стряхнуть зверя с себя, и никак не мог это сделать, потому что противник оказался чертовски тяжел и силен. Это было ужасно обидно, ведь Тим уже сообразил, что зубастая скотина вовсе не умна, до крайности самонадеянна и, судя по всему, очень даже смертна. Тиму уже не было страшно. Скорее наоборот. Он плотно сжал, напряг и согнул пальцы на правой руке, и в нем вдруг проснулась какая-то снисходительная жалость к недоделанному зверю. Вервольф склонился над ним, и его желтые глаза, казалось, заполнили собой весь мир. Тим яростно закричал, рванулся снова, со всей силы засветил вервольфу костяшками в кадык и скорее почувствовал, чем услышал, глухой щелчок ломающегося хряща. Чудовище всхлипнуло и начало медленно опрокидываться на спину. А в горле у него все щелкало, щелкало, щелкало… Резко извернувшись, Тим стряхнул обмякшее тело с себя и чудом удержался на краю постели. Открыл глаза, увидел перед самым носом свои тапочки и зажмурился снова.
Следящий контур продолжал звонко щелкать, сообщая о наличии чужих за дверью. «Проклятье, это же он пытался меня разбудить! — понял Тим. — Я уже, наверное, с четверть часа стараюсь проснуться, «унюхав» опасность, и не могу! И чертово мое подсознание — радо стараться, мать его так! — опять зарядило мне этот кошмар с вервольфом». На этот раз Тим испугался меньше, чем обычно, но все равно был весь в поту.
В дверь яростно звонили и стучали. Тим со стоном разлепил глаза. Попытался найти часы и обнаружил их на руке. Когда удалось сфокусировать взгляд, оказалось, что стрелки показывают всего-навсего десять. Тим спал меньше пяти часов и чувствовал себя вдребезги пьяным. Ну, может быть, чуть трезвее, чем когда в состоянии битой тушки упал в кровать.
— Откройте, милиция! — рявкнули за дверью.
Тим попробовал оценить происходящее с трезвых позиций, но ничего у него не вышло. Он только сообразил, что с вервольфом в ночных кошмарах надо что-то делать. Его навязчивое появление явно неспроста. «Вдруг это не подсознание барахлит, а? — подумал он. — Вдруг это мое пси выловило какую-то биоинформацию и изо всех сил пытается со мной поделиться? Предупредить о надвигающейся беде?»
Дверь начали пинать ногами. «Убью! — подумал Тим, сползая с кровати. — Разберусь, в чем дело, и… убью».
— Костенко! Откройте! Милиция! — заорали с лестничной клетки, заслышав его шевеление.
— Сейчас! — прохрипел Тим, натягивая халат. Он действительно все еще был пьян, и его здорово шатало. Поэтому он даже предполагать не собирался, какого это хрена нужно от него ментам с утра пораньше. Действительно готов был… ну, если не убивать, то очень и очень пугать. Будить Тима, пока он не выспался, всегда было занятием малоприятным, а иногда даже рискованным.

Держась за стену, Тим дополз до двери и попробовал заглянуть в «глазок». Он уже знал, что на лестнице стоят трое, и один из них, похоже — главный, с черной меткой. Но хотелось все-таки увидеть, как эта компания смотрится на глаз. Так, для порядка. Потому что даже присутствие меченого Тима не волновало. И он знал, почему. «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, ты один мне надежда и опора — великий и могучий Алкоголь! Не будь тебя, как не впасть в отчаяние…»
Перед квартирой Тима нервно переминались с ноги на ногу меченый в штатском с кожаной папкой в руках и двое обычных людей в милицейской форме. Все с оружием, менты держат руки на расстегнутых кобурах, а у штатского, помимо одного ствола под мышкой и другого за поясом, в кармане притаилась еще и памятная Тиму плоская черная коробочка ручного СВЧ-излучателя.
Это наблюдение Тима мгновенно отрезвило. Шататься он не перестал, но голова тут же заработала отменно. Вращая ручку замка, он машинально проверил «боекомплект», вчера забытый в спальне за ненадобностью. Там добра было полно, и Тим в один присест заглотал все оставшиеся бублики, а в каждую руку зарядил по дюжине шариков.
С похмелюги это оказалось нелегко, и, когда Тим открыл дверь, визитеры поспешно отступили. Несколько мгновений Тим, давясь, стоял в дверном проеме с выпученными глазами, надеясь все-таки не сблевать гостям под ноги. Потом что-то нечленораздельно промычал и, оставив дверь открытой, рванулся в туалет. Что интересно, никто его почему-то не преследовал.
Когда он, утираясь полотенцем и жуя зубную пасту, вышел из ванной, дело было сделано. Меченый успел неслышно просочиться в спальню и оставить лишний пистолет в шкафу. «Под белье, наверное, сунул, — мысленно усмехнулся Тим. — Ох, господа из Проекта, какие же вы тормоза! Или у вас горизонтальные связи на фирме нарушены, и правая рука не ведает, что левая творит. Ну знаете ведь, что со мной шутки плохи, — нет же, гоните людей на верную погибель».
Компания ждала его на кухне.
— Костенко Тимофей Сергеевич? — осведомился меченый.
— Угу.
— Уголовный розыск, старший уполномоченный Ханцевич, — меченый сунул Тиму под нос красную пухлую книжечку.
— Угу. — Тим, подвинув одного из ментов, выплюнул зубную пасту в раковину и, открыв кран, прополоскал рот.
— Вот постановление на обыск, — меченый продемонстрировал Тиму какую-то бумагу.