снилось это место. Я знаю, будет плохо, когда я окажусь там, где все и
произошло... Нет, это уж слишком! Я этого не вынесу...
волосы, и они бились о его лицо.
трещали, когда ломались и падали наземь ветви. Шум стоял неумолчный.
это просто пройти дальше по этому проселку до...
ведет этот проселок. Скоро стемнеет. Я ненавидела этот сон. От него такая
горечь на душе. Ощущение утраты, пустоты... Он ушел, ушел навсегда. -
Чувство страшной потери вновь обрушилось на девушку, словно сон повторялся
наяву.
что он опять пропадет куда-то, сгинет...
туда пойти Мне нельзя туда Я знаю, что там...
Ты все должна увидеть собственными глазами и убедиться в том, что все
правда.
кивнула головой. Марк был прав, она должна все увидеть собственными глазами
и во всем сама разобраться.
при каждом звуке, пугливо озиралась по сторонам. Завидев избушку, Энни
остановилась как вкопанная. Сердце гулко билось в груди.
мысленно добавила девушка. Да, она видела это место во сне, но кто мог
поручиться, что Марк каким-то способом не внушил ей эти сновидения?
так, словно всю жизнь тут жила, узнавала малейшие подробности - то, как были
сложены бревна стен под крытой дерном крышей. Энни помнила эту дверь, окна,
прикрытые ставнями, деревянную бочку с крышкой, она помнила и эти сосны,
уходящие в бесконечность, и даже старый ясень, растущий неподалеку, с
молодой листвой на растрескавшихся старых ветвях.
и тяжко вздохнула.
многое.
рукой под деревянной половицей, потом выпрямился с ключом в руках. Никто из
них не произнес ни слова. Марк вставил ключ в дверной замок, послышался
металлический скрежет. Он толкнул дверь, и та распахнулась внутрь. Энни
замерла на пороге, вся сжавшись, испуганно заглядывая внутрь. Воздух в
избушке был сырой и холодный, пахло плесенью от земляного пола. Убранство
избушки состояло из старого деревянного стула, широкой деревянной лавки в
углу, на которой можно было разложить соломенную подстилку, да ржавой печки
в центре, с дымовой трубой, уходящей под крышу. На стене полка с несколькими
кружками и тарелками. Тут же кастрюльки на гвоздях и охапка дров, видимо
укрытых здесь от дождя. Ничего тут не изменилось, и Энни как-то сразу поняла
это. Мгновенно. Даже старые сковородки остались на своих местах. И старые
погнутые оловянные тарелки, некогда имевшие голубой ободок, также были
знакомы ей, словно она видела их только вчера. У Энни слезы навернулись на
глаза. Девушка прижалась лицом к стене, замерла. Потом ее зазнобило от
воспоминаний, которые сейчас проносились у нее перед глазами с немыслимой
быстротой, словно она едет в поезде и смотрит на людей, поля, вокзалы,
уходящие назад... Воспоминания летели все быстрее и быстрее, из тьмы времени
выплывали лица, события, образы.
придерживая ее, чтобы не упала.
плохо на тебя действует.
объятиях. И не сейчас, не в этой избушке, а там, под раскидистыми ветвями
деревьев, темной летней ночью, где они любили друг друга на подстилке из
папоротников, шуршавшей в такт движению их тел. Аромат смятой травы и
листьев был столь силен, что Энни ощущала его и сейчас.
блаженстве, какое она испытала тогда в его объятиях. Ее руки ощущали тепло
его кожи, гладили его крепкие широкие плечи, спину, чувствуя его силу,
вслушиваясь в неровное шумное дыхание. Она вспомнила, как жадно притянула
тогда его к себе, как неистово впустила его в себя, горя желанием удержать
так навсегда.
оба понимали опасность, грозящую им, и тем неистовее любили друг друга. Они
отдавались любви полностью, казалось, им не утолить любовный голод, ведь они
не могли знать, будет ли у них еще такой шанс. В их ненадежном мире лишь
любовь была очагом стабильности, но любовь такая хрупкая материя, а смерть
была рядом, буквально за углом...
образом она поняла, что наступил тот страшный момент, ее последняя встреча с
ним. Это было на следующий день. Марка привели в деревню его преследователи.
Немцы требовали опознать английского летчика, грозя жестокими карами. Они
хотели знать, кто укрывал беглеца. Анна как раз стояла на пороге своей лавки
и видела, как Марка провели мимо, бледного, с трудом переставляющего ноги,
покрытого багровыми пятнами запекшейся крови.
эту избушку, где сейчас и стояла дрожащая и всхлипывающая.
больше вспоминать... Это слишком больно.
сказал Марк, поглаживая девушку по голове, по спине. - А теперь расскажи
мне, что ты вспомнила. Ведь ты что-то припомнила, правда?
Вернулись в эту самую избушку...
рука гладила ее, успокаивая, передавая свое тепло ее заледенелому телу.
припомнила Энни и тут же снова увидела его лицо тогда, в прошлом. Она
слышала голос того Марка. Ей снова захотелось выть в голос, потому что тот
Марк был убит. Но нет же, он живой и стоит рядом с ней, слушая ее рассказ.
От всего этого у девушки голова пошла кругом. Запинаясь, она продолжала: -
Но вы сказали еще, что это невозможно - в нынешних условиях... Мне пришлось
бы плохо в деревне. У сельчан свои представления о морали, меня бы никогда
не простили. Вы сказали, что не хотите для меня такой участи. А еще вы
сказали, что если нам удастся выжить, то вы вернетесь сюда и разыщете меня,
а потом мы устроим свадьбу. Но если нам не суждено пережить войну, не
суждено более свидеться, то нам надо, как вы тогда сказали, Марк, жить
сегодняшним днем в полную меру, ничего не оставляя на потом и ничего не
оставляя после себя, как если бы нас и вовсе не было на этом свете.
переменой в ней.
помещение. Марк ждал, бледный, напряженный.
дрова.
тяжелая работа, но Энни ничего не замечала.
и дрожащими пальцами дотронулась до глубоко вырезанных в нижнем бревне стены
инициалов. Буквы потемнели от времени, но все еще были отчетливо видны -
начальные буквы их имен "А" и "М", переплетенные вместе, и под ними слово
"Навечно". Прошедшие полвека не смогли уничтожить их.
сюда? Неужели силой своих чувств они смогли стать частичкой вечности...
инициалов, вглядываясь в них.
еще здесь...
люблю тебя, - с трудом выговорил он. В следующий миг он уже жадно впился в
ее губы...
точно знала, что уже давно любила этого человека, любит его и сейчас так же,
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Сертаков Виталий
Ибсен Генрик