Чтение 33–й страницы книги ~Ловушка для олигарха~

- Хорошая собачка, - улыбнулся я ротвейлеру, услышал в ответ злобное
утробное рычание и вышел из лифта.

- Он еще щеночек, - вслед мне сказала барышня. - Маленький.

- Крошка, - кивнул я.

Вот и нужная дверь. Железная. Хорошая. А тот кружочек - объектив
видеокамеры. За четыре сотни баксов вам поставят ее где угодно. Видеокамера
ловит в объектив всех, кто есть на лестничной площадке.

А мне стесняться нечего. На налетчика я не похож. На киллера - тоже.
Ничего с собой у меня нет, где можно спрятать пистолет с глушителем.

- Чаво? - донеслось трескуче из динамика у двери.

- Мне Бульника, - произнес я в динамик,

- Чаво? - голос стал угрожающим.

- Что на пороге держишь? - возмутился я. - Только что от "хозяина". Мало
меня волки в тамбурах держали, так еще и свои!

Мне все не открывали.

- Открывай, - крикнул я громко. - Тебе малява от Арзамаса!

Замок щелкнул. Дверь приоткрылась.

- Так бы сразу и сказал, - Бульник отстранился и быстро пропустил меня в
прихожую, оглядев предварительно. Боится. Он оглядел лестничную клетку и
захлопнул дверь. - Чего орешь на весь подъезд? Соседей распугаешь.

- Не распугаю.

- Чаво за малява? - он стоял в прихожей, которая была ему явно узковата в
плечах, и пропускать меня дальше не желал. - Давай.

- Хорошая малява.

Я усмехнулся. Он почувствовал угрозу, но не поверил в нее, У него в
голове не укладывалось, что стокилограммовой туше может угрожать какой-то
доходяга.

Я его разубедил одним ударом, отправив на несколько минут отдохнуть.

Когда Бульник очнулся, рот его был залеплен пластырем, а сам он
подручными средствами - телефонным проводом и бельевой веревкой, на которой
только что висели сохнущие галстуки, был привязан к стулу в большой комнате.

Бульник замычал. Я его стукнул слегка, и он зашипел от боли.

- Маляву забыл, - сказал я. - Зато много чего другого помню. Так что
разговор у нас будет долгий.

Я взял самодельную финку с наборной рукоятью, которой он резал ветчину,
лежавшую на доске рядом с кухонным комбайном "Филлипс". Пощекотал ему шею и
пообещал

- Орать будешь - по рукоятку в шею войдет.

Отодрав с его рта пластырь, первое, что я услышал, было:

- Сука! Режь!

- Ты правда хочешь?

Он сник. По его виду заметно, что ему не особенно хотелось, чтобы его
резали. Поэтому орать он не стал, а просто прошипел:

- Волчара.

Злобы в нем было много. И истерики, как у всех уголовников, посвятивших
себя этой нелегкой стезе, хватало, Но я здесь не для того, чтобы слушать
истерики. Опять заклеил ему рот.

Времени у нас было много. Если Бульник и ждет гостей, им придется
заглянуть в другой раз.

Работал я с толком и профессионально, как учили в "Трилистнике". У меня
было в кармане два одноразовых шприца. Содержимое одного я наполовину
опустошил в его вену. Пока ему хватит. Это психотропное вещество - не
убойное, средней силы, но оно позволяет достичь взаимопонимания, ну и в
сочетании с другими способами творит чудеса. Немного химии, Немного
внушения. Немножко уговоров. Немножко боли. И через полтора часа Бульник был
в той самой кондиции, когда считают за счастье выложить все. Притом излагал
свои воспоминания он сам, без понуканий, заискивающе, мне даже не надо было
и подстегивать его.

- Ну, зелень подстригаю слегка у Алибабы, да, - закивал он. - Банкир не
шибко щедрый.

- Постукиваешь, наверное, Алибабе на Банкира? - спрашивал я.

- А как же без этого. Только между нами. Банкир обидится. Мне тогда...

- Да что я совсем без понятия, что ли ? Между нами - как умерло, -
заверил я, и Бульник, искренне обрадовавшись, продолжил рассказ.

- Кто Алибабу не знает? Алибаба - это правая рука Паука.

- Паука?

- Ну, этот Олигарх гнутый. Абрам Путанин. Слышал, небось?

- Довелось.

- Под Пауком и бандиты, и чекисты ходят. И Алибаба всеми ими заведует.
Какой базар, какой развод, какой разбор - это он утрясает. Он, я тебе скажу,
волчара. Один взгляд чего стоит, - Бульник поморщился и всхлипнул. Инъекция
делала свое дело. Чувства и слова не особенно держались теперь у него.

- И тебя Алибаба подработать позвал?

- Ну да. Сказали - делать ничего не надо. За рулем посидишь. Им нужны
были те, кто мокрухой не брезгует. Кого вид крови в истерику не вводит.

- Ты такой?

- А то. Университеты в пятой колонии в Коми знаешь какие. На лесопилку
когда живых людей кидали, и их в фарш перемалывало... И стукачков кумовских
на фарш пускали. И на воле... Мне не впервой. Рука не дрогнет, - он сжал
кулак, руки его были защелкнуты сзади наручниками, поэтому треснуть по столу
он кулаком не мог, а очень хотелось.

- Дальше,

- Волчары со мной были. Из окружения Алибабы. Один из них - в ментовской
форме. Он машину этого чудака жезлом тормозит. Мол, сержант Сидоров.
Проверка документов. Лох и купился. Вылез, какой-то бумагой, подписанной
ментовым начальством, трясет. Мол, его, лоха, машину благодаря этой
бумаженции проверять нельзя. А ему - пройдите. В джип усадили...

Бульник замолчал, тупо уставившись перед собой и стену, передернул
могучими плечами. Вздохнул.

- Чего замолк?

- Они интеллигенты, - произнес мрачно Бульник. - Укольчик ему в руку.
Фраер гнутый пару раз дернулся - и все.

- Кто дернулся?

- Журналист... Сдох, псина телевизионная.

Я сделал вид, что на меня это заявление впечатления не произвело, хотя,
понятно, кривил душой. Произвело впечатление. Еще какое впечатление!

- Волчары-то в машину сели во вторую и отчалили вместе с тачкой
журналиста. А нам с Лупоглазом сказали от тела избавиться так, чтобы не
нашли.

- Лупоглазый?

- Он из свиты Алибабы. Спец от жмуриков избавляться. Трупы в какой-то
сильно злой кислоте растворяет... Хи-хи, концы в кислоту. И ни один мент
ничего не найдет. Алибаба ему доверяет, - Бульник вдруг хитро хихикнул, - А
зря доверяет.

- Почему зря?

- Потому что мы Алибабу кинули.

- Как это вы его кинули?

- Решили, чего материалу-то пропадать? У Лупоглаза связи с мясниками.

- С кем?

- Ну, которые людей на органы продают. А труп - свежачок, Даже еще не
отдергался. Мы и двинули к ним.

- К мясникам?

- Ну да. В холодильник... Чего добру пропадать?

- Все в дело должно идти, - подбодрил я Бульника.

- Лупоглаз своего не упустит. И с тех, и с этих поимеет, - Бульник еще
раз хихикнул.

- Где холодильник?

- На Северо-Западе. У Смирновских прудов. Не слишком большой холодильник.
Там ножки Буша раньше хранили. Только никто не знает, что там еще одно
отделение есть. Тайное. Для доке... добо... Как их, тьфу!

- Доноров.

- Ага, Доноров.

- И вы Михаила Зубовина продали на запчасти?

- Может, еще не всего. Там у них все сложно. Это целая наука. Туда с
суконным рылом не влезешь. Есть первой очереди органы, которые лежать долго
не могут. Есть второй. А есть, которые годами могут храниться. Заморозка там
- ого-го. Лупоглаз говорил, они органы азотом морозят, Палец туда засунешь -
сразу как льдышка отколется. Гадом буду, так и есть!

- Хорошо, - кивнул я. - Если он в холодильнике, кто ведет ток-шоу
"Стриптиз души" ?

- Вот именно. Кто? - кивнул Бульник.

- Так кто?

- Я так думаю, без чертовщины тут не обошлось.

- Какой чертовщины?

- Не знаю. Буду, может быть. Или наше деревенское колдовство. Или еще
чего.

- Ты чего плетешь?

- А тогда как же - он в холодильнике, а передача выходит, а?

- Не знаю.

- Вот и я не знаю, - торжествующе заключил Бульник.

Проговорили мы почти всю ночь. Я вкатил ему еще одну инъекцию для
поддержания искренности.

А завершил инъекцией "альфа-клаветина". Теперь он не вспомнит, что с ним
происходило.

Если учесть, что я его уже угощал несколько дней назад
"альфа-клаветином", а сегодня еще прошелся сывороткой правды, головные боли
и провалы в памяти ему на полгода обеспечены. Но голова - не самая
необходимая часть его организма. Переживет...

Может, ему все привиделось? Вряд ли. Что тут творится? Может, чертовщина
на самом деле?