Чтение 33–й страницы книги ~Привратник~

Все видели, как невесть откуда явившийся незнакомец вынес из пещеры
колдуна похищенную накануне девочку. Все слышали сбивчивый, полубессвязный
девочкин рассказ и ни одна собака в деревне не смела теперь усомниться,
что на огонек к Гарану и Лите забрел великий, могущественный маг.

Когда накрывали столы, когда просили разрешения дотронуться, когда
шептались, галдели, заглядывали в глаза и заискивающе улыбались, когда
произносили здравицы и целовали руки, ему казалось, что немыслимым образом
судьба забросила его в прошлое. Но, засыпая на лучшей перине в поселке, он
вспомнил вдруг слезящиеся растерянные глаза, угловатые стариковские плечи
и трясущуюся маленькую голову на широком кружевном воротнике. И снова
пронзительная, незнакомая раньше, почти физическая боль сдавила ему горло.
Что это, жалость?

Он глубоко вздохнул, повернулся на другой бок - и услышал тихий,
издевательский смешок, будто бы внутри головы. Небо, опять. Это похоже на
сумасшествие.

Мы покинули замок барона, и через пару дней перед нами распахнулась
степь.

Я никогда раньше не был в степи, и на меня сложное впечатление
произвели эти огромные лысые пространства, покрытые жесткой, выжженной
солнцем травой. Здесь редки были поселки, и мы теперь часто ночевали у
костра под открытым небом.

Я целую неделю болезненно привыкал к своей роли наживки на крючке, а
потом внезапно успокоился и даже испытал некоторое облегчение. Во всяком
случае, быть в неведении еще хуже, а за страхи, иногда все же меня
посещавшие, с лихвой вознаграждали наши изменившиеся, потеплевшие
отношения с Лартом.

Днем мы по очереди правили каретой, а вечерами, разложив костер и
поужинав, вели беседы. О Третьей силе, по негласному договору, не было
сказано ни слова. Я, расчувствовавшись, вспоминал детство, а Легиар
рассказывал смешные и страшные магические байки, главным героем которых
был всегда один и тот же человек - я скоро догадался об этом, хотя Ларт
называл его все время по-разному. Вероятно, они были друзья с этим
человеком - у Ларта странно светились глаза, когда он говорил о нем:

- У всех бывают дурацкие желания. Я как-то летом заскучал по зиме,
взял да и засыпал свой двор снегом... Ну и что? А один дружок мой нашел
вулкан на побережье и взялся разогревать извержение. Не сходи с ума,
говорю... Знаешь, что он мне ответил? Я хочу быть лавой. Лавой быть хочу,
чтобы почувствовать, как это.

Ларт смотрел в огонь, огонь играл в его глазах, и мне показалось -
только на секунду показалось! - что глаза эти отражают свет костра
неровно, будто увлажнившись.

- Знаешь, всякий маг рискует, превращаясь во что-то... Чем
могущественнее и сильнее твое новое обличье, тем больше риск, что ты не
сможешь вернуться в прежнее. Быть магом не значит быть всемогущим, каждое
серьезное магическое деяние требует усилий, а усилия эти сокращают жизнь
даже самых великих... Итак, я сказал ему - не сходи с ума. Зачем тебе эта
игра с вулканом? И знаешь, что он мне ответил? Я должен почувствовать, как
это.

Он замолчал. В пламени костра я увидел вдруг лес, потом дом, потом
фигурку человека в чем-то, напоминающем лодку.

- И он стал лавой? - спросил я шепотом.

Ларт кивнул:

- Он всегда делал, что хотел. Он влез в вулкан и растекся по склону,
сжигая траву и кусты. Я стоял и смотрел, как дурак... А потом он вернулся
в свое обличье. И знаешь, что сказал?

Он снова замолчал, и я вынужден был спросить:

- Что же он сказал?

Ларт оторвал глаза от огня и посмотрел на меня:

- Он сказал: НИЧЕГО ОСОБЕННОГО. И пошел в какой-то портовый кабачок
пить плохое вино и купаться нагишом при свете факелов, и портовые девки
визжали, а он превращал их волосы в струйки воды... У каждой девки на
голове бил фонтан. Я сказал: пойдем домой. А он сказал - отстань... Если
бы кто-нибудь в мире смел мне сказать - отстань!

Огонь затухал, я подбросил веток. Ларт не видел уже ни меня, ни
костра - он весь пребывал там, где куражился этот его дружок...

- Ну, теперь ты расскажи, - сказал Легиар после паузы.

Я пожал плечами:

- Да про что же?

- Про что хочешь...

- Ну, у меня брат есть двоюродный... Когда мы были маленькими, и вся
семья сидела за столом, и на ужин была рыба-щепка... Знаете, есть такая
мелкая, вкусная рыба... Он выбирал на блюде тех рыбешек, что случайно
лишились головы, и делал это незаметно.

Я замолчал.

- А зачем он это делал? - спросил Ларт.

- Чтоб головы не оставались на тарелке... Мать смотрела, кто сколько
съел, по рыбьим головам. А у него на тарелке не было голов, и ему давали
добавки.

Снова повисла пауза.

- А почему вы не съедали эту рыбу с головами? - спросил Ларт.

- А-а! - протянул я радостно. - Так у щепки-рыбы головы горькие!

Фыркали в темноте наши кони. Догорал костер.

Через пару дней перед нами замаячили горы, а еще три дня спустя мы
подобрались к ним вплотную. Здесь, в предгорьях, приютился древний и
довольно большой поселок, в котором, как утверждал Ларт, жил старый и
могущественный маг. Легиар очень надеялся, что старик знает о Третьей силе
больше, чем мы.

Гостиницы в поселке не было - и не мудрено, мы были здесь первыми
гостями за полгода. Встречали нас радушно, и поселковый староста, богатей,
любезно предоставил в наше распоряжение один из трех своих домов.

Уготованное нам жилище помещалось на околице, у самого горного
подножья, в достаточно живописном, на мой взгляд, месте. Пока Ларт,
по-прежнему в обличье слуги, командовал нашим размещением, чисткой кареты
и кормежкой лошадей, я стоял у калитки и глазел на горы. Мощные, массивные
изломы вызывали у меня в памяти то образы сказочных зверей, то
воспоминания о слоеном торте, а прицепившиеся к ним кое-где чахлые деревца
восхищали своей отвагой.

Потом я перевел взгляд на горку поменьше, упиравшуюся основанием в
дорогу, увидел, как откуда-то сверху по почти отвесному склоны струйкой
стекают песок и камушки, и вообразил было, что идет лавина. Но, подняв
голову повыше, я убедился, что камни летят из-под ног человека, спокойно
спускающегося по тропе, в существование которой мне трудно было поверить -
таким неприступным казался склон. Я задрал голову еще выше и увидел дом -
настоящий дом, прилепившийся к горе, как ласточкино гнездо. Когда я
перестал наконец удивляться и разглядывать его, спускающийся человек уже
спрыгнул со своей тропки на ровную дорогу.

Это был мальчишка, щуплый мальчишка лет тринадцати, в когда-то
черной, а теперь сильно выгоревшей одежде, с пустой корзинкой по мышкой.
Он шел легко, хоть и неторопливо, лицо его казалось осунувшимся, мрачным и
усталым. Мне стало любопытно; когда он, не глядя, проходил мимо меня, я
сделал шаг вперед и хлопнул его по плечу:

- Ты отчего же не здороваешься?

Он тяжело поднял на меня глаза. Помолчал, потом спросил медленно:

- А кто ты такой, чтобы здороваться?

- Я? - Я расправил плечи. - Я великий маг по имени Дамир!

Он смотрел на меня непонимающе. По-видимому, этот забитый сельский
мальчик вообще не знал, кто такие маги.

- Ну, волшебник! - объяснил я снисходительно. - Чудеса делаю!

- Ты? - спросил он со странным выражением.

- Магам следует говорить "вы", - сказал я со вздохом.

Он вдруг сощурился:

- Дурак... Мартышка ты, а не... - он сделал странное движение бровью,
и я вдруг увидел под самым своим носом буро-зеленый кустик какой-то
колючей травы.

Я не сразу сообразил, что лежу, уткнувшись носом в землю. Главное, я
никак не мог понять, как очутился в этом неудобном положении. С трудом
поднялся - голова кружилась - и увидел, как мальчишка спокойно уходит по
дороге, ведущей в поселок.

Я все еще смотрел ему вслед, когда из дома вышел озабоченный Ларт, а
с ним румяный мужичок из людей старосты. Мужичок неторопливо, значительно
указал на дом, прилепившийся к скале:

- Там он жил... Хороший был человек, помогал, если что. Жалко...

- Плохо дело, - сказал мне Ларт. - Старик-то умер, оказывается.

- Умер, умер, - охотно подтвердил мужичок. - А знатный был волшебник,
вроде, - он неуверенно на меня глянул, - вроде вас...

Я поднял голову и посмотрел на дом.

Что ж, никто там не живет? - спросил Ларт.

- Отчего же... Живет. Мальчишка, ученик евойный.

Меня передернуло.

Взбираться на гору было страшно и очень неудобно - сыпался песок
из-под подошв поднимающегося впереди Легиара, круто задиралась тропа,
щекотала в носу мелкая белая пыль, пальцы метались по гладкому камню и не
находили опоры. Странно, как этот мальчишка ходил тут чуть не каждый день.