раз понаведаюсь, - сказал я, вставая, - ты меня ужасно заинтересовал.
умею рассказывать, но ведь до известных пределов, - понимаешь? Не то кредит
и честь потеряешь, деловую то есть, ну и так далее.
рассказал. Придумал ты что или нет?
парнем в поддевке, которого так бесцеремонно звали Митрошкой. Мне
показалось, что Маслобоев знал его несколько ближе, чем сам признавался
мне. По крайней мере, видно было, что сошлись они теперь не в первый раз.
Митрошка был с виду парень довольно оригинальный. В своей поддевке, в
шелковой красной рубашке, с резкими, но благообразными чертами лица, еще
довольно моложавый, смуглый, с смелым сверкающим взглядом, он производил и
любопытное и не отталкивающее впечатление. Жест его был как-то выделанно
удалой, а вместе с тем в настоящую минуту он, видимо, сдерживал себя, всего
более желая себе придать вид чрезвычайной деловитости и солидности.
ты сегодня ко мне в семь часов, так я, может, кой-что и скажу тебе. Один-то
я, видишь ли, ничего не значу; прежде значил, а теперь только пьяница и
удалился от дел. Но у меня остались прежние сношения; могу кой о чем
разведать, с разными тонкими людьми перенюхаться; этим и беру; правда, в
свободное, то есть трезвое, время и сам кой-что делаю, тоже через
знакомых... больше по разведкам... Ну, да что тут! Довольно... Вот и адрес
мой: в Шестилавочной. А теперь, брат, я уж слишком прокис. Пропущу еще
золотую, да и домой. Полежу. Придешь - с Александрой Семеновной познакомлю,
а будет время, о поэзии поговорим.
записке Наташи, сильно завлекло ее любопытство, и она ждала меня гораздо
раньше утром, по крайней мере часов в десять. Когда же я явился к ней во
втором часу пополудни, то муки ожидания достигли в бедной старушке
последней степени своей силы. Кроме того, ей очень хотелось объявить мне о
своих новых надеждах, возродившихся в ней со вчерашнего дня, и об Николае
Сергеиче, который со вчерашнего дня прихворнул, стал угрюм, а между тем и
как-то особенно с нею нежен. Когда я появился, она приняла было меня с
недовольной и холодной складкой в лице, едва цедила сквозь зубы и не
показывала ни малейшего любопытства, как будто чуть не проговорила: "Зачем
пришел? Охота тебе, батюшка, каждый день шляться". Она сердилась за поздний
приход. Но я спешил и потому без дальнейших проволочек рассказал ей всю
вчерашнюю сцену у Наташи. Как только старушка услышала о посещении старшего
князя и о торжественном его предложении, как тотчас же соскочила с нее вся
напускная хандра. Недостает у меня слов описать, как она обрадовалась, даже
как-то потерялась, крестилась, плакала, клала перед образом земные поклоны,
обнимала меня и хотела тотчас же бежать к Николаю Сергеичу и объявить ему
свою радость.
хандрит, а вот теперь узнает, что Наташе полное удовлетворение сделано, так
мигом все позабудет.
пять лет прожила с мужем, еще плохо знала его. Ей ужасно тоже захотелось
тотчас же поехать со мной к Наташе. Я представил ей, что Николай Сергеич не
только, может быть, не одобрит ее поступка, но еще мы этим повредим всему
делу. Насилу-то она одумалась, но продержала меня еще полчаса лишних и все
время говорила только сама. "С кем же я-то теперь останусь, - говорила она,
- с такой радостью да сидя одна в четырех стенах?" Наконец я убедил ее
отпустить меня, представив ей, что Наташа теперь ждет меня не дождется.
Старушка перекрестила меня несколько раз на дорогу, послала особое
благословение Наташе и чуть не заплакала, когда я решительно отказался
прийти в тот же день еще раз, вечером, если с Наташей не случилось чего
особенного. Николая Сергеича в этот раз я не видал: он не спал всю ночь,
жаловался на головную боль, на озноб и теперь спал в своем кабинете.
обыкновению своему, ходила по комнате, сложа руки и о чем-то раздумывая.
Даже и теперь, когда я вспоминаю о ней, я не иначе представляю ее, как
всегда одну в бедной комнатке, задумчивую, оставленную, ожидающую, с
сложенными руками, с опущенными вниз глазами, расхаживающую бесцельно взад
и вперед.
рассказал ей вкратце все мои похождения, но она меня почти и не слушала.
Заметно было, что она чем-то очень озабочена. "Что нового?" - спросил я.
"Нового ничего", - отвечала она, но с таким видом, по которому я тотчас
догадался, что новое у ней есть и что она для того и ждала меня, чтоб
рассказать это новое, но, по обыкновению своему, расскажет не сейчас, а
когда я буду уходить. Так всегда у нас было. Я уж применился к ней и ждал.
то, что мы совершенно сходимся с ней в впечатлении нашем о старом князе: ей
он решительно не нравился, гораздо больше не нравился, чем вчера. И когда
мы перебрали по черточкам весь его вчерашний визит, Наташа вдруг сказала:
человек не понравится, то уж это почти признак, что он непременно
понравится потом. По крайней мере, так всегда бывало со мною.
все перебрал и вывел, что хоть князь, может быть, и иезуитничает, но
соглашается он на ваш брак вправду и серьезно.
ее изменилось; даже губы слегка вздрогнули.
спросила она с надменным недоумением.
даже предлога приискать к какой-нибудь хитрости. И, наконец, что ж я такое
в глазах его, чтоб до такой степени смеяться надо мной? Неужели человек
может быть способен на такую обиду?
об этом только и думаешь теперь, ходя по комнате, моя бедняжка, и, может,
еще больше сомневаешься, чем я".
Целый вечер хотел просидеть у меня, и тогда... Должно быть, важные дела,
коль все бросил да уехал. Не знаешь ли, какие, Ваня? Не слыхал ли
чего-нибудь?
в каком-то подряде здесь в Петербурге берет. Мы, Наташа, в делах ничего не
смыслим.
Володихин Дмитрий
Шломо Вульф
Аникина Наталья
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Андреев Николай