сплотить себя духовно! Чел ты слова Серапионовы? Мы, днесь, "в посмех и
поношение стали народам, сущим окрест!" Единение! А затем - дух святой
возжечь во всех нас! Вот путь! Для сего - и прежде - очистить себя от
скверны стяжательской! Дьявол взыскует плоть, Господь - дух! И это должны
мы! Бояре! Мужики - они еще не вкусили благ, а мы, отравленные ими, должны
сами себя изменить! Хватит сил духовно, - сумеем поднять всю Русь! Все
прочее - тлен. Слова не нужны. Нужны дела! Подвиг! На Руси пропала вера в
подвиги!
шатался по торгу. Собралось вече. И все знали, что надо помочь! И никто,
понимаешь, никто! Первым чтобы. Как старшина, мол, бояре как? Как набольшие
меня? И - предали! На поток и разор ордынский предали тверичей!
Ростове, споры о тонкостях богословских, что там сказал Несторий... Что бы
то ни, а - сказал! А мы - повторяем только!
тогда! Преклонялся! Героем считал! Подвижником... А быть может, и он...
вовсе... от бессилия...
от мора некоего народ побежал в города, стеснился в стенах, забросив нивы и
пажити, я бы сказал тогда: паши землю! Но не опускайся долу, не теряй высоты
духовной! Знай, что и там, на пашне, творишь ты не живота ради, а ради духа
животворящего твоего!
Божьего! Фаворский свет! Это огонь, от коего возгорит новое величие Руси!
поправился он, зарозовев, - надо делать теперь? Укреплять свою плоть для
подвига?
училище, в голой степи, в плену ордынском годами живут люди! Выдержать можно
много... любому... когда нет иного пути! Сильна плоть! Важно самого себя
подвигнуть на отречение и труд, важно... да ты все знаешь и сам! Стефан
вздохнул, вновь берясь за рукоять секиры. - Наума покличь!
взор, и прежде, чем соскочить с подмостий, выговаривает серьезно:
Глава 4
толстую белую шубу. Метет. Серебряные струи со звоном и шорохом обтекают
углы клетей. Весь Радонеж в белой мгле. Кони под навесом жердевой стаи
сбились в кучу, прячась от ветра, греют друг друга. Темной, убеленной ветром
громадою высится терем Кирилла, обширный, в две связи, поставленный на
высокий подклет. Третьелетошние бревна уже посерели и потемнели от вьюжных
ветров и косых дождей. Снег, набитый ветром в углубленья пазов, подчеркнул и
выкруглил белою прорисью каждое бревно. Челядня, поварня, амбары и клеть
прячутся и тонут в дыму мятели. Едва-едва проглядывают соседние избы и
огорожи. Редкий огонь мелькнет в намороженном слюдяном оконце, редко
откроется дверь. Кому охота в такое непогодье высовывать нос из дому?
первой, проходной, горнице терема, где разместились четыре семьи старшей
дружины Кирилловой, горит одинокий светец. Бабы прядут, судача о своем. Дети
залезли на полати, сопя, возятся друг с другом в темноте. Яков с Даньшею
лениво передвигают шахматы по доске. Разговор о том о сем, но все больше
как-то задевает Терентия Ртища - наместнику надобны люди, и многие
ростовчане уже заложились за боярина, даже один из бывших Кирилловых холопов
подался на сытные московские хлеба.
глаза, роняет Даньша. Рука его замирает в нерешительности, наконец двигает
по доске грубую кленовую фигуру. Яков, сощурясь, переставляет лодью,
бормочет, словно бы про себя:
не надлежит. "А ни лысого беса нам не дадут!" - думает он сокрушенно, пока
еще по привычке не отделяя себя от господина своего.
вслух, забирая лодьей супротивничьего коня.
семья. Потолок в саже и здесь: топят по-черному. Но ниже досок - отсыпок
стены и лавки выскоблены дожелта, и в двух стоянцах теплются высокие свечи.
Кирилл, примостясь рядом, у той же свечи, щурясь и отводя книгу далеко от
себя, перечитывает жития старцев египетских. (К старости стали сдавать
глаза: вдаль хорошо видят по-прежнему, а вблизи все расплывается и двоится.)
Стефан у второго стоянца тоже погружен в чтение - изучает греческий
синаксарий. Петр плетет силки на боровую птицу. Старая нянька сучит льняную
куделю, мотает готовую нить на веретено. Голова у нее слегка трясется. Тихо.
Слышно, как, огорая, потрескивают свечи в стоянцах. Мария, круто склонив
чело, замирает с иглою в руке, слушает жалобный голос ветра за стеною.
совсем...
греческого письма. Мария, с некоторою тревогою поглядев на старшего сына,
вздыхает, переведя речь на иное:
тутошнему земному бытию. Трудно думает, шепчет что-то про себя, морща лоб.
встает, глубоко нахлобучивает шапку, на ходу набрасывает на плеча овчинный
зипун. Скоро хлопает наружная дверь. Кирилл по-прежнему прислушивается и не
понимает: не то это ветер в дымнике, не то и вправду далекий волчий вой? Ему
как-то почти все равно, где сейчас находится какой князь, даже и чем
окончится пря Москвы с Тверью, а всего важнее воротится ли благополучно
Варфоломей из лесу?
скорбным мыслям, - видно по горькой прямой складке губ, по взору, недвижно
устремленному в пустоту.
каких животов? Холопов всех распустил, дитю и приходится одному биться в
лесе в экое погодье!
не велел роботити братью свою... По-Божьи надобно...
мужиком растет, Олфоромей когда что самоуком ухватит у Стефана, а так-то...
Ростила, ночей не спала... В крестьяне пойдут?
мол, что такого? Не ссорьтесь только из-за меня!
склоняясь над шитьем. - Ни почету, ни службы княжой. Люди уходят, который
доброй работник, ты всякому вольную даешь! Осталась, почитай, одна
хлебоясть!
седые брови, возражает Кирилл. Мария коротко взглядывает в укоризненные очи
супруга и еще ниже склоняет голову с белыми прядями седины, что предательски
выглядывают из-под повойника.
в одночасье...
Кирилл. Подумав, он добавляет:
Господь...
переливом, ломается и тонет в молчании. (Любимый, ладо, жалимой,
неталанливой мой! - досказывает за нее тишина.) Снова хлопает настылая
дверь. Стефан появляется на пороге, кирпично-красный с мороза.
порога. - Пристрожил бы ты его, батя! - Он скидывает настылый зипун, вешает
шапку на деревянную спицу. Пробираясь к столу, роняет, словно бы невзначай,
для матери с отцом:
бревна и затянутых пузырем, смеркает короткий день.
кони. Петр со Стефаном оба срываются с мест и наперегонки, ухватывая зипуны,
вылетают из терема. Тут уже в синих сумерках грудятся возы. Кони тяжко
дышат, шумно отфыркивают сосульки с морд. Мокрая шерсть в кольцах,
закуржавела от инея. Варфоломей с Онькой, оба по уши в снегу, шевелятся у
возов. - Припозднились! Пробивали дорогу! - весело объясняет сизый