горлу. Отпрыгнув с омерзением в сторону, он увидел, как старик наклонился,
поднял этот комок и, размахнувшись, швырнул в огонь. Кишки, развеваясь,
плюхнулись прямо в центр пламени. Огонь уже целиком охватил тело. Колени
Борна подкосились. Его рвало.
- А ну, вставай! - прикрикнул старик.
Но сил подняться у него не было. Стоя на коленях спиной к огню, Борн
чувствовал, как коченеют от холода лицо и руки. Его прошиб ледяной пот.
Дышал он с трудом.
- Я сказал, вставай! - повторил старик, рывком поднимая его на ноги. -
Здесь нам нечего делать. Я пойду туда. - Он показал в сторону конторы
шерифа. - Проверю дома на центральной улице. А ты сделай то же самое с
другой стороны. - Он указал рукой в противоположном направлении. - Мы
возьмем их в клещи.
Борн даже не успел возразить. Да это и не имело смысла, так как старикан
уже сорвался с места и исчез в снежной пелене. Весь в холодном поту, он
еще какое-то время продолжал стоять, не отрывая глаз от кровавой полосы,
быстро заметаемой снегом, и чувствуя запах горелых волос, плоти и одежды.
Потом сделал над собой усилие и побежал в том направлении, куда указал
старик. Миновав несколько горящих зданий, он выскочил на улочку, ведущую к
центру, и решил двинуться по ней.
Однако от этого пришлось отказаться: дома по обе стороны были охвачены
пламенем; сунуться туда означало сгореть заживо. Поэтому он продолжал идти
по задворкам, там, куда еще не добрался огонь. Неожиданно он оказался на
следующей улочке.
Прижавшись к стене крайнего дома, он осторожно выглянул из-за угла,
приготовившись стрелять, и стал всматриваться в пространство между домами
в направлении главной улицы.
Никого...
Короткими перебежками, замирая под стенами домов, напряженно всматриваясь
сквозь метель в пустое пространство улицы, в фасады магазинов, он
продвигался вперед. Ему повезло, что теперь ветер дул в спину, но все
равно приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть что-либо в этом мраке
и снежной круговерти.
Пока ничего подозрительного он не заметил. Затаив дыхание, Борн перебежал
улицу на углу. И здесь никого не было. Он торопливо шагал по тротуару,
проверяя окна магазинов, мимо которых проходил, всматриваясь вперед,
оглядываясь по сторонам.
Он надеялся, что здесь никого не встретит. Скорее всего, те просто
остались у отеля, дожидаясь, пока он прогорит окончательно и наверняка
похоронит под своими останками всех, кто прятался там. Но если
преследователей не трое, а больше, то кто-то мог отправиться патрулировать
улицы - так, на всякий случай. Поэтому Борн не позволял себе расслабиться.
Наконец он добрался до перекрестка, откуда уже был виден горящий впереди и
справа квартал с отелем в центре пожара. Он замедлил шаг и замер, услышав
выстрелы. Три выстрела, где-то впереди. Гул пожара и вой ветра помешали
определить, из чего стреляли - из винтовки или пистолета. С беспокойством
подумав о старике, он решил было броситься на помощь, но почему-то
замешкался, и это секундное колебание спасло ему жизнь. На перекрестке
из-за снежной пелены возникла белая фигура, быстро увеличивающаяся в
размерах. Она уже стала выше человеческого роста, но продолжала расти...
Наконец Борн понял, что видит человека в белом маскхалате, а его огромный
рост - всего лишь обман зрения, потому что там он сидит на корточках.
Он мгновенно распластался под стеной, едва не задохнувшись в снегу,
забившему рот и ноздри. Сердце заколотилось как сумасшедшее, дыхание
перехватило. Осторожно подняв голову, он увидел, как фигура быстро
удаляется в сторону выстрелов.
Оттуда донеслось еще два хлопка. На этот раз ближе, и Борн безошибочно
определил, что стреляли из пистолета. О Боже, старик тратит последние
патроны! У него не будет времени перезарядить пистолет, а дробовика у него
нет - он отдал его Клер. Правда, остается еще винтовка, но в этой метели
противника издалека не разглядеть, а в ближнем бою винтовка - плохой
помощник.
Еще один выстрел, теперь винтовочный, громкий, раскатистый. Борн не смог
определить, откуда стреляли. Опасаясь наткнуться еще на одного человека в
белом халате, Борн ползком поспешил убраться с перекрестка под стену
ближайшего здания. Время от времени останавливаясь, чтобы оглядеться и
прислушаться, он достиг тротуара и пополз вдоль стены, прячась под ней на
тот случай, если кто-нибудь сторожит улицу, выглядывая из окна
какого-нибудь здания. В такую погоду вряд ли они захотят торчать снаружи,
в полной уверенности, что из пожара никому не выбраться. Они просто
устроились где-нибудь под крышей и ждут, пока утихнет пурга и погаснет
огонь. Тогда они выйдут, чтобы посмотреть на результаты своей деятельности.
Нет, он ошибается. Если он наткнулся на улице на одного, с тем же успехом
здесь могут оказаться и другие. Это не исключает того, что кто-то еще и
прячется в домах. Поэтому Борн вовсю вертел головой, утирая тающий снег с
лица и продолжая свой путь ползком.
Винтовочные выстрелы. Два. Один, за ним другой. Потом - чей-то вопль. Нет,
на голос старика это не похоже. Значит, он сам подстрелил одного из тех.
Или наоборот? И он просто не узнал предсмертный крик старика?
И тут Борн не выдержал. Осточертела эта метель, они все ему осточертели!
Выхватив пистолет и крепко зажав его заледеневшую рукоятку, он вскочил,
пробежал несколько шагов по тротуару, шибанул плечом в дверь и влетел
внутрь. Прыгнув в сторону, он присел и осмотрелся. Когда-то это была
бакалейная лавка: прилавки вдоль стен, за ними - пустые полки. Он сунулся
в один угол, затянутый паутиной, затем в другой, заглянул под прилавок,
потом, стараясь не шуметь, метнулся к двери, прислушиваясь к звукам на
улице.
Никого. Он отступил в тень и споткнулся о какую-то коробку; в этот миг
распахнулась задняя дверь и вместе с ветром и снегом внутрь ввалился
человек с пистолетом в руке. Они узнали друг друга на мгновение раньше,
чем спустили курки.
Слабый свет, проникавший в помещение, не давал Борну толком понять, что
старик делает там, у дальней полки. Лицо его было смертельно бледным, и
двигался он с трудом. Сначала Борн даже подумал, что тот ранен, но это
было не так. Похоже, у старика снова случился приступ, как тогда, посреди
улицы.
Что-то словно оторвалось в нем. Наконец Борн разглядел, что тот достал
керосиновую лампу. Старик встряхнул ее, проверяя, есть ли в ней горючее,
потом снял стекло и зажег фитиль. Поставив стекло на место, он размахнулся.
- Что вы делаете? - Борн схватил его за руку.
- Заткнись! - оборвал его старик. - Не мешай! Он вырвался и швырнул
горящую лампу в стенку. Стекло разбилось, огонь охватил все полки, сухое
дерево занялось почти мгновенно.
- Они тут почти в каждой лавке, - отрывисто сообщил старик. - Ну ничего. Я
им устрою. Как они мне. Сейчас они полезут наружу, как тараканы из щелей,
вот я их и встречу.
Он истерически захохотал и неуклюже заковылял к входной двери.
Это же полный абсурд, подумал Борн. Старик решил отомстить пришельцам за
то, что они начали жечь город, а теперь сам делал то же самое. Это уже не
расплата. Это сумасшествие. Он просто хочет уничтожить всех! Так вот
почему старик не дал им убежать, вот почему Клер и Сара коченеют сейчас в
открытом поле, прячась в траве!
Борн не мог больше сдерживаться и закричал яростно:
- Безмозглый сукин сын!
Но это уже не имело никакого значения. Старик сделал всего шаг на тротуар,
потом выронил винтовку, схватился обеими руками за живот и рухнул на
колени. Хохот перешел в стон. Прогремел выстрел. От удара пули старика
приподняло и швырнуло обратно в дверь. Он упал навзничь, всхлипнул,
дернулся и затих.
Борн не двинулся. Он понимал, что нужно либо нырнуть в укрытие и открыть
ответный огонь, либо поспешить скрыться через черный ход, чтобы не попасть
им в лапы. Но вместо всего этого он стоял, глядя на старика с
развороченной пулей грудной клеткой, и кричал не помня себя:
- Подонок! Тупой, мерзкий подонок! - Потом выстрелил трижды в
распростертое тело.
Пламя перекинулось с потолка на пол и уже подбиралось к пальцам старика.
Еще одна пуля разнесла стекло и впилась в прилавок рядом с Борном. Он
выстрелил в мертвого старика еще раз, размозжив тому голову, потом пальнул
в открытый дверной проем и выскочил в заднюю дверь.
Как ему удалось найти Клер и Сару, Борн не мог бы объяснить никогда.
Он выбежал в заднюю дверь лавки. Метель бушевала по-прежнему, ветер
усилился, снег больно сек по лицу и глазам, но он даже не пытался
осмотреться, пригнуться на бегу. Борн не думал о том, чтобы, спрятаться в
каком-нибудь из домов или просто в сугробе. Он мог только бежать, надеясь,
что в такую метель его не заметят. Он пересек главную улицу, нырнул в
переулок, чтобы скорее попасть в поле, где прятались его жена и дочка. Он
уже не понимал, где находится. Но все равно бежал, спотыкался, падал,
вставал, снова бежал, а в голове крутилось: "Подонок! Безмозглый, грязный,
мерзкий, выживший из ума подонок!"
Впрочем, может быть, он кричал вслух, но этого он тоже не помнил. Он
просто бежал, не разбирая дороги, мимо складов, мимо лачуг, из улицы в
улицу, шатаясь и падая. Он даже не заметил, когда выскочил из города и
очутился в открытом поле, очередной раз споткнулся и упал лицом в жесткую
траву. Мелькнула мысль, что в поле он заблудится и погибнет от холода, и
лишь спустя какое-то время за ней последовала другая: ведь Клер и Сара
Нортон Андрэ
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Соломатина Татьяна