Чтение 33–й страницы книги ~Дисбат~

- Долго его не было. А когда вернулся, взял с меня клятву, что я туда никогда
не сунусь. Если тебе по нужде, то лучше наверх сходи.

- Ничего, перебьюсь... - Перспектива карабкаться по осклизлой лестнице
наружу, а потом еще и возвращаться назад, совсем не устраивала Синякова.

- Тогда иди сюда, - Дашка похлопала рукой возле себя.

Синяков послушно прилег боком на лежанку и невольно вскрикнул - что-то
обожгло ему бедро.

Конечно же, это была иголка! Ругаясь сквозь зубы, он кое-как извлек ее из
кармана и тут же выронил, так она была горяча.

Упав на пол, иголка сразу же развернулась острием в ту сторону, куда еще
недавно намеревался наведаться Синяков.

- Сам видишь, -- сдавленно прошептала Дашка. - Недоброе там что-то...

- Тогда давай уйдем отсюда, - Синяков постарался, чтобы тон, которым он
это сказал, никак нельзя было назвать испуганным. - Зачем нам лишние
неприятности?

- Нельзя, - покачала головой Дашка. - Нам здесь нужно остаться. Я это
чувствую...

Как ни тревожно было на душе у Синякова, но усталость и выпитая в гостях
водка сказывались - он раз за разом засыпал и снова просыпался, словно из
черного омута выныривал.

Дашка, свернувшаяся клубочком у него в ногах, похоже, собиралась
бодрствовать до самого утра. Когда какая-нибудь из свечей гасла, она вставала и
зажигала другую.

Однажды ей во мраке послышался какой-то подозрительный шорох, и она,
вытащив из-под тряпья пригоршню ржавых, кривых гвоздей, стала разбрасывать их
вокруг, приговаривая при этом заунывным голосом:

- Гвоздь из креста, гвоздь из гроба, оберегайте меня оба. Незваного гостя
покарайте, а злого духа не подпускайте.

- Думаешь, поможет? - сонно поинтересовался Синяков.

- Должно помочь, - ответила Дашка, хотя и без подобающей такому случаю
убежденности.

Синяков снова уснул, но очень скоро проснулся от Дашкиного толчка.

- Смотри, - даже не прошептала, а одними губами прошелестела она, указывая
во мрак.

Там зловеще горели две близко посаженные красные точки.

Конечно, это могли быть простые стекляшки, отражающие огонь свечей, но уж
очень симметрично они располагались. С другой стороны, для явления живой
природы - чьих-то глаз, например - они были чересчур неподвижны.

- Кыш! - Синяков швырнул в ту сторону камень, подвернувшийся под руку. -
Изыди, нечистый!

Точки на мгновение пропали, но снова появились примерно в том же месте.

- Мне страшно. - Дашка закуталась в шинель, словно это была неуязвимая
кольчуга.

- Разве настоящие ведьмы боятся чего-то? - с напускной бодростью произнес
Синяков, которому самому было очень даже не по себе.

- Они-то как раз больше всех и боятся! Потому что знают, какой ужас может
подстерегать нас в этом мире. Особенно вот в таких местечках.

- Могу поспорить, это обыкновенная крыса.

- Тогда почему она не уходит?

- Спроси у нее. - Синяков изо всех сил старался успокоить девчонку, но для
этого ему сначала нужно было успокоиться самому. - Эй, крыса, когда ты уйдешь?

Того, что случилось дальше, он никак не ожидал.

Раздался странный звук, одновременно резкий и протяжный - не то ворон
прокаркал, не то кто-то, страдающий метеоризмом, освободился от кишечных газов.

- Ой! - взвизгнула Дашка. - Она сказала: "Никогда!"

- Тебе послышалось! Успокойся! - Синяков вынужден был схватить дрожащую
девушку в охапку.

Ситуация очень не нравилась ему. Нужно было сматываться отсюда. И как
можно быстрее. В крайнем случае девчонку придется нести на руках.

Путь отступления был только один, Синяков оглянулся, прикидывая расстояние
до дверного проема. Там его поджидал новый сюрприз - в черном провале низкой
арки горела еще одна пара красных огоньков.

Обложили! Со всех сторон обложили! И похоже, ни ржавые Дашкины гвозди, ни
его собственные кулаки здесь не помогут. Остается надеяться только на чудо.

Клин вышибают клином, а одолеть нечистую силу может только другая нечистая
сила.

Держа девчонку так, чтобы она не могла обернуться, Синяков нашарил на полу
иголку, но сразу же отдернул руку - та жглась, словно только что побывала в
пламени. Пришлось прихватить ее через обшлаг рукава.

Затем Синяков безо всякой жалости ткнул себя иголкой, но уже не в палец,
где крови было комару на завтрак, а в запястье, туда, где бешено бился пульс.

- Выручи, родной! - взмолился он, обращаясь к неведомо где скитающемуся
духу-покровителю. - Пей мою кровь, только выручи! А уж потом проси все, что
тебе заблагорассудится! Я твой вечный должник!

Это было единственное, что он мог предпринять сейчас для своего и
Дашкиного спасения.

Снаружи вдруг загрохотало так, будто покойники открыли стрельбу из
спаренного зенитного пулемета. Грохот оборвался столь же внезапно, как и
начался.

По ступенькам, ведущим в склеп, застучали тяжелые, уверенные шаги. Стало
так светло, словно тот, кто спускался сюда, гнал перед собой шаровую молнию...

Глава 10

- Дешка! Братец! Это ты? - воскликнула девчонка, прикрываясь ладонью от
слепящего света, бьющего со стороны дверей.

- Сколько раз я просил, чтобы ты не называла меня так. - Манера говорить
выдавала человека, давным-давно надорвавшего свой голос командами. - Дарием
меня зовут. Могла бы уж за столько лет и запомнить.

"Ясно, - подумал Синяков. - Дарий и Дарья. Брат и сестра. Два сапога
пара".

Человек, носивший имя гордого персидского царя, не щадившего ни владык, ни
жрецов, ни простых смертных, перевел луч карманного фонарика (нет, скорее

карманного прожектора) в глубь склепа.

Светящиеся точки, так напугавшие Дашку (да и Синякова изрядно смутившие),
бесследно исчезли, и сейчас нельзя было даже сказать, что это было - мираж или
реальная опасность.

Внимательно осмотрев все темные углы и стенные ниши, Дарий неторопливо
двинулся в глубь склепа и, поравнявшись с последней свечой, направил фонарик в
запретный для всех, кроме него самого, мрак. Мощный луч света, не встречая
преград, ушел в неимоверную даль, но и там не обнаружилось ничего
подозрительного.

Фонарик погас, и Дарий, судя по всему, удовлетворенный результатами
осмотра, вернулся к лежанке. Гвозди, попадавшиеся по пути, он небрежно
отбрасывал ногой прочь.

Синяков, минуту назад имевший неосторожность встретиться взглядом с лучом
фонарика, ощущал себя сейчас хуже, чем слепая курица.

- Дом зачем сожгла? - хмуро спросил Дарий. Присутствие Синякова он явно
игнорировал.

- Я нечаянно, - ощущалось, что Дашка слегка побаивается брата.

- Теперь что будешь делать?

- Не знаю...

- Учти, я тебя к себе взять не могу. Своего жилья у меня нет, а там, где я
ночую, даже клопы не водятся. - Дарий разговаривал с сестрой холодно, как с
чужим человеком.

-Денег дай, - попросила она неуверенно. - Я угол где-нибудь сниму.

- Нет у меня денег. Пропиваю я все. - Каждое слово Дария было таким же
увесистым, как и камни, из которых были сложены стены склепа.

- Неправда! Ты ведь водку раньше терпеть не мог.

- То раньше было...

- Тогда я здесь останусь. - Она демонстративно завернулась в шинель.

- Здесь нельзя, -говорил Дарий без всякого выражения, но мало нашлось бы
людей, посмевших оспорить сказанное им.

Однако Дашка посмела.

- Что еще за новости! - возмутилась она. - Раньше можно было, а теперь
вдруг нельзя!

- То раньше было, - Дарий повторил свою загадочную фразу.

- Объяснил бы хоть - почему?

- Рано еще... Скоро сама все поймешь. Вполне возможно, что в этом городе
вообще нельзя будет жить.

Оранжевые пятна, мельтешившие в глазах Синякова, наконец-то исчезли, и он
смог воочию разглядеть человека, о котором Дашка успела прожужжать ему все уши.

Более непохожих людей, чем эти двое, нельзя было себе даже представить.
Типичный негр или эскимос имел, наверное, с Дашкой большее сходство, чем ее
родной брат.

Дарий был кряжист до такой степени, что производил впечатление человека, у
которого под верхним платьем надето сразу несколько бронежилетов. Его лицо
напоминало чугунную отливку, только что освобожденную от опоки, а черные
жесткие волосы торчали на голове, как кабанья щетина.

Губы и глаза ему вполне заменяли узкие горизонтальные щели. Нос,
многократно сшитый хирургами, невольно внушал трепет - люди с таким носом не
щадят ни себя, ни других.

Если что-то и объединяло брата с сестрой, так только состояние психики.
Дашка была ненормальной, а Дарий и вообще сумасшедшим. (В последнем Синяков не
сомневался ни на йоту.)

Пахло от Дария всем, чем угодно, в широком диапазоне от чеснока до
коньяка, но больше всего - бензином. Только сейчас Синяков сообразил, что
пулеметный грохот, надо полагать, распугавший всех злых духов, был всего лишь
звуком мотоциклетного движка, с выхлопных труб которого для пущей резвости