Чтение 33–й страницы книги ~Уйти и не вернуться~

Народно-демократической партии или сестрой командира части бывшей
правительственной армии, они не задумываясь, разделаются и с ней, и с ее
родными, но обидеть женщину просто так - такое им не могло прийти и в
голову.

Падерина внимательно слушала пьяные крики бандитов. В отличие от людей
Абу-Кадыра, никогда не употреблявших спиртного, как и положено правоверным
мусульманам, эти парни не очень соблюдали некоторые нормы исламского
кодекса, требующего не прикасаться к спиртному.

Неожиданно громкие крики одного из бандитов привлекли ее внимание.

- Весь отряд Нуруллы собрался там, - кричал он, - все они до единого.
Нам нужно пойти туда и уничтожить их.

- Оставь, - злился другой, - Нурулла завтра снимается с лагеря. Они
перебираются ближе к Ишкашиму. Мы все равно не сумеем собрать всех наших
людей.

- В прошлом году их люди увели у нас баранов, - злился первый, - а
теперь мы можем перерезать им головы, как баранам. Пусть Алимурат скажет, и
ни один человек не уцелеет.

- У Нуруллы в лагере стоят пулеметы и минометы. Нам туда лучше не
соваться.

Крики продолжались еще минут двадцать, пока наконец все бандиты не
отправились на другую улицу.

Чон Дин подошел к Падериной.

- Наш связной умер три дня назад от малярии, - тихо сказал он, - ничего
более подробно узнать не удалось.

- Здесь кричали люди, - очень тихо ответила Падерина.

- Слышал, - кивнул Чон Дин, - поэтому так быстро и выскочил.

- Они говорят, что Нурулла где-то недалеко. Там сейчас его отряд.
Завтра он снимется и переберется ближе к Ишкашиму.

Чон Дин понял все без слов.

- Думаете, стоит рискнуть?

- У нас есть другой выход? - невозмутимо парировала женщина.

- Да, действительно, - согласился Чон Дин.

Он отлично понимал ситуацию. Конечно, нужно было узнать более подробно
о лагере Нуруллы, постараться выяснить их место расположения. Но идти они
могли только вдвоем. Оставлять одну женщину или посылать ее обратно в лагерь
было нельзя. Если в городе любая женщина находилась под защитой негласных
законов, то на дороге одинокая женщина без мужчины могла стать легкой
добычей любого прохожего. Раз ее не ценят близкие мужчины, отпуская одну в
такой дальний путь, значит, ее могут не ценить и другие мужчины. Логика в
таких рассуждениях была "абсолютной".

- Идти нужно вместе, - поняв его состояние, кивнула Падерина, - у нас
есть еще время до возвращения. Полтора дня. Узнать и принести сведения для
нас важнее всего.

- Согласен, - Чон Дин услышал, как возвращаются люди Алимурата, и,
нахмурившись, быстро сказал: - Нам все-таки лучше уйти отсюда.

Они быстро покинули торговые ряды городка, направляясь на север. А
вернувшиеся бандиты снова начали кричать и шуметь. Кончилось это тем, что
они попытались ограбить несколько лавок, стоящих в конце улицы. Но хозяева
уже знали, как нужно разговаривать с незванными пришельцами.

Изо всех лавок показались вооруженные винтовками люди. Бандиты
растерялись. Вести бой с жителями городка не входило в их планы. Кроме того,
они знали, что им не простят бойни в Зебаке.

Гордые пуштуны вообще традиционно не доверяли узбекам и таджикам,
составляющим основу таких банд-формирований. Пострадавшие более всего от
ввода советских войск, живущие на севере миллионы таджиков и узбеков
подвергались нападениям, принудительной коллективизации, насильственно
переселялись в другие места. Причем зачасгую это делали из особого рвения
правительственные пуштунские чиновники, всегда с подозрением относившиеся к
своим национальным меньшинствам. Именно поэтому наиболее непримиримыми и
самыми отчаянными стали живущие на севере представители этих меньшинств. И
именно поэтому их было так много среди бандитов, осуществлявших контрабанду
наркотиков и оружия через границы.

В тот момент на торговой улице появилось несколько человек из отряда
Нуруллы, отличавшихся большей дисциплинированностью и порядком. Тут же
раздалось несколько выстрелов. Растерявшиеся люди Алимурата спешно покинули
городок.

Среди погибших оказался и неосторожно выбежавший с винтовкой брат
Али-Рахмана. Стоявший за прилавком молодой парень, напуганный грохотом
выстрелов и смертью второго хозяина, оттащил тело в лавку, прикрыл его
мешками и тут же сбежал, решив больше не искушать судьбу.

Падерина и Чон Дин неспешно, как и подобает настоящим путникам,
двигались на север. До предполагаемого лагеря Нуруллы было около тридцати
километров, и их можно было пройти за весь день. Привыкшие к физическим
нагрузкам, оба офицера старались максимально беречь силы, делая короткие
привалы через каждые два часа. Наконец, поздно ночью, они все-таки вышли к
небольшому каменистому плато, освещенному со всех сторон огнями.

Недалеко шумели машины. В отряде Нуруллы были даже два БМП и пять
грузовых машин, что позволяло ему быстро перебрасывать своих людей в случае
необходимости. Нурулла занимался контрабандой, не брезгуя доставлять
наркотики из Пакистана для последующей переправки в Иран и в бывший
Советский Союз, откуда груз часто шел в Европу. Несмотря на строжайшие меры
исламского правительства Ирана, боровшегося с торговцами наркотиками и
контрабандистами самыми решительными мерами, вплоть до смертной казни, этот
бизнес по-прежнему процветал, так как приносил невиданные прибыли.

Особенно раздражало иранские власти и то обстоятельство, что среди
контрабандистов было много бывших моджахедов, боровшихся с неверными и
соответственно получавших оружие и деньги из Ирана. Теперь, когда основного
врага уже не существовало, многие бывшие "идейные" оппозиционеры
переключились на "прибыльные" переправки запрещенных грузов, охраняя их
полученным прежде оружием для борьбы с безбожной властью.

Иранские власти не просто преследовали контрабандистов, они вешали их
после показательных процессов, дабы никто не мог усомниться в чистоте
помыслов настоящего исламского правительства. И здесь действия Ирана
получали абсолютную поддержку стран Запада, так сильно страдавших от наплыва
наркотиков.

Но к тому времени вся Средняя Азия превратилась в огромную дыру,
через.которую просачивались тысячи контрабандистов, переправляя свой
смертельный груз. Граница, некогда единая и монолитная, превратилась в
лоскутное одеяло, где каждый участок охраняли собственные пограничные войска
только что образованных государств. А в самом Таджикистане шла
непрекращающаяся гражданская война. Все эти события, наложенные друг на
друга, позволяли почти беспрепятственно переправлять грузы наркотиков из
Средней Азии в Европу, зачастую даже на специально зафрахтованных самолетах.

Чуть в стороне от плато, там, где находились машины, было небольшое
поселение, домов на сто-сто пятьдесят. Уставшие путники направились туда.
Они постучали в первый попавшийся дом.

- Входите, - радушно открыл им какой-то старик.

После обмена приветствиями их провели во внутренний дворик. Старик сел
перед ними.

- Откуда вы пришли, - спросил он, - как долог был ваш путь?

- Мы идем из Зебака, а до этого прошли много дорог пути. Наша цель
добраться до границы, но мы хотим еще войти в город Ишкашим, где нам нужно
передать поручение нашего брата, да сохранит Аллах ему жизнь на долгие годы,
- ответил Чон Дин.

- Ты, я вижу, не пуштун и не таджик. Скажи мне, как тебя зовут и откуда
ты пришел?- спросил старик.

- Мы путешествуем из славного города Шибиргана и прошли много дорог. Я
кореец. Мое имя Ван Дин, а это моя супруга.

- Я сразу понял, что вы с запада. В Шибиргане живут много твоих
сородичей?

- Да, - офицер знал, что в городе действительно компактно проживала
довольно большая колония киргизов и корейцев. Это входило в часть его
легенды, и он спокойно продолжал беседу.

Падерину в это время увели на женскую половину дома. Она осторожно
отцепила пояс с пистолетами под паранджой и сняла его вместе с нею. Затем
устало опустилась на подушки, любезно предложенные женщиной.

Хозяйка внимательно рассматривала гостью.

- Ты не пуштунка? - спросила она на фарси.

- Нет, мой муж кореец, а я из туркменов - сообщила Падерина.

- Я поняла сразу, едва взглянув на тебя, наверное, твоя мать из рода
хорезмцев или хазарейцев, ты слишком высокая и светлая, - улыбнулась
женщина.

- Да, - кивнула Падерина, чувствуя как от усталости кружится голова.

Принесли еду и, прочитав короткую молитву, они принялись есть. Рядом с
хозяйкой дома сидели две женщины, примерно лет тридцати пяти-сорока. Это
были невестки хозяйки. Одна была таджичкой, другая узбечкой. Обе женщины
молчаливые и покорные спокойно слушали свою свекровь, не решаясь принимать
участие в беседе. Они сидели на полу, как и положено в настоящем
мусульманском доме местных таджиков. Еду приносили девочки - внучки хозяйки.

- Говорят, в Зебаке сегодня утром убили несколько человек, - вздохнула
женщина, - вы ничего там не видели?

- Нет, мы сразу ушли, но мы слышали, как там стреляли, - ответила
Падерина.

- Трудный, очень трудный путь вы прошли. Сам Аллах помогает вашему
испытанию, - сердечно отозвалась хозяйка дома, - в такое трудное время идти
куда-нибудь требуется большое мужество. И терпение.

- Мой муж храбрый человек, - улыбнулась Падерина, - Аллах не послал нам
детей и я благодарна ему за такого мужа.- Хозяйка понимающе наклонила
голову.

- А что за лагерь здесь совсем рядом? - спросила Падерина, зная, что