сельскохозяйственной автоматики. Роста среднего, очень бледное лицо,
длинные черные прямые волосы, как у индейца. Он пожаловался, что на
протяжении многих месяцев пытается и никак не может выяснить
обстоятельства исчезновения своих родителей. Он изложил Бромбергу в высшей
степени загадочную и чертовски соблазнительную в своей загадочности
легенду, которую он якобы собрал по крупицам, не брезгуя даже самыми
малодостоверными слухами. Легенда эта у Бромберга записана во всех
подробностях, но излагать ее сейчас вряд ли имеет смысл. Собственно, визит
Александра Дымка преследовал единственную цель: не может ли Бромберг,
крупнейший в мире знаток запрещенной науки, пролить хоть какой-нибудь свет
на эту историю.
супругах Дымок не обнаружил. Молодой человек был заметно огорчен этим
обстоятельством и совсем уже собрался было уходить, когда в голову ему
пришла счастливая мысль. Не исключено, сказал он, что фамилия его
родителей вовсе и не Дымок. Не исключено также, что вся его легенда не
имеет ничего общего с действительностью. Может быть, доктор Бромберг
попытается вспомнить, не происходило ли в науке каких-то загадочных и
впоследствии запрещенных к широкой публикации событий в годы, близкие к
дате рождения Александра Дымка (февраль 36-го), поскольку родителей своих
он потерял то ли в годовалом, то ли в двухлетнем возрасте...
хронологическую ее часть. За период с 33-го по 39-й годы он обнаружил в
общей сложности восемь различных инцидентов, в том числе и историю с
саркофагом-инкубатором. Вместе с Александром Дымком они тщательно
проанализировали каждый из этих инцидентов и пришли к выводу, что ни один
из них не может быть связан с судьбой супругов Дымок.
историю, которая в свое время совершенно ускользнула из поля моего зрения.
Представляете себе? Не запрет ваш какой-нибудь паршивый, а исчезновение
двух биохимиков! Уж этого бы я вам не простил, Сикорски!" И еще битых два
часа Бромберг допрашивал Александра Дымка, требуя от него вспомнить все
самые мельчайшие подробности, любые, даже самые нелепые слухи, взял с него
торжественное обещание пройти глубокое ментоскопирование, так что молодой
человек на протяжении последнего часа явно мечтал только об одном -
поскорее убраться восвояси...
"родимое пятно". Это родимое пятно, не имеющее, казалось бы, никакого
отношения к делу, каким-то необъяснимым образом застряло у Бромберга в
мозгу. Молодой человек уже давно ушел. Бромберг уже успел сделать
несколько запросов в БВИ, поговорить с двумя-тремя специалистами по поводу
супругов Дымок (безрезультатно), но этот проклятый значок никак не шел у
него из головы. Во - первых, Бромберг был совершенно уверен, что уже видел
его где-то и когда-то, а во-вторых, его не покидало ощущение, что об этом
значке или о чем-то, связанном с этим значком, упоминалось в его беседе с
Александром Дымком. И только восстановив в памяти самым скрупулезным
образом всю эту беседу фразу за фразой, он добрался наконец до саркофага,
вспомнил детонаторы, и поразительная догадка о том, кто таков на самом
деле Александр Дымок, осенила его.
что тайна его происхождения раскрыта. Но присущая ему, Бромбергу, научная
добросовестность требовала прежде всего абсолютной достоверности, не
допускающей никаких инотолкований. Он, Бромберг, знавал совпадения и
покруче. Поэтому он бросился сначала звонить в Музей...
Значит, теперь он знает о саркофаге...
высадился на каменистом плато безымянной планетки в системе ЕН_9173, имея
задачей обследовать обнаруженные здесь еще в прошлом веке развалины
каких-то сооружений, приписываемых Странникам.
обширного помещения в толще скальных пород на глубине более трех метров.
неожиданностей проник в это помещение. Оно было выполнено в форме
полусферы радиусом в десять метров. Полусфера эта была облицована
янтарином, материалом весьма характерным для цивилизации Странников, и
содержала весьма громоздкое устройство, которое с легкой руки одного из
Следопытов стали называть саркофагом.
КОМКОНа разрешение на обследование саркофага своими силами.
провозился с саркофагом трое суток. За это время удалось определить
возраст находки (40-45 тысяч лет), обнаружить, что саркофаг потребляет
энергию, и даже установить несомненную связь между саркофагом и
расположенными над ним развалинами. Уже тогда была высказана гипотеза,
впоследствии подтвердившаяся, что указанные "развалины" вовсе развалинами
не являются, а представляют собой часть обширной, охватывающей всю
поверхность планетки системы, предназначенной для поглощения и
трансформации всех видов даровой энергии, как планетарной, так и
космической (сейсмика, флюктуации магнитного поля, метеоявления, излучение
центрального светила, космические лучи и так далее).
потребовал к себе лучшего специалиста-эмбриолога. Комов, разумеется,
запросил объяснений, но Борис Фокин от объяснений уклонился и предложил
Комову прибыть лично, но при этом обязательно в сопровождении эмбриолога.
Когда-то в далекой молодости Комову приходилось работать вместе с Фокиным,
и у него осталось от Фокина впечатление скорее нелестное. Поэтому сам он
лететь и не подумал, однако эмбриолога послал, правда, далеко не самого
лучшего, а просто первого же согласившегося - некоего Марка Ван Блеркома
(впоследствии Комов неоднократно рвал на себе волосы, вспоминая об этом
своем решении, ибо Марк Ван Блерком оказался закадычным другом
небезызвестного Айзека П. Бромберга).
через несколько часов отправил Комову открытым текстом поразительное
сообщение. В этом сообщении он утверждал, что так называемый саркофаг
представляет собой на самом деле не что иное, как своего рода
эмбриональный сейф совершенно фантастической конструкции. В сейфе
содержится тринадцать оплодотворенных яйцеклеток вида хомо сапиенс, причем
все они представляются вполне жизнеспособными, хотя и пребывают в
латентном состоянии.
и члену КОМКОНа Геннадию Комову. Борис Фокин каким-то шестым чувством
угадал, что об этой находке не следует орать на весь мир: радиограмма
Марка Ван Блеркома была первой и последней открытой радиограммой в
последующем радиообмене отряда с Землей. Поэтому вся эта история
отразилась в потоке массовой информации на нашей планете лишь в виде
коротенького сообщения, впоследствии не подтвердившегося и потому почти не
привлекшего внимания.
возникающей на глазах проблемы, но и каким-то образом сумел представить
себе целый ряд вообразимых последствий этой проблемы. Прежде всего он
потребовал от Фокина и Блеркома подтверждения полученных данных (спецкодом
по сверхсрочному каналу) и, получив это подтверждение, немедленно собрал
совещание тех руководителей КОМКОНа, которые являлись одновременно членами
Мирового Совета. Среди них были такие корифеи, как Леонид Горбовский и
Август-Иоганн Бадер, молодой и горячий Кирилл Александров, осторожный,
вечно сомневающийся Махиро Синода, а также энергичный
шестидесятидвухлетний Рудольф Сикорски.
теперь делать? Очевидно, можно было закрыть саркофаг и оставить все, как
есть, ограничившись на будущее пассивным наблюдением. Можно было
попытаться инициировать развитие яйцеклеток и посмотреть, что из этого
получится. Наконец, можно было во избежание грядущих осложнений уничтожить
находку.
опытный, прекрасно понимал, что ни это чрезвычайное совещание, ни даже
десяток последующих проблему не решат. Своим нарочито резким выступлением
он преследовал только одну цель: шокировать собравшихся и побудить их к
дискуссии.
только Леонид Горбовский и Рудольф Сикорски сохранили видимое
хладнокровие. Горбовский - потому что был разумным оптимистом. Сикорски же
- потому что уже тогда был руководителем КОМКОНа-2. Было произнесено
множество слов - безудержно горячих и нарочито спокойных, вполне
легкомысленных и исполненных глубокого смысла, давно забытых и таких, что
вошли впоследствии в лексикон докладов, легенд, отчетов и рекомендаций.
Как и следовало ожидать, единственное решение совещания свелось к тому,
чтобы завтра же собрать новое, расширенное совещание с привлечением других
членов Мирового Совета - специалистов по социальной психологии, педагогике
и средствам массовой информации.
чувствовал себя достаточно компетентным, чтобы высказываться за то или
иное решение проблемы. Однако долгий опыт работы в области
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Смит Кордвейнер
Березин Федор