видимо, не заметив, что сделала, козырнула двумя пальцами, по-польски.
когда она вошла наконец, стало ясно, что она просто бродила по дому или
просто сидела где-нибудь, в детской, например, и думала о своем. О
девичьем. Камушки, впрочем, уже сняла и переоделась.
блестящий черный кокон снимается одним движением.
если захочешь, включишь, хорошо?
откинула свое одеяло, почувствовал, как она легла - поодаль от меня, на
краешке, напряженная и испуганная, словно и впрямь снова стала девочкой,
пока меня не было. По-моему, она даже дрожала.
согрею, хочешь?
- Очень хочу. Согрей меня, пожалуйста.
пропитало спальню; я увидел, что Лиза, укрывшись до подбородка, смотрит на
меня громадными перепуганными глазами. Я поднырнул под одеяло к ней, и она
опустила веки; и я стал согревать ее.
бедра, трогательный треугольничек светлой шерстки, нежно и едва уловимо
пахнущий девушкой - она ничему не мешала и ни на что не отзывалась. Но вот
судорожно сжатый кулачок оттаял, вот она задышала чаще, вот отогрелись и
расцвели соски; ожили плотно сомкнутые ноги, она согнула одну в колене и
увела в сторону, раскрываясь - тогда я обнял ее бедра, мягко придвигая их
к себе, поднося и наклоняя благоговейно, будто наполненную эликсиром
бессмертия чашу, и она облегченно вздохнула, когда я скользнул в ее
податливое сердцевинное тепло.
поклевывать шею, плечи и губы детскими поцелуями - но она уже начала
отвечать: с чуть равнодушной, сестринской ласковостью положила мне на
спину ладонь, потом поймала мои губы своими, потом немного подвинулась,
чтобы мне было удобнее - а когда она в первый раз застонала и в первый раз
ударила бедрами мне навстречу, я сорвался с цепи.
вскрикнула, радостно распахиваясь настежь; яростно гнул и катал ее, совсем
послушную и счастливую от того, что ей по прежнему сладко быть послушной,
и кажется, даже рычал: "_Н_а_ меня! Ну _н_а_ же! Вот, бери!"; а когда я
взорвался наконец, с немыслимой силой обняла меня, будто желая впечатать в
себя навеки, расплющить свою нежную плоть моею - и с мукой, мольбой и
надеждой закричала, словно чайка, догоняющая корабль:
глаза. По ее щекам катились слезы.
Саша, как с тобой хорошо...
села; обхватив колени руками, уложила на них подбородок - мне были видны
лишь лоб и сверкающие глаза. Она смотрела на меня неотрывно. Наверное, так
смотрят на иконы.
могу. Я так люблю тебя кормить, тебя смешить, с тобой разговаривать... Так
люблю с тобой вместе ходить куда-нибудь, все равно куда. Так люблю... -
она запнулась, подыскивая слово, и выбрала самое, наверное, грубое и
животное из тех, что могла произнести; наверное, она хотела подчеркнуть,
что становится зверушкой и не стыдится этого, напротив, восхищается -
давать тебе, - и тут глаза у нее вновь стали влажными. - Я просто не знаю,
что делать.
цынов. Ошеломленно приподнялся на руке, а потом спросил, как дурак:
смеха. И плакала, и хохотала, и не сразу смогла произнести:
одеялом. Мир вертелся зыбкой каруселью.
паутину. Но не смог.
еще женщины одновременно со мной?
надо... разгребать. У тебя было много женщин после того, как мы
поженились.
восемь лет назад. Она быстро поняла, что я с тобой из-за нее не
расстанусь, и ушла. Хотя, по-моему, не хотела, ей было очень больно. И я с
ума сходил... знаешь, в основном от чего? От того, что делаю ей больно, и
не могу не делать. Помнишь, я забился на дачу один и пил там три дня?
ужасно испугалась, хотела все бросить и ехать туда, но ты не велел... а уж
на следующий вечер вернулся. Зелененький такой... Значит, это было из-за
нее?
домашний, заботливый, гордый!
и от того цвел вдвойне.
занимается экосистемами влажных тропических лесов. Мы переписываемся
иногда, но как она теперь ко мне относится - не знаю.
и чего-то не хватает.
чувствовала, я стала бы вести этот разговор? Знаю. Но тут другое.
Наверное, так бывает, так может быть - любишь, и в то же время постоянно
переживаешь какую-то неудовлетворенность, недобор. То ли страстности не
хватает, то ли уюта, то ли акцентированной на людях преданности...
женщина?
спроси себя.
Каменистый Артем
Влодавец Леонид
Браун Дэн
Ильин Андрей
Зыков Виталий
Каменистый Артем