результат. Она не в состоянии решить аналитическую задачу. То есть дело,
конечно, не в том, что она не может ее решить, на свете множество задач,
решить которые Настя Каменская не в состоянии. Дело в том, что решение
есть, она в этом уверена, она это чувствует по знакомым спазмам в живо-
те, но впервые в жизни ей не удается "вытащить" это решение на уровень
сознания и сформулировать его. Видимо, она и в самом деле не годится для
оперативной работы, если в условиях физического дискомфорта у нее в бук-
вальном смысле слова отказывают мозги. Не зря за ее спиной коллеги нас-
мехаются и злятся. Наверное, сидя в спокойном кабинете, каждый сумел бы
работать, как Каменская. А вот когда ей пришлось впервые поработать так,
как все оперативники, оказалось, что она ничего не может. Все бессмыс-
ленно. Все зря. Она провалит всю операцию. Сколько усилий затрачено
впустую...
кала. Майор милиции Каменская, сидя на чужой кухне в чрезвычайно легко-
мысленном неглиже, которое в случае появления "визитеров" должно под-
черкнуть ее длинноногость, оплакивала свою службу в уголовном розыске,
готовясь завтра же признаться в профессиональной несостоятельности. Вне-
запно слезы волшебным образом высохли. Размазывая по лицу потекшую тушь,
Настя быстро прошла в комнату и молча уставилась на развешанные по сте-
нам полки. Она внимательно и последовательно оглядела все, что на этих
полках стояло: книги, безделушки, фотографии - обычный набор. Потом нах-
мурилась, несколько раз глубоко вздохнула, резко выдыхая воздух, чтобы
унять дрожь в руках и сердцебиение. Подошла к телефону.
сейф, на нижней полке лежат фотографии из квартиры Филатовой.
поисках энциклопедий. Ничего подходящего не было, но на ее счастье наш-
лось много книг по древней истории. Быстро пролистав их, Настя останови-
ла выбор на первом томе "Истории Франции", открыла нужную страницу и
уселась возле телефона. Когда позвонил Миша Доценко, Настя задала ему
всего несколько вопросов, на которые тот ответил, глядя на одну из фо-
тографий. Теперь она знала, кто из тех шестерых мог побывать в квартире
у Филатовой. Она была уверена, что не ошиблась. Сняла трубку и позвонила
Гордееву.
кольцом опоясывающей дачный поселок, а направился ближней дорогой по ед-
ва заметной тропочке, утонувшей в траве. Дачи на "Трудовой" были извест-
ными, "генеральскими", на обширных территориях которых умещались не
только огороды, но и рощицы, и теннисные площадки.
ления хозяина. Он хорошо знал эту дачу и помнил, что пройди он без ведо-
ма и разрешения хозяина еще три-четыре шага - и объясняться ему придется
сначала с породистым доберманом, а потом - с врачами, а то и с самим
Господом Богом. Увидев показавшуюся на веранде знакомую седую голову,
Гордеев вовремя одернул себя, чтобы не замахать рукой (этого собака тоже
не любила), и негромко (опять же учитывая нрав добермана) позвал:
тя. Подойдя почти вплотную, он удивленно протянул:
ясно сказал: пока пуд доказательств против меня не принесешь, ноги твоей
чтобы здесь не было. Принес?
в дом.
бой, Колобок, у меня никаких дел нет. И быть не может.
словно пощечина вымазанной в дерьме рукой. Прозвище это прилипло к нему
много лет назад, но даже старый Голубович никогда не называл его так в
глаза. А вот статный, на голову выше Гордеева, крепкий, несмотря на го-
ды, профессиональный преступник Евсей Ильич Дорман, в молодости неоднок-
ратно судимый, а последние десять лет официально находящийся на заслу-
женном отдыхе, - он мог себе это позволить. Ибо, понаделав в юные годы
много глупостей, совершив много ошибок, Дорман научился годам к шестиде-
сяти не пересекаться с правоохранительными органами. Это была его как бы
официальная доктрина, но он никому не пояснял, означала ли она, что он
научился жить, не нарушая закон, или что он научился нарушать закон так,
чтобы продолжать спокойно жить. В прошлом году на даче у Евсея Ильича
гордеевские ребята брали двух вооруженных преступников, и Дорман, под-
давшись внезапному и необъяснимому порыву, спас Юру Короткова от верной
гибели. Руководивший задержанием Гордеев уже мысленно простился с Юрой,
понимая, что живым тому не выбраться. В этот раз Дорман с легкостью до-
казал свою неосведомленность о преступной деятельности задержанных, ук-
рывательство ему вменить не удалось, да и не очень, честно признаться,
старались, учитывая его помощь в спасении Короткова.
ми, больше напоминающими добрую ссору, нежели худой мир.
Это нечестно.
подискутировать на философско-этические темы?
шанс заинтересовать Дормана, к вопросам чести он относился с какой-то
болезненной щепетильностью. - Вы прекрасно понимаете, что парень, кото-
рый вам жизнью обязан, никогда против вас ничего не найдет. Он еще мо-
лод, хватка у него слабовата. А я смогу найти, если, конечно, будет что
искать. Но как я смогу это сделать, если я вам обязан жизнью мальчишки?
План задержания разрабатывал я, руководил я, то, что он чуть не погиб, -
моя вина, моя ошибка, мой недосмотр. Случись несчастье - я бы себе до
могилы не простил, всю жизнь казнился бы. Вы меня избавили от этого, вы
мне помогли, и я чувствую себя вашим должником. Вы не хотите со мной
разговаривать? Это значит, что я никогда не смогу прийти сюда, к вам, с
пудом доказательств. Мне совесть не позволит. Может быть, она у меня
неправильно устроена, но уж какая есть. Что же получается? Раньше мы с
вами всегда воевали честно: ваше мастерство против моего. А сейчас? Ваша
хитрость против моей совести?
пальцами, успокаивая собаку, которую Гордеев не видел и не слышал, сде-
лал приглашающий жест и повел гостя к дому мимо роскошных клумб с цвета-
ми. Дорман не любил физический труд, не признавал "копания в земле", де-
нег у него было достаточно, чтобы покупать фрукты и овощи на рынке, и на
даче, где он жил круглый год, разводил только цветы, к которым был с
детства неравнодушен. Правда, ухаживать за ними приходилось женщине из
поселка. Дорман был ленив, но красоту любил и готов был за нее платить.
произнес:
сотрудник милиции. Убийство было замаскировано под несчастный случай,
смерть от электротравмы. Но замаскировано очень неумело, грубо, вся
фальшь прямо в глаза бросалась. Убийца оставил много следов. Более того,
он забыл об осторожности и позволил себя увидеть. У нас есть свидетель,
который готов его опознать. Но самое главное - он стал болтлив, этот
убийца. Он стареет, нервы сдают. И теперь мы знаем его кличку - Галл. Он
живет в Ленинграде, то есть в Санкт-Петербурге. Я не знаю, кому эта ин-
формация может оказаться полезной, да и не хочу знать. Но я уверен, что
найдутся люди, которые будут вам благодарны за то, что вы их предупреди-
те: Галл выработался, он теряет квалификацию и осмотрительность. Впервые
за все годы по совершенному им убийству возбуждено уголовное дело, поэ-
тому его будут искать, пока не найдут, и будут примерять на него все то,
что он оставил на месте преступления. Я вижу здесь только два выхода.
Или дать нам возможность закрыть дело, имея на руках убийцу с крепкими
доказательствами, и таким образом спасти Галла. Либо отдать нам Галла с
наименьшими для себя потерями. Это все.
расцепил пальцы, на которые опирался подбородком, постучал ими по столу,
куснул зубами нижнюю губу. Его влажные выпуклые глаза медленно прошлись
по лицу Гордеева, по его круглой упитанной фигуре. Губы, даже в старости
не потерявшие четких очертаний, дрогнули в усмешке.
Он даже не подозревал, до какой степени напряжен.
варенье в хрустальной розетке. - Таким, как ты, система руки выкручива-
ет, кислород перекрывает и при этом требует работы, результатов, успе-
хов. Ты никогда не задумывался, какая хитрая сволочь придумала вашу ми-
лицейскую систему? Да ей наверняка миллионные взятки давали, сволочи
этой, чтобы она придумала те самые правила, по которым вы сейчас живете.
Вы же о каждом своем шаге обязаны докладывать. Чтобы за мной, всесоюзно
известным преступником Евсеем Дорманом, наружное наблюдение пустить, те-
бе придется килограмм бумаги извести на рапорта да справки всякие. Пока
ты их сочинять будешь да пока они до адресата дойдут, я в Австралию ус-
пею улететь. Какой дурак придумал, что вы должны быть коротко стрижены и
Херберт Фрэнк
Жюль Верн
Шилова Юлия
Белов Вольф
Прозоров Александр
Маккэфри Энн