биостанции, оставшимися во время прорыва без связи. И все равно не мог не
думать об этом.
задал его. Ответил тихо, но таким голосом, что я даже вздрогнул и
посмотрел в его сторону. Он сидел, глядя прямо перед собой, с бледным,
каким-то помертвевшим внезапно лицом - так, будто прислушивался к какой-то
зреющей внутри боли. И я вдруг почувствовал, что ничего я ему объяснить не
сумею, что ему нужно говорить либо все, либо ничего вообще не говорить.
карман. Я больше не глядел на него - местность становилась все более
пересеченной, я вел машину на приличной скорости и, несмотря на весь свой
опыт участия в ралли, несколько раз был близок к перевороту. Наверное,
происходило это потому, что я злился и не мог целиком сосредоточиться на
вождении. А злился я потому, что он все так же сидел молча, глядя вперед,
и не говорил ни слова. Наконец, я не выдержал и спросил:
бросило назад в кресло.
есть приказ вернуться любой ценой. А я не желаю быть предателем.
стал подниматься, я не поворачиваясь ударил его левой рукой. Он не знал,
как защищаться от такого удара - приемы подобного рода не входят в число
разрешенных, и о них давно уже забыли.
почувствовать ничего, наверное, не успел - просто дернулся вперед, едва не
ударившись лицом о пульт, но я выставил руку и отбросил его в кресло.
Потом кое-как, потому что он сполз вниз, закрепил его фиксаторами, и
больше уже не отвлекался.
обработанного биофиксатором участка проходила по водоразделу. Я не ожидал
встретить какие-то препятствия при въезде в него, но, видимо, описания
сетчатого леса, которые я изучал при подготовке, не годились для участков,
соседствующих с созданной человеком пустыней. Вместо гигантских стройных
опорных стволов я увидел впереди сплошные заросли скэнба, фактически живую
стену из скэнба, простиравшуюся в высоту до самого второго яруса леса. И
стена эта, конечно, была столь же непроницаема, как непроницаем был сам
второй ярус, образованный переплетенными и сросшимися друг с другом
ветвями опорных деревьев. Километра два я проехал вдоль этой стены, не
особенно надеясь, что хоть где-то сумею обнаружить проход сквозь нее,
потом остановил вездеход и, развернув аэрозольную пушку выпустил в нее
облако биофиксатора.
проглядывал сквозь переплетение ветвей, но потом совершенно рассеялся, и
стена скэнба стояла передо мной совершенно невредимая, без каких-либо
признаков поражения. Я уже подумывал о том, чтобы выпустить по ней еще
одно облако аэрозоля, когда впереди раздался треск. Потом затрещало где-то
справа, потом что-то снова треснуло впереди и стало трещать уже не
переставая - так, будто кто-то огромный ломал в глубине леса хворост. Но
стена, как и прежде, стояла передо мной совершенно непроницаемая, и лишь
когда вдруг начали раскачиваться отдельные, торчащие наружу побеги скэнба,
я понял, что биофиксатор сделал свое дело. Но пришлось прождать еще
несколько минут, прежде чем под переходящий в непрерывный гул шум
ломающихся и рвущихся ветвей живая стена вдруг провалилась внутрь леса,
будто кто-то вышиб державшую подпорку, и передо мной образовался проем
шириной метров в пятьдесят.
скэнба уже не было. Я бросил машину вперед, и через минуту брешь,
проделанная мною в границе леса, осталась позади. Ехать приходилось
зигзагами, объезжая постоянно выраставшие на пути гигантские опорные
стволы, уходящие ввысь на полсотни метров. Там, в высоте, они ветвились,
срастались друг с другом отдельными побегами, образуя сплошную, почти
непроницаемую для света сеть, в которой обитало бесчисленное множество еще
по большей части совершенно не изученных живых существ. Но здесь, на
уровне земли, все было сумрачно и безжизненно. Под псевдоколесами
вездехода лежала ровная, хорошо утрамбованная почва, и ничто, кроме
выраставших на пути опорных стволов, не задерживало продвижения вперед.
расстояние за полчаса. Наконец, местность стала повышаться, и я понял, что
цель близка. Вскоре стало светлеть, и просветы между деревьями далеко
впереди начали окрашиваться в красный цвет.
совсем не хотелось ехать дальше. Почему-то только теперь мне стало по
настоящему страшно. Но пути назад уже не было. Если я не хотел, чтобы меня
нашли, если хотел, чтобы мой след затерялся, то я должен был пересечь
красное поле. Я обругал себя самым последним идиотом и тронул машину
вперед, прямо на заросли ядовито-красных лопухов, постепенно увеличивая
скорость. И почти тут же небо над головой, еще только что ярко-голубое, с
начинающим клониться к закату солнцем стало затягиваться белесой дымкой.
Теперь пути назад уже точно не было, теперь был один путь - вперед, только
вперед, к вершине холма. А дальше уж как придется. Я гнал вездеход вверх
по склону холма на максимально возможной скорости, чтобы выиграть время и
оказаться там раньше, чем красное поле отреагирует на мое вторжение.
Рваные клочья лопухов летели из-под псевдоколес, обрызгивая вездеход
кроваво-красным дождем, когда приходилось объезжать то и дело
встречавшиеся на пути ямы. И все темнее становилось небо над головой, и
вот уже солнце исчезло в дымке, и даже в кондиционированной атмосфере
кабины почему-то ощущалась давящая духота наружного воздуха. И время
тянулось медленно-медленно, и лишь потом, реконструируя эту свою гонку к
вершине, я с удивлением узнал, что заняла она не больше двух минут.
опустись оно еще немного, и вездеход на вершине холма будет раздавлен.
Позади, там, где он только-что проехал, склон холма перерезала черная
борозда - местами почти прямая, местами идущая зигзагами. И в стороны от
этой борозды, как волны по воде вслед за быстро пронесшимся катером,
расходились по поверхности красного поля белесые полосы. Они медленно
катились по склону холма, а с вершины его, с того места, где сейчас стоял
вездеход, наперерез им шли точно такие же белесые круги. Было темно, душно
и очень тихо - как перед грозой, когда все вокруг замирает. Все точно
соответствовало описанию красных полей, хранящемуся в моих мнемоблоках.
Там же хранилась и инструкция, которую я нарушил теперь, инструкция,
запрещавшая приближаться к красным полям - со стороны ли леса или с
воздуха - на расстояния, меньшие пятисот метров. Инструкции подобного рода
пишутся кровью. Их нарушение стоит крови.
прямое мысленное управление вездеходом. Это было теперь моей единственной
надеждой на спасение. Но я не поручился бы тогда, что мне хватит выдержки
на то, чтобы сконцентрировать свое внимание целиком и исключительно на
управлении машиной, что я смогу слиться с вездеходом в одно целое и увести
его из-под удара. Я знал лишь одно - то, что это не полигон, и если я
ошибусь, то это будет моей последней ошибкой. Знание такого рода позволяет
творить чудеса, но не думаю, чтобы нашлось много охотников творить их
такою ценою.
поверхности красного поля появилась темная полоса. Она быстро покатилась
вверх по склону холма навстречу белесым кругам, расходившимся от вершины,
края ее загибались, постепенно опоясывая холм, и вот уже она сомкнулась в
быстро сжимавшийся круг, в центре которого стоял вездеход. Первый раз,
пока еще не знаешь, когда наступает момент, после которого промедление
становится губительным - самый опасный. Вездеход отскочил в сторону в
самый последний момент - не раньше, когда красное поле могло еще
отреагировать на его перемещение, но и не позже. Я проскочил через темное,
стремительно сужавшееся кольцо, когда оно было всего лишь метров двадцати
в диаметре, и сейчас же позади с низко нависшего неба ударила молния. Но
мне некогда было смотреть на след, который она оставила, потому что снизу
снова накатывалось темное кольцо, и снова нужно было увернуться от него, и
снова сзади, совсем рядом ударил с неба мощный разряд, и снова и снова
повторилось то же самое. Вскоре я совершенно сбился со счета, я перестал
слышать шум от непрерывно бьющих совсем рядом в землю разрядов, я потерял
всякое ощущения направления, я полностью забыл о том, кто я и где я,
слился с вездеходом в одно целое, превратился в автомат, единственной
задачей которого было выскочить из центра очередного черного кольца.
едва не упираясь в один из могучих стволов, выдвинутых вперед. И была
тишина. Совершенная, невероятная тишина, так что какое-то время мне даже
казалось, что я оглох. Я перешел снова на ручное управление, перевел дух и
вытер пот со лба. Было светло, значительно светлее, чем несколько минут
назад, когда вездеход стоял на вершине холма, но все вокруг было покрыто
туманом, и какое-то время я не мог понять, откуда же он взялся, этот
туман. Не должно быть никакого тумана, ни в одном описании не говорится
про туман, думал я, и вдруг даже вздрогнул, все вспомнив. Прямое мысленное
управление - штука коварная и непредсказуемая, и немного найдется людей с
достаточной для него мысленной дисциплиной. Где-то там, на склоне холма, я
вспомнил о биофиксаторе в баках вездехода - и каким-то образом подал
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Маккарти Кормак
Корнев Павел
Шилова Юлия
Андреев Николай