за правду, очень опасна - это я знал. Ее может оказаться достаточно для
того, чтобы развалить Метрополию, как некогда религии могли развалить
древние империи.
знал, что будет со мной самим даже завтра.
около месяца назад. К удобным, просторным пещерам, входы в которые хорошо
замаскированы ползучим лесом, в которых можно было свободно разводить
огонь и варить пищу, не боясь, что тебя заметят с орбиты. К пещерам,
которые были погружены в дебри многоярусного ползучего леса, дающего всем
пищу и укрытие. Так говорил Амэн Курис на сборе перед походом.
последнем лагере, все это было брошено в гигантский костер. Все
человеческое оставляет следы - мы отныне следов оставлять не могли. Мы
должны были погрузиться в ползучий лес и слиться с ним - или погибнуть.
Так говорил Амэн Курис.
нужно. Человеческое оружие имеет ограниченное применение против ползучего
леса. Оружие человека - это его разум. Так говорил Амэн Курис.
пятисот двенадцати человек, вышедших из лагеря, шестнадцать уже погибли.
Ползучий лес - не место для человека, и за столетия жизни на Сэлхе
поселенцы не успели толком его изучить. Они с ним боролись - и все. Теперь
нам предстояло уживаться с ним. Нам предстояло найти в ползучем лесу свое
место - пусть даже ценою жертв, пусть даже ценою гибели всех
неприспособленных. Это лучше, чем погибнуть всем вообще, лучше, чем
вызвать гибель всей биосферы Сэлха. Так говорил Амэн Курис.
человека. Мертвые. Я знал, что так будет. Наверное, лишь я да сам Амэн
Курис знали наверняка, что будет именно так. И я знал, что среди
поселенцев найдется такой человек, который возглавит племя и уведет его в
укрытие. Я только не знал, что это будет кернеммит, я думал, что все
настоящие кернеммиты перебиты в ходе конфликта. Но Амэн Курис жил на
Континенте с самого рождения, жил на самой отдаленной ферме далеко на
севере, и он выжил. Он, но не его семья. Теперь у нас не будет больше
семей. Теперь мы все навеки должны стать одной семьей, чтобы гены
кернеммитов скорее сделали свое дело, чтобы быстрее выявить тех, кто более
приспособлен для жизни в ползучем лесу и отсеять слабых. Теперь у нас нет
другого пути. Так говорил Амэн Курис.
особенно сложный участок, колонны расходились далеко в стороны в поисках
обхода, но связь между ними не рвалась, потому что замыкающие колонн
всегда оставались в зоне видимости друг друга, и по цепочке передавались
сообщения о том, что ждало впереди. Идущие во главе колонн постоянно
менялись, потому что им приходилось то и дело прорубать проходы сквозь
переплетения псевдоветвей, а делать это при помощи заостренных камней было
и нелегко, и непривычно. Идущий во главе колонны выдерживал не более
пятнадцати минут - затем на смену ему заступал следующий, а первый
пропускал колонну и становился в ее хвост. Женщины и дети двигались в
серединах колонн отдельными цепочками, изредка останавливались, чтобы
пропустить несколько мужчин из замыкающей группы. Сам Амэн Курис двигался
в середине средней колонны и направлял общее движение. Мы должны были
достичь пещер за десять суток похода, потеряв при этом не более сорока
человек - так говорил Амэн Курис.
идет впереди, и того, кто идет сзади - и не мог его покинуть. Если кто-то
пропадал, все колонны останавливались, и начинались поиски. Мы не могли
рисковать и оставлять позади хоть кого-то, кто мог бы нас выдать - так
говорил Амэн Кукрис.
не место для человека, но в нем трудно умереть от голода, если знать чем
можно питаться. Когда мы придем в пещеры, и у нас будет огонь, мы будем
питаться не хуже, чем прежде. Ну а пока пусть вымирают те, кто не
переносит местной пищи, потому что человеческая пища нам теперь заказана -
слишком легко было бы найти с орбиты участки в лесу, на которых
возделываются человеческие растения. Так говорил Амэн Курис.
умел командовать - и при помощи силы, и при помощи убеждения. И он любил
командовать - это чувствовалось. Я знал, что племя выживет в ползучем лесу
- с таким лидером оно не могло погибнуть, погубить его могла только
катастрофа. И теперь, после четырех дней похода, я знал, что и я,
наверное, сумею здесь выжить. И я решил, наконец, бежать. Но не так, как
это сделали те трое в первый же день похода - бежать не явно, потому что
явное бегство было бы равносильно гибели. Их изловили - все три колонны
рассыпались цепью, благо местность еще была относительно проходимой, и
через два часа поисков беглецы были обнаружены. Их забили насмерть, и Амэн
Курис объявил, что в дальнейшем такая участь ждет не только беглецов, но и
их соседей по колонне. Несмотря на это, на следующий день случились еще
два побега, но беглецов быстро настигали, потому что бежать они могли
теперь лишь назад, по тому пути, который был пройден колонной. Даже шаг в
сторону зачастую был уже невозможен. Когда наутро третьего дня мы
недосчитались еще двоих, Амэн Курис сказал, что теперь их можно было бы и
не искать, потому что позади нас уже не осталось проходов, которые можно
преодолеть в одиночку. Но приказал начать поиски - чтобы доказать это. Их
обнаружили совсем рядом, в полукилометре, вконец запутавшихся в ползучем
лесе и прикончили на месте.
океана. И под конец четвертого дня я рискнул.
каждый десяток метров, если не чаще, ползучий лес перекидывал через него
мосты из сплетенных псевдоветвей, по которым мы и переправлялись. Я
оступился на середине и полетел вниз. Если бы даже все это произошло
ненамеренно, если бы я упал случайно и хотел бы вернуться в свою колонну,
мне этого бы уже не удалось. Течение подхватило меня, и, когда я вынырнул,
переправа, по которой проходила колонна, уже скрылась за поворотом. Я не
знал, что за твари могут жить в воде - этого, наверное, не знал и сам Амэн
Курис - и постарался скорее выбраться на берег. Но меня пронесло еще
километра два, прежде чем удалось зацепиться за низко свисающую
псевдоветвь и выползти на сушу.
уверен, что теперь сумею выжить.
течению. Через месяц, наверное, я достиг океана. На побережье был уже
спокойный сезон, личинки обрывных ящеров уже не наводняли прибрежную
полосу, и я двинулся на юг вдоль пляжа, пока не вышел на развалины первой
фермы.
В ангаре за развалинами дома стояла старая лодка. Я сумел починить ее,
поставил мачту и спустил на воду. С неделю ушло на то, чтобы запастись
провизией. Потом пришлось пережидать ураган. Потом я поплыл к острову. Я
не боялся проплыть мимо - связь с метеоспутником была исправная - боялся
лишь попасть в очередной ураган. Но мне повезло, и через шестнадцать суток
я достиг острова.
Станции, я вдруг вспомнил, что мина по-прежнему наготове, а у меня не было
часов, чтобы знать, когда можно открыть внутреннюю дверь шлюза. На поиски
ушло два дня, но часы - вещь слишком обычная, и среди развалин поселка я
обнаружил, наконец, старинные стенные часы с автономным питанием. Впрочем,
даже если бы я не нашел ничего, я бы выкрутился - маятник можно соорудить
из чего угодно.
снова заработала.
Сэлха.
Дуар-о-Гесом, капралом Службы Связи, что заведует всей аппаратурой нашего
ведомства на крейсере и десятком десантников. Мы - последние люди,
покидающие Сэлх. По крайней мере, в текущем столетии. Как я и ожидал, на
планете объявлен карантин - пока на сто двадцать стандартных лет. Я,
видимо, уже не доживу до того дня, когда карантин снимут. Хотя, быть
может, и сама Метрополия не доживет до него. По крайней мере та
Метрополия, которую я знаю.
мне больше не о чем беспокоиться. Племя, если оно сумело добраться до
пещер, выживет и размножится, но теперь его судьба - это уже не моя
забота. Они сами виноваты в том, что случилось. Сами. Потому что таков
человек - он живет не только в мире, который его окружает, который он
может воспринимать непосредственно, он живет не по законам животного
сообщества из которого вышел. Он живет в обществе, и значительную часть
своих мотивов черпает не из окружающего мира, а из информационной среды
своего человеческого общества. Из той среды, которую так легко
фальсифицировать.
и я буду на "Элиго". Я смотрю вниз. Вот и побережье Континента - совсем
рядом. Внизу, прямо под нами проплывает устье Голубого Маонга, затем озера
Ильин Андрей
Лукин Евгений
Самойлова Елена
Никитин Юрий
Беляев Александр
Журавлев Владимир