Чтение 33–й страницы книги ~Стеклянное море~

все - свое имя, Дом, семью, честь. Для тебя построили бы дворец на
поверхности... или отдали бы весь Дом - а сами перебрались в новый. Тебе
дали бы корабль и охрану... все, что потребуется. Можно совместить любые
культуры - если хочешь это сделать. Я не сомневалась, что ты откажешься
войти в семью.

Я молчал. Нечего было мне сказать этой девочке - логичной и
рассудительной, как робот. Сильной и честной, как робот.

- Друг, я хочу помочь тебе.

Я посмотрел на Тьер. Она сидела передо мной - полуодетая,
симпатичная, мое вечное - отныне - проклятие и позор.

- Чем я могу помочь, скажи? Ты старше и сильнее, ты ранен...

Ранен? Пожалуй, да. Ранен в голову. В совесть.

- Долга нет, ты теперь в семье. Но он был - я помню. Мои детские
сказки об Алер-Иле и Сергее, победивших Белый Рейдер, спасших мир
Сеятелей.

- Что ты говоришь, девочка? - прошептал я. - Мы победили Рейдер
потому, что он угрожал моему миру - Земле двадцатого века. Мир Сеятелей -
как ты можешь его любить? Они дали вам страдание.

- Они дали нам жизнь, брат... друг.

- Жизнь-страдание, жизнь-кошмар. В мире, где нельзя жить...

- Мы живем.

- Жизнь в мучениях, смерть в бою, детство без невинности...

- Жизнь. Смерть. Детство.

Тьер взяла меня за руку. Ласковое касание, но теперь я не мог забыть,
что под этой кожей - кремниевая пленка, твердая, как титан.

- Друг Сергей, твой мир дал жизнь - всем нам. Клэну, Ерргу, Тару,
Фаа, Уне-Кор, Бьемену... всем мирам галактики. Неважно, по какой причине:
мать может родить ребенка, не думая о его счастье. Все равно она - мать.
Мы обязаны Земле всем. Не только Клэн, все хроноколонии - пусть нас и
презирают на Земле. Мать может не любить детей - все равно она мать.

- Тьер, ты ничем мне не поможешь. Если только...

- Что? Я хочу помочь. Я гордилась своей семьей - потому что ты был
другом Алер-Ила. Даже имя я выбрала близкое тебе - имя твоей
Любимой-Женского-Пола. Нам чуждо такое однообразие - но я завидую ей.

Я закрыл глаза. Дурак. Даже не заметил сходства имен. Тьер. Терри.
Прости, Тьер, что был твоим идеалом. Прости, Терри, что смог забыть
любовь.

- Тьер... ты умеешь читать мысли. Ты знаешь - Алер-Ил был моим
другом, Терри - любимой... совсем недавно.

- Знаю.

- Верни то, что забрали другие. Верни мне любовь и дружбу. Верни мне
себя.

Я боялся посмотреть на нее - потому что знал ответ.

- Сергей... Я могу играть с твоей памятью, как с горстью снега. Могу
ломать барьеры, как хрупкую льдинку. Но в твоем разуме не барьер - дыра.
Из твоего разума вырвали часть. Если я сложу другой узор чувств - он не
будет твоим. Я же не землянин... не мужчина... не ты.

- Как мне жить, Тьер?

Слова застревали в горле. Зачем я спрашиваю, какую мудрость хочу
услышать от маленькой девочки, пусть и умеющей "играть с памятью"?

- Тебя лишили друзей и любимой, брат. Те, кто сделал это, сильнее
любого человека. Но можно написать сожженную книгу заново, можно
переиграть бой, можно отстроить разрушенный дом. Главное - жить. Ты
помнишь, каким был, - память поможет тебе.

- Спасибо, Тьер. Я попытаюсь.

Во мне не было веры - лишь благодарность. Признательность,
благодарность, вина - все то, что часто предшествует любви.

Возможно, я и смогу полюбить заново. Но не Тьер я должен любить -
прости меня, девочка с Клэна, пытающаяся думать как землянин. Я должен
полюбить Терри. Потому что никогда не позволял унижать себя, отнимать то,
что считал своим. Я такой, какой я есть, со всем плохим и хорошим, что
смешалось в душе. Я как Дом на Клэне, неделим. И не всемогущим Отрешенным
помогать мне "стать лучше".

- Летим к Дому? - спросила Тьер.

- Подожди, - попросил я, по-прежнему не открывая глаз. - Три минуты,
Тьер.

Я привлек ее к себе, опустил голову ей на колени - твердые, как
сталь, уже через мгновение ставшие мягкими, живыми.

- Спасибо, что можешь быть такой, Тьер, - прошептал я. - Дай мне
запомнить тебя.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОТРЕШЕННЫЕ

1. ДЕНЬ СОЛНЦА

- Ты уверен, что защита не нужна, брат?

Капитан клэнийского крейсера "Алер" был ниже меня на голову и казался
хрупким, как подросток. Но спорить с таким капитаном решился бы лишь
безумец. Даже вопрос у клэнийца звучал как приказ...

С трудом сбросив оцепенение, я улыбнулся:

- Спасибо, брат. Защита не нужна - Ар-На-Тьин моя планета. Друзья уже
ждут меня.

- Твои друзья - друзья Дома Алер. Дверь для них открыта всегда, -
абсолютно серьезно произнес капитан. - Пусть приходят, когда хотят. Я
встречу их с радостью - и почувствую любовь. Они вправе прийти, брат.

- Я скажу им, брат, - ответил я. Спокойно. У клэнийцев нет разницы
между мужчинами и женщинами - ни в боях, ни в сексе. И слова капитана при
всей их двусмысленности - знак уважения.

- Катер ждет тебя, брат. Но если хочешь - мы опустим корабль на землю
Ар-На-Тьина.

- В этом нет нужды, брат. Мне хватит катера.

- Мягкой посадки и удачного боя, брат. - Клэниец коснулся моей руки,
и в касании этом было все - и забота отца, и почтение сына, и внимание
брата. - Если ты умрешь - мой корабль отомстит за тебя...

У клэнийцев нет разницы между словами "умрешь" и "погибнешь".

- ...если мы не справимся - род Алер отомстит за нас, если наша семья
погибнет - Клэн решит, достойны ли мы мести. Иди спокойно, брат.

Я кивнул. Для клэнийца страшно умереть неотмщенным - сама смерть их
не пугает. Или же они делают вид, что не пугает.

Безлюдными коридорами, скоростными лифтами и ярусными транспортерами
крейсера я добирался от рубки к шлюзу "Алера". Вахтенный, девушка лет
двадцати, кивнула мне: "Счастливо, брат". Я кивнул в ответ. Спасибо, Дом
Алер, спасибо, Клэн. Мне никогда не стать клэнийцем - но я уважаю ваш
путь.

В катере, знакомство с системой управления которым позволило скрасить
сутки путешествия от Клэна до Ар-На-Тьина, я в последний раз включил
систему внутренней связи. Капитан крейсера вновь приветствовал меня
взмахом руки - словно мы не виделись несколько дней. Клэнийцы каждый раз
расстаются навсегда, слишком часто их подстерегает смерть.

- Если на Ар-На-Тьине случится беда - мы придем, брат. Придут все
корабли Дома Алер.

- Это случится скоро, - честно сказал я. Капитан не опустился до
сомнений.

- Мы придем. Мы выполним долг контракта с Чьин-Ки и вернемся. Это
будет тяжелый бой, но мы проведем его быстро.

Чтобы переправить меня с Клэна на Ар-На-Тьин, крейсер "Алер" на двое
суток прервал контракт с планетой Чьин-Ки. Каких денег это стоило - лучше
было не спрашивать. Судя по кораблю, он вышел из жесточайшего сражения, а
сейчас вновь возвращался в бой. Благодарить было бессмысленно - я член
семьи Алер и вправе требовать любую помощь. Так же как семья от меня. Но
они никогда не используют своего права.

- Передай мою любовь Дому, - сказал я. - И Тьер... Алер-Тьер.

- Я передам сестре твою любовь, - пообещал капитан.

Возможно, Тьер действительно его сестра. На Клэне это неважно.

Под катером разошлась диафрагма люка, и псевдогравитация крейсера
выбросила меня в космос. "Алер" плыл надо мной - бледно-серая плоская
плита с конфигурацией кленового листа. Катер удалялся от крейсера,
проваливаясь к дымчатому шару планеты, оставляя громаду боевого корабля
позади. Я, выворачивая шею, следил за "Алером". У клэнийских катеров
прозрачные кабины, и мне это нравится.

Края "кленового листа" начали медленно подниматься, скручиваться.
Через полминуты надо мной плыл полый цилиндр, ощетиненный консолями
маневровых двигателей и башенками боевых постов.

- Удачи... - шепнули мне наушники.

Крейсер окутался белым сиянием. Прозрачное бронестекло помутнело,
оберегая мои глаза от вторичного излучения гиперперехода. Несколько
мгновений крейсер был виден сквозь ослепительное сияние - темный, меняющий
форму силуэт.

Потом катер тряхнуло, а свет померк.

- Удачи, братья, - сказал я. - Я не могу это ощутить, но знаю, что я
ваш друг.

Опустив руки в податливую, как тесто, массу мыслеприемников, я
направил катер к планете.

Небо над Ар-На-Тьином было бледно-желтым, почти лимонным. Зато облака