поднялась голова, плечи, возделся недвижимый человек, он продолжал расти,
и вот уже из земли поднялись настороженные конские уши...
огромный всадник. Конь -- воплощение дикой мощи, всадник чем-то похож на
Олега: в звериной шкуре, широк в плечах.
видел, как на краях исполинской фигуры просвечивают звезды. А одна,
особенно яркая, светила прямо через его грудь. Всадник что-то сказал,
словно выдохнул, в голосе было страстное нетерпение, счастье, и Томас
понял, что сейчас они с конем сорвутся с места и ускачут в степь.
Томас никогда не слышал даже у сарацин, но чем-то смутно знакомом.
и Олега. Пальцы задержались на поводе, а конь нетерпеливо фыркал и рыл
копытом яму.
настороженность:
сам понимаешь, сейчас никто уже не знает, как говорили скифы. У меня к
тебе просьба, Скиф.
мог потешить душу в бешеной скачке!.. Я успеваю... я многое успеваю
увидеть, я чувствую запахи, успеваю увидеть все цвета жизни... а ты и без
моей помощи все сделаешь.
готов, но из ложного стыда не решается сказать, что чувствует себя
беспомощным, что столкнулся с силой, которая только сейчас вошла в мир и
весь перевернула, и что на этот раз терпит сокрушительное поражение.
Прорычал совсем не по-отшельнически:
всего на свете!
блещут две звезды. Гулким голосом, словно говорила сама ночь, всадник
ответил медленно:
он сейчас сорвется с места.
получить того, на что надеялся.-- Скажи хоть, проход возле Рипейских гор
уцелел?
стали слабыми и мягкими. Наш мир теперь закрыт даже для героев.
воздух. Всадник отбросил в сторону могучую длань с раскрытой ладонью и
растопыренными пальцами, Томас уловил жест прощания, через миг раздался
тяжелый, но частый грохот, который быстро удалился и пропал. Вдали в
лунном свете мелькнула серебряная искорка.
стоял комок. Сказал шепотом:
Когда багровые уголья стали почти черными, сказал, словно очнувшись от
обморока:
покажется райским!
отодвигалась, словно ее тянули к себе из-за темного края земли. Впереди
румянца полз рассвет, еще сонный, скукоженый от утреннего холода, но
распрямлялся, теснил тьму, из серого превращаясь в светлый, блистающий.
угольками. От родника донесся плеск, калика разделся до пояса и обеими
ладонями зачерпывал студеную воду, бросал себе в лицо.
мурашки. В сотне шагов стояла странная белая фигура. Ему показалось, что
это женщина, таинственная и неподвижная, но очертания были сглаженными, он
не был уверен, не мерещится ли и, схватив меч, осторожно пошел к
таинственной гостье. Она появилась ночью, а ночью, как известно, творятся
только нехорошие дела. Кроме любви, конечно, на этот счет Томас не был
уверен в мудрости церкви.
отбежав и глядя на него через плечо, готовая в любой миг сорваться стрелой
в стремительный бег.
взяло его сердце в ладонь, от которой веяло холодом могилы. Он чувствовал,
как подгибаются колени. Фигура приближалась с каждым его шагом, он
чувствовал необъяснимый страх, но не страх перед противником, этому страху
не мог назвать причину.
не то изваяна из соли, что вернее, недаром же коза так и не ушла, смотрит
жадно и сердито, заметны сероватые вкрапления, желтые пятна.
прекрасна, хотя и заметно, что не первой молодости, тяжеловата в задней
части, живот раздобрел как у часто рожавшей, лицо пухлое, но милое, мертво
смотрят белые глаза, нос безукоризненно ровный, губы пухлые, скулы
приподняты, во всем девственная чистота и аристократизм, но не теперешний,
а некий древний, хоть тогда и не было аристократов, библейский, что ли...
щурились. Волосы на голой груди топорщились, высыхая.
И даже молитву не сказал перед едой. Не скаль зубы! Важно не знание молитв
от начала до конца, а желание их сказать. Знать могут и лицемеры. Лучше
скажи, что это за дивное создание. Мы ж проходили там вчера вечером,
почему не заметили?
землей?
забивают себе головы всякими чудесами да легендами. Это просто соляной
столб, сэр Томас. Козы да олени, ты ж знаешь, как любят соль. Отовсюду
чуют по запаху, сбегаются как ошалелые, лижут так, что все слизывают...
Вон даже соленую землю грызли. Чего-то в организме не хватает, как
думаешь?
дальше за солью ездят. Воюют!
протянулась через все небо, знаешь, как зовется?
ездят на край света, а за тыщи лет нарассыпали из мешков...
уже был на ногах. Томас кое-как проглотил последний кусок, чуть не
удавился, подхватился на ноги. Чувствовал себя виноватым, ибо все-таки его
невесту, уже почти жену, ищут, а он вроде как медлит.
Умоляюще глядя на больших и грозных людей, торопливо лизали белую фигуру,
отскакивали, дрожа всем телом, снова подбегали, их красные языки
часто-часто шлепали по белому камню Из кустов нерешительно приближались
олени. Большие глаза тревожно следили за людьми, но уши повернулись в
сторону соляного столба.
Я запомнил место. Стоит на той же ямке!
прямо в ухо, как глухому. Калика удивился:
Особенно, когда сжигаешь все мосты за собой. Надо смотреть только вперед,
думать о грядущем. А эта дура оглянулась! Вот и превратилась в соляной
столб. Уже и пламя там погасло, и городов тех нет, но она все стоит и
смотрит. Посланцы Сатаны, козы, слизывают до основания, то ли из жалости,
то ли он не хочет, чтобы люди вняли предостережению... Ну, а твой
бородатый не хочет, чтобы жертва была напрасной. Вот и вырастает за ночь
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Перумов Ник