простым скользящим узлом, фиксируя его слева под челюстью приговоренного
с помощью резинового кольца. Во время падения узел сдвигался под
подбородок и отбрасывал голову казнимого назад, ломая ему позвоночный
столб, причем почти всегда между вторым и третьим шейными позвонками.
Мгновенная смерть - по крайней мере, так утверждал палач.
внимание? Там все равно тринадцать петель, как ни считай.
брови.
заслужил. Но из бригады по борьбе с наркотиками я тебя пока выведу.
Можешь и дальше сидеть за своим столом, но весь следующий месяц будешь
заниматься мелкими преступлениями - от греха подальше.
Он нахмурился.
был пьян и лез куда не надо.
делегацию, возглавляемую министром иностранных дел Германии. У него был
дипломатический паспорт.
несколько дней пожаловал один ирландец. Мне написал о нем мой дублинский
друг. Он попросил меня в порядке любезности показать ему, что здесь да
как.
усмехнулся.
отправился прочь.
У него получилось двенадцать. Он чертыхнулся и начал снова.
***
Подальше, в предгорьях, лед и снег по-прежнему сковывали землю. Зубчатые
горные вершины на фоне ясного синего неба выглядели почти нереальными.
уверенность, что где-то здесь, в этом прекрасном, мирном, до не
правдоподобия благополучном средневековом городе кроется ответ на его
вопросы, причина самоубийства.
маршруты неизменно приводили его к реке Ааре. Река окружала старый город
с трех сторон, образуя естественный ров, так что крепостную стену
потребовалось возвести только с одной стороны. С ростом города стену
отодвигали все дальше и дальше по полуострову. Старый вал не выдержал
испытания временем, но две башни, образующие древние ворота города,
сохранились до сих пор.
странный обычай: они использовали Сторожевую башню, стоящую при входе в
город, как тюрьму.
на Герехтигкайтсгассе. Прямо напротив дверей гостиницы, в центре
действующего фонтана, возвышалась колонна с каннелюрами, а на ней стояла
статуя очень изящной работы. Она была раскрашена в синий, золотой,
красный и другие яркие цвета. Впечатляющая фигура женщины с завязанными
глазами - ее великолепные ноги как-то уж слишком приковывали к себе
внимание - держала в одной руке меч, а в другой - весы. Она венчала
собой так называемый "Герехтигкайтсбруннен", или Фонтан Правосудия.
заглядывать ей под юбку, - стояли четыре бюста каких-то личностей
довольно кислого вида. Приглядевшись, Фицдуэйн обнаружил, что это
Император, Султан, Папа и Магистрат, то есть главные отправители
правосудия в смутную пору постройки фонтана, который был воздвигнут в
1543 году.
экзотическими красками, и каждый был по-своему запоминающимся. Фонтан на
Крамгассе был украшен статуей медведя в натуральную величину. На
медведе, который стоял в позе ландскнехта, был золотой шлем с решетчатым
забралом, а у ног его сидел медвежонок, лакомящийся виноградом. Медведи
были повсюду: каменные, нарисованные, напечатанные, отштампованные,
выкованные из железа, большие, маленькие, даже настоящие. Фицдуэйн еще
нигде не видел столько медведей сразу.
устроил охоту и объявил, что город будет назван именем первого убитого
зверя. Охотникам повезло, что они затравили медведя; город Кролик вряд
ли пользовался бы таким же уважением.
новостей, они отправлялись за водой и свежими сплетнями к ближайшему
фонтану. Возможно, подумал Фицдуэйн, если я посижу у фонтана, меня
осенит какая-нибудь блестящая догадка.
сидеть на мокром камне.
***
происшествий. Он не рассчитывал найти там ничего особенного. Однажды он
обсуждал городской уровень преступности с заезжим американским
полисменом. Сначала в разговоре возникла некоторая неловкость, ибо
количество преступлений в их городах оказалось схожим. Однако потом все
стало ясно: цифры, которые они называли, относились к разным вещам.
Американец говорил о числе преступлений, совершаемых за день; Медведь
приводил результаты подсчета за год.
статистики было количество убийств. Менялись лишь десятичные знаки, но
сама цифра оставалась практически неизменной - два убийства в год, и так
на протяжении многих лет.
понемножку. Для такого спокойного города два убийства в год - это как
раз столько, сколько нужно. Если бы их было заметно больше, это
отрицательно сказалось бы на туристском бизнесе, и городские власти были
бы огорчены. А если бы убивали меньше, то сразу возник бы законный
вопрос о том, не пора ли сократить штаты уголовной полиции.
охранники останутся без работы.
один листок, приколотый над объявлением, в котором красивым почерком
сообщалось, что дежурный по отделению продает свой пятилетний "вольво" -
машина в отличном состоянии, на счетчике всего девяносто тысяч
километров, цена низкая (таким образом, продавец умудрился соврать целых
четыре раза).
сегодня из реки Ааре был выловлен изувеченный труп двадцатилетнего
юноши. Смерть, очевидно, наступила в результате многочисленных ножевых
ранений. Тело сразу же отвезли на вскрытие. Официальное опознание еще
предстоит провести, однако найденные при мертвеце документы
свидетельствуют, что его имя - Клаус Миндер.
воспользовался краденым велосипедом, чтобы догнать жертву или удрать,
сделав свое черное дело, тогда Медведь не остался бы в стороне от
расследования - по крайней мере, мог бы заявить, что оно отчасти
находится в его компетенции.
велосипедов, но и во второй раз ничего не обнаружил. Даже роликовых
коньков ни у кого не стащили.
Глава 11
латунная табличка. На ней стояли его имя и лаконичное "нотариус".
Аккуратный фасад здания был единственной его частью, перестроенной в
девятнадцатом веке, - все прочее, видимо, не менялось с незапамятных
времен. Каменные ступени винтовой лестницы, ведущей в кабинет адвоката
на втором этаже, были выбиты множеством ног, и посередине на них даже
образовались углубления. Лестницу освещала тусклая лампочка. Лифта не
было. Гвидо говорил, что бернцы не любят бросать деньги на ветер.
Интерьер самого кабинета мог оказаться и роскошным, но остальное
наводило на мысль об экономности, граничащей со скупостью. Фицдуэйн
подумал, что ближайшие полчаса надо использовать с полной отдачей: ведь
на обратном пути он запросто может свернуть себе шею. Кабы знал,
прихватил бы с собой фонарь.
хозяину долгие годы и преданную ему всей душой. Очевидно, вторая жена
Беата Эрика позаботилась о том, чтобы ее муж не согрешил одним и тем же