подумала мне мальчонку отдать, знала ведь, что я всю жизнь о ребенке
мечтала. И молчать ты придумала, а я согласилась. Небось только Яна и знает.
Молодец, девчонка, не выдала тайны.
на подушку и сказала:
на моем нательном кресте, что не бросишь ребенка, он оступился, но он твой
сын.
даже ты не наплюешь!
посчитала свою миссию на земле законченной и скончалась, едва стрелки часов
подобрались к семи. Директриса приехала домой и рассказала сыну правду, но
не всю. Домыслы золовки об отце Славы она повторять не стала.
не столь отдаленных местах, воспринимается людьми как некий знак отличия.
Иметь в анамнезе пару лет отсидки или по крайней мере племянника-братка
стало чуть ли не престижным для любого человека, стремящегося сделать
карьеру. Но в 1980 году ситуация была полярной. Брат-уголовник! Просто
катастрофа!
проходит лишь Марьяна, а если в КПСС вступать? Не могу же я в партийных
документах врать? Ну и учудила ты, раз уж отдала сыночка, так и оформили бы
все по-человечески. А то вон сколько новостей, и тетка у меня, оказывается,
была, и брат есть! А Яна-то . - ни гугу, ай да сестренка!
пояснила директриса.
теперь в КПСС вступать.
мать неожиданно высказала диссидентские настроения:
только партийных берут. Значит, уголовнику помочь хочешь, а меня, родного
сына, побоку.
нарушила тягостное молчание и сказала сыну:
в моих анкетах. Вернется, скажем соседям - двоюродный брат.
в квартиру Натальи.
Так, посидели рядом, дивясь на свое редкое сходство, поболтали. Честно
признаться, разговаривать им было особенно не о чем. Котик трещал о новых
фильмах Феллини и Антониони, восторгался постановками Юрия Любимова, Славик
молча кивал головой, старательно пряча левую руку, где на среднем пальце
красовался вытатуированный перстень.
загремел в Бутырку, уже за кражу. Теперь с передачами в угрюмый двор на
Новослободской улице бегала Анна Федоровна. В декабре, после того как
Славика осудили, директриса заболела и попросила:
передал мешок с сухарями, чаем, сахаром и неожиданно попал на свидание.
телефоны. Котя тоже взял трубку, глянул перед собой и ахнул. Он словно
смотрелся в зеркало, только отражение было коротко стриженным, бледным и
одето в жуткую мятую черную куртку.
тоже, передачи таскала Яна, явно жалевшая мать. Она же оставалась там на
короткие, двухчасовые и длительные, суточные свидания.
период дикого разгула демократии, а в лагере Слава свел знакомство с Анзором
Калашвили, богатейшим, как их тогда называли, цеховиком. Анзор ухитрился
открыть подпольный цех по пошиву домашних костюмов и в мгновение ока
сколотил состояние. Слава же, владевший карате, не раз защищал Анзора от
урок, желавших опустить смазливого грузина.
Когда Славик выбрался из вагона, в ватнике, черной кепочке и солдатских
сапогах, он даже не понял, кто этот роскошно одетый гражданин, кинувшийся к
нему с радостным криком. Анзор успел зарегистрировать швейный кооператив и
наводнил столицу сотнями блузок, которые неизбалованные москвички хватали,
словно горячие пирожки. Стоили изделия в пять раз дешевле турецких, а
качество было лучше. Калашвили работал на совесть и никогда не пользовался
гнилыми нитками.
из тех, чьи лучшие годы прошли за колючей проволокой, назовут вам все же
один весьма положительный момент. Именно в заключении завязываются тесные
дружеские связи, более крепкие, чем родственные. Анзор не мог забыть, как
Слава защищал его от урок. В мгновение ока Славик стал совладельцем
преуспевающего швейного предприятия. Удивительное дело, но бывший хулиган и
вор уже через полгода великолепно разбирался в выточках, проймах и
выкройках. Слава перестал вздрагивать при словах "косой крой" и начал
употреблять глагол "пришить" в его истинном значении. К тому же у него
открылся настоящий талант управленца. Скоро фирма разрослась, арендовала
секции в ГУМе и ЦУМе. Бывшие уголовнички обзавелись квартирами, джипами,
золотыми цепями и малиновыми пиджаками.
Славы, не слишком преуспевал. Особых ролей не было, а до агентства
экстремальных услуг парень еще не додумался. Славик оказался родственным и
помогал Коте: купил "Жигули", пару раз отправил отдыхать за границу и
частенько совал старшенькому в карман доллары. Потом Котя принялся оказывать
людям услуги, и его материальное положение слегка выправилось, но до Славика
ему все равно было ой как далеко, потому что Анзор эмигрировал во Францию, и
друзья принялись в придачу к швейному делу заниматься еще и торговлей
секонд-хэндом. Калашвили скупал в крупнейших универмагах "Самаритэн" и
"Лафайетт" нераспроданные свитера, юбки, костюмы... Французская сторона
отдавала одежду буквально даром. Парижане привередливы и ни за что не станут
носить прошлогодние модели, а хранить мертвый груз на складе крайне
накладно. В Москве же из тюков извлекались вещи, гладились и уходили на
"ура". Слава сообразил привлечь к делу домохозяек и молодых матерей. Женщины
за небольшую плату приводили наряды в порядок - отпаривали, пришивали
пуговицы... Словом, работа кипела. Единственное, в чем Славику не везло, так
это в личной жизни. Времени на поиски жены у него просто не было, поэтому
его "дамами сердца" становились проститутки, подобранные на Тверской. Славе
даже казалось, что так проще: заплатил деньги - и привет, никаких
обязательств. Ухищрения, к которым прибегал Котя, обхаживая баб, только
смешили младшего брата. Все эти букеты, конфеты, духи и рестораны...
корзины с розами дарить, трех цветочков хватит.
виданное ли дело тратить все на баб.
оставались в дружеских, весьма теплых отношениях...
работе в компьютер, небось храните все сведения об освобожденных.
удивление, наверное, отразилось на моем лице, потому что психиатр добавил:
хочется комментировать данную ситуацию.
Глава 18
учебного дня. Плотная толпа детей с жуткими криками, топотом и руганью
понеслась к раздевалке. Старшеклассники раскидывали малышей, волочащих
ранцы, кое-кто из длинноногих одиннадцатиклассников просто переступал через
первоклашек. В дверях образовалась пробка. Писк, визг и гам повисли в
воздухе.