нам обязательно пригодится.
имею в виду рог Гэсэра. Но не спешите, я должен кое-что узнать. Не смею
командовать, но я бы продолжил наблюдение за монастырем...
Наташа, покуда отдыхайте. Будем меняться...
почувствовала то же, что и он. Слова Валюженича пробудили то, чему
казалось, нет места у стен Шекар-Гомпа - надежду.
ссадина на голове, болело ушибленное плечо и неизвестно когда ударенное
колено. Вначале даже показалось, что он ранен, и ранен серьезно. Но
справившись с первым болевым приступом, Косухин глубоко вздохнул и
сообразил, что в общем-то дешево отделался. Его, похоже, даже не отлупили
как следует - просто оглушили, притащили и бросили куда-то на твердый и
холодный каменный пол. А вот куда именно - понять трудно. В помещении не
было окон. К счастью, ни рук, ни ног Косухину не связали. Он смог
обследовать свое узилище, быстро определив, что оно небольшое, квадратное,
имеет мощную железную дверь с широкой щелью внизу, из которой сильно дуло.
Отчего-то показалось, что тут все же несколько теплее, чем можно было
ожидать от каменного мешка. Возможно, он находится глубоко под землей.
капитуляции речь вести рано. Впрочем, Степа не собирался признавать
поражения в любом случае, но между "не признавать" и "не быть" имелась все
же разница. К счастью, в данном случае враги допустили, с точки зрения
Косухина, серьезную ошибку: оставили его в живых, да еще дали время на
размышления. А это уже кое-что.
на чудо. Хотя бы на то, что классовый враг капитан Арцеулов вместе с
классово чуждым и столь же классово безграмотным Тэдом каким-то образом
вызволят его отсюда. Правда, шансов мало. Вернее, нет совсем. Ему помогли
мандат и наглость, но второй раз такие вещи не проходят. Разве что Наташа
что-нибудь подскажет...
холодом стены. Здесь ее давно нет, значит, оставался шанс, что ее все-таки
не поймали. У девушки было несколько минут, чтобы добежать до скал. Если
проклятый беляк не вздумал этой ночью как следует выспаться...
пальцами следы веревок. Похоже, он был связан, но затем его почему-то
развязали. И Косухин на миг почувствовал нечто вроде обиды. Выходит, он не
вызывал у здешних упырей особых опасений. Степа был несколько уязвлен.
напротив входа - и задумался. Умирать было не только жалко, но и обидно.
Он ведь сумел многое узнать. Теперь можно смело идти на доклад к товарищу
Троцкому. Это уже не слухи и не байки про красноглазых собак. В тибетских
горах строится крайне подозрительный объект, причем такими силами,
связываться с которыми настоящим большевикам-ленинцам просто нельзя. Эти
силы спекулируют на священных идеях Революции и заодно обманывают и
эксплуатируют трудовой бхотский народ. К тому же эти научные эксперименты
очень опасны...
догорающего очага. Его собеседник говорил, что Косухин сам должен решить,
оставить ли все как есть или вмешаться. Теперь Степа твердо знал - в
Шекар-Гомпе таится опасность. Правда, здесь, в камере, его знания
бесполезны...
Степа пошарил рукой вокруг себя, удивился и наконец понял - и поразился
еще более. Возле него лежали веревки - добротные крепкие веревки, которыми
вполне можно было связать не то что Степу, но и средних размеров медведя.
Решив, что это просто памятка, оставшаяся от какого-то бедолаги, Степа все
же ощупал веревки, прикидывая, нельзя ли их как-то использовать, и вдруг
сообразил, что веревки не развязаны - узлы на месте - а разрезаны или
разрублены...
раньше, и уж, конечно, не медведя. Этими веревками был связан он сам,
Степа Косухин! К нему отнеслись с полной серьезностью, стянув руки и ноги
так, что запястья ныли до сих пор, но почему-то раздумали и разрезали
путы.
несуразности нет никакой, просто у его врагов что-то не сработало. Кто-то
сумел, пользуясь темнотой, рассечь веревки.
неведомый друг оставил что-нибудь еще. На револьвер, конечно, Степа не
надеялся, но чем черт не шутит! Рука задела несколько мелких камешков,
старую, раздавленную сапогом спичку, и вдруг...
просто куском железа, к тому же изрядно проржавевшего. Ладонь ощупала
неровный старый металл, коснулась все еще сохранявшего следы отточки
острия и легла на удобную костяную рукоять.
попытавшись представить себе, как меч выглядит при свете - и вспомнил...
склепе... Перед глазами встала золотая маска с еле заметной улыбкой в
уголках тонких губ...
камере. Конечно, револьвер был бы более к месту, но Степа вспомнил - пули
на этих выродков не действуют. А вот меча - как и серебряного перстня -
они почему-то опасаются. Недаром то, что рушило стены, так и не
переступило через кости воина в золотой маске!
провести несколько фехтовальных приемов. Меч - не стилет, его не спрятать,
но этого и не требовалось. Степа жив, не ранен и даже вооружен - а,
значит, камера превращалась в крепость...
задремал, но вовремя удержался. Спать опасно - могут взять "теплым".
Оставалось сидеть у стены, положив оружие рядом, и время от времени
вставать, дабы согреться...
мерные - и поспешил лечь на пол. Меч был в руке. Косухин лишь повернулся,
чтобы оружие не заметили с порога.
мигающий огонек масляной лампы, а мощный луч электрического фонаря. В
камеру входили двое. Первый - обыкновенный косоглазый в черном полушубке,
а вот второй... Наверное, Степа испугался бы, если б азарт близкого боя не
заглушил все иные чувства. Лицо второго - высокого, крепкого - когда-то
было русским. Когда-то - потому что теперь лица не было. Не было нижней
челюсти - она оказалась полностью снесена. В свете фонаря страшно щерилось
несколько уцелевших зубов над открытой черной гортанью. От носа осталась
едва половина, сквозь порванную кожу проглядывала желтая кость. Глаза были
на месте, но без век и, как показалось - без зрачков...
косоглазый с фонарем кивнул второму - страшному. Тот, беззвучно кивнув в
ответ, стал наклоняться к Косухину. Косоглазый стоял рядом и светил.
Огромные руки тянулись к Степе, стало страшно, но Косухин выждал миг, и
лишь затем рука с мечом дернулась. Скрюченные кисти бессильно разжались -
удар пришелся прямо в черный зев. То, что когда-то было человеком,
зашаталось и с грохотом рухнуло на пол. Степа был уже на ногах. Его
интересовал фонарь. Он перехватил руку косоглазого и взмахнул мечом.
Ударить не пришлось - "черный" взвизгнул и бросился наутек. Фонарь -
большой, тяжелый, с яркой белой лампой - остался у Степы. Хлопнула дверь -
косоглазый успел закрыть камеру и теперь спешил запереть замок.
пожелтевшие белки не двигались. То, что лежало на полу, стало походить на
обыкновенного изуродованного войной мертвеца. Косухин вздохнул, пальцы
сами собой сложились в щепоть, и красный командир поднес руку ко лбу. Но
креститься не стал, в последний миг расценив это, как слабость. Бога нет -
Степа привык в это верить. Оставалось рассчитывать только на себя. Так, по
крайней мере, честнее...
темноте, чтобы оставаться невидимым. Сдерживая страх, он обыскал тяжелое
холодное тело, но никакого оружия не обнаружил. Впрочем, меч - а при свете
Косухин убедился, что это действительно меч - оказался вполне к месту.
Первый бой выигран, оставалось ждать продолжения...
человек - и замерли у входа, затем послышался резкий, нечеловеческий
голос, уже звучавший в подземелье:
Зыков Виталий
Влодавец Леонид
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Лукьяненко Сергей
Чернецов Андрей