Чтение 33–й страницы книги ~Ритуал~

ударила его, подобно пощечине, в каждом брошенном на принца взгляде
мерещилась издевка. Люди, которые минуту назад боготворили его, теперь,
казалось, молча спрашивали друг друга - а не трус ли, в самом деле, наш
принц?

Пятна на лице Остина сменились густой краской не то гнева, не то
стыда. Ему захотелось убить говорящего. Прямо сейчас подойти и убить.

- Сограждане! - незнакомец перекрыл голосом нестройный гул
растерянной толпы. - У нашего короля достойный преемник! Я предлагаю
покончить наконец со старым глупым обычаем, когда каждый принц, готовя
себя к восхождению на трон, совершал так называемый подвиг... Не надо
подвигов, наш принц хорош и так! Достойный, благородный принц!..

На площади хохотнули - Остина будто коснулось каленое железо. Там,
откуда донесся смешок, затеялась и тут же улеглась потасовка. Принц окинул
толпу затравленным взглядом - кто-то смотрел с сочувствием, кто-то - с
насмешкой, но большинство глаз молча вопрошало: что же ты?

Король поднял голову. Остин с ужасом увидел, как отец постарел за
последние несколько минут. Площадь тоже заметила это - и стихла.

- Мой сын... - с трудом произнес Контестар. Это были его первые слова
за все утро. - Мой сын... - и снова опустил голову.

В голосе отца Остину послышались горечь и стыд. Не дожидаясь, пока
народ на площади окончательно разбредется, он шагнул вперед. Кровь наконец
отхлынула от его лица, и оно сделалось белым, как флаг над сдающейся
крепостью.

Со сладострастным наслаждением Остин схватил незнакомца за тесемки
плаща, завязанные под горлом. Схватил, с треском рванул, ощущая, как
уходит из груди сосущая слабость, как сменяет ее привычная уверенность и
азарт. Тряхнул говоруна еще раз - толпа зарукоплескала. Толкнул незнакомца
в грудь - тот отлетел на несколько шагов и едва удержался на краю помоста.

- Твой черный рот пусть остается при тебе, шут, - Остин подбоченился.
- Свои побасенки расскажешь нищим на базаре. А я завтра же отправляюсь на
бой с драконом, освобожу принцессу и выставлю на рыночной площади голову
проклятого ящера, насаженную на копье. А тебя, болтун, заставлю сожрать
его язык!

Толпа радостно взревела. Люди обнимались, каждый твердил соседу: вот
видишь! Остин стоял над бушующим человеческим морем, как победитель -
будто голова дракона уже красовалась на копье.

Старый король, поникший, ослабевший, сидел в своем кресле, ни на кого
не глядя.

Незнакомец, по-видимому, посрамленный, потихоньку слез с помоста и
отправился прочь. Люди сторонились его, обдавая презрением; какая-то
молодка плюнула в него и попала на рукав. Рассеянно отирая ее плевок, он
выбрел на безлюдную окраину и тяжело поднялся в темнеющее небо.

Ютины глаза были сухими и красными. Всю долгую ночь она провела на
башне, сжигая факел за факелом и вглядываясь в осеннюю темень.

- Тебя не было два дня... Я... я думала...

Он избегал ее взгляда. Смятенная, растерянная, она неуверенно держала
его за рукав:

- Что-то случилось? Может быть, опять твои видения?

- Нет... - выдавил он из себя.

- Тогда что? Может быть, я что-то снова сделала не так?

- Нет...

Он ничего не сможет ей объяснить. Он поступает правильно; пусть тошно
сейчас - зато потом будет все хорошо. Юта будет счастлива.

- Все будет хорошо, Юта, - сказал он хрипло.

- А сейчас, - спросила она испуганно, - сейчас все плохо, да?

Он отвернулся.

- Послушай, я устал... Мне бы поесть и отдохнуть... А потом, если
хочешь, мы поговорим.

- Поговорим... - отозвалась она, как эхо. И прижала ладони к щекам.

Он лежал на сундуке, забросив руки за голову, и смотрел в потолок.

Осталось несколько часов. Возможно, рано утром...

До чего хороша была шляпка с лодочкой. Жаль, что ее сорвал ветер...
Давным-давно. Принцесса в когтях, как обезумевший котенок...

Медленно гас дневной свет в решетчатом окне. Комната погружалась в
темноту, и бессонным Армановым глазам являлись бесконечные калидоновы
гнезда, парящий в лунном свете пух, глаза, пальцы, волосы... Он встал и
подошел к магическому зеркалу, затянутому паутиной.

Паук опоздал убраться вовремя, за что и был сметен прямо на пол
вместе с обрывками своей сети. Зеркало нехотя засветилось изнутри,
показало пастуха, заснувшего возле догорающего костра, потом бесстыдную
парочку, деловито барахтающуюся в стоге сена...

Арман криво усмехнулся.

Ночь застала его над морем.

Тяжело взмахивали перепончатые крылья. Время от времени из широкой
глотки бил столб пламени, и тогда освещались низкие тучи и вздрагивали от
ужаса морские обитатели. А в клыкастой башке вертелись невесть откуда
взявшиеся слова:

- Я силился жажду песком утолить... И море пытался поджечь... И
море... поджечь...

Дракон ревел, и торговое суденышко, проходившее неподалеку, едва не
потерпело крушение - так испугался вахтенный матрос.

Войдя на рассвете в свою комнату, он застал там Юту. Принцесса
дремала перед светящимся зеркалом, уронив голову на грудь. Неслышно
ступая, он подошел и опустился рядом - на пол.

Поверхность зеркала рябила цветными пятнами, и странные тени ложились
на склоненное Ютино лицо.

Арман протянул руку - и отнял, так и не решившись дотронуться до ее
волос. Но она, почувствовав во сне его движение, потянулась и открыла
глаза.

Некоторое время они молчали, глядя друг на друга. Наконец, принцесса
спросила:

- Ты... отдохнул?

- Что?

- Ну, ты сказал, что мы поговорим, когда ты отдохнешь...

Принцессины слова доходили до него будто бы с опозданием. Если принц
выехал, как и собирался, вчера на рассвете...

- А о чем ты хотела бы говорить?

Ее, кажется, обидели эти слова, но она превозмогла обиду. Помолчала.
Тихо начала:

- Прошлой ночью, когда тебя не было... Я представила, что ты не
вернешься.

Принц, конечно, набрал с собой целую кипу смертоносного железа, его
коню тяжело... Но если он выехал рано...

- Представила... что я не вернусь? - повторил он тупо.

Она терпеливо продолжала:

- У меня было много времени на размышления, Арман... Мне показалось,
что все-все ночи на свете слепились в одну... Я зажгла тебе маяк на башне,
но ты был далеко и не видел.

- Не видел, - эхом повторил Арман.

- И я решила, что когда ты вернешься... Если ты вернешься, то я
обязательно тебе скажу...

Она осеклась. Он смотрел в пол и не видел того, что увидела она.

Магическое зеркало вдруг прояснилось, и рыцарский конь, покрытый
кольчужной попоной, загромоздил его от рамки до рамки. Глухо застучали
копыта по заброшенной дороге, конь отодвинулся вглубь, и виден стал его
всадник - воин в шлеме и железных наплечниках, в руках длинное копье, на
боку огромная тяжелая секира, и древко еще какого-то оружия выглядывает
из-за плеча... Рыцарь ехал по извилистой дороге, и зеркало тут же показало
эту дорогу целиком - такую знакомую, до мелочей изученную Ютой во время
бдений на Западной башне.

На какое-то время принцесса лишилась речи. К замку скакал
освободитель, и картинка в зеркала была на диво ясной и яркой, так что
можно было различить мелкие камушки, разлетающиеся из-под копыт, дорогую
уздечку и узорный, мастерски изготовленный шлем, который закрывал воину
лицо.

- Арман... - прошептала Юта.

Он нехотя поднял голову. В ту же секунду рыцарь, придержав коня и
намереваясь осмотреться, поднял забрало.

Лицо его было молодым и суровым. Ко лбу прилипла прядь светлых волос.
Глаза сузились в две голубые щелки. Этот человек ехал драться, и драться
на смерть.

- Остин... - выдохнула принцесса. - Остин! Арман, это же Остин!

Все происходило, как в давнем сне. Совсем, как в Ютиных мечтах, принц
Остин опустил забрало и решительно двинулся вперед.

Он был героем ее детства. Он был мечтой ее юности. Сколько раз она
молила судьбу, чтобы за праздничным столом их посадили рядом! Сколько раз
она сладко замирала, касаясь его рукава! Сколько раз воображала - вот их
выбросило штормом на необитаемый остров... Вот они вместе заблудились в
лесу... Сколько раз, забывшись, выводила чернилами и грифелем, мелом и
палочкой на песке - Остин... Остин...

И вот мечта осуществилась, а ей все еще не верилось. Он едет сюда? Он
хочет освободить ее и взять в жены?!