отражение... Да, да, она не торопится, - таковы женщины... О, капитан
Янсен умеет ждать... Ее телефон - на ночном столике... Стало быть, он
увидит ее в постели... Она оперлась о локоть, протянула руку к аппара-
ту...
аппарата... Фу, в самом деле, нельзя же быть влюбленным, как мальчиш-
ка... А вдруг она передумала? Янсен вскочил. Перед ним стоял Роллинг У
капитана вся кровь ударила в лицо.
вас за ваши заботы о мадам Ламоль, на сегодня она больше не нуждается в
них. Предлагаю вам вернуться к вашим обязанностям...
ввалились, бородка черно-рыжеватой щетиной расползлась по щекам. Он был
в теплом пиджаке, карманы на груди топорщились, набитые деньгами и чеко-
выми книжками... "Левой в висок, - правой наискось, в скулу, и - дух вон
из жабы... - железные кулаки у капитана Янсена наливались злобой. Будь
Зоя здесь в эту секунду, взгляни на капитана, от Роллинга остался бы ме-
шок костей.
Роллинг.
возчика: "На набережную!" Казалось, каждый прохожий усмехался, глядя на
него: "Что, надавали по щекам!" Янсен сунул извозчику горсть мелочи и
кинулся в шлюпку: "Греби, собачьи дети". Взбежав по трапу на борт яхты,
зарычал на помощника: "Хлев на палубе!" Заперся на ключ у себя в каюте
и, не снимая фуражки, упал на койку. Он тихо рычал.
слабый голос. Заскрипел трап. Весело, звонко крикнул помощник капитана:
Роллинга так, будто ничего не произошло на берегу. Янсен достойно и спо-
койно вышел на мостик. Роллинг поднялся к нему, принял рапорт об отлич-
ном состоянии судна и пожал руку. Официальная часть была кончена. Рол-
линг закурил сигару, - маленький, сухопутный, в теплом темном костюме,
оскорбляющем изящество "Аризоны" и небо над Неаполем.
и судов отражались в черной, как базальт, воде залива. Взвыла и замерла
сирена буксирного пароходика. Закачались вдали маслянисто-огненные стол-
бы.
струйки дыма в сторону капитана. Янсен, опустив руки, официально стоял
перед ним.
каприз, но мы, американцы, всегда уважаем волю женщины, будь это даже
явное сумасбродство.
линг поднес к губам левую руку, пососал кожу на верхней стороне ладони.
Чтобы мое пребывание не было истолковано как-нибудь вкривь и вкось...
(Пососав, он поднес руку к свету из открытой двери каюты.) Э, так вот...
вкривь и вкось... (Янсен глядел теперь на его руку, на ней были следы от
ногтей.) Удовлетворяю ваше любопытство: я жду на яхту одного человека.
Но он меня здесь не ждет. Он должен прибыть с часу на час. Распорядитесь
немедленно донести мне, когда он поднимется на борт. Покойной ночи.
осталась на берегу. Зачем? Каприз... Или она ждет его? Нет, - а свежие
царапины на руке хозяина... Что-то случилось... А вдруг она лежит на
кровати с перерезанным горлом? Или в мешке на дне залива? Миллиардеры не
стесняются.
чтобы как-нибудь прояснило мозги. Помощник капитана рассказывал газетную
сенсацию - чудовищный взрыв в германских заводах Анилиновой компании,
разрушение близлежащего городка и гибель более чем двух тысяч человек.
тывает столько, что купит всю Германию вместе с потрохами, Гогенцоллер-
нами и социал-демократами. Пью за хозяина.
ва и разные, одно нелепее другого, предположения о причинах его. Именем
Роллинга пестрели столбцы. В отделе мод указывалось, что с будущего се-
зона в моде - борода, покрывающая щеки, и высокий котелок вместо мягкой
шляпы. В "Экзельсиор" на первой странице - фотография "Аризоны" и в ова-
ле - прелестная голова мадам Ламоль. Глядя на нее, Янсен потерял при-
сутствие духа. Тревога его все росла.
бе, в кресле. Янсен вернулся каюту. Сбросил платье, на голое тело надел
легкий костюм из тончайшей шерсти, фуражку, башмаки и бумажник завязал в
резиновый мешок. Пробили склянки - три. Роллинг все еще сидел в кресле.
В четыре он продолжал сидеть в кресле, но силуэт его с ушедшей в плечи
головой казался неживым, - он спал. Через минуту Янсен неслышно спустил-
ся по якорной цепи в воду и поплыл к набережной.
ны.
Стась Тыклинский развалился посреди комнаты в кресле, - крутил усы,
рассматривал свои лакированные полуботинки. Курить он все же не смел, -
Зоя решительно запретила, а Роллинг строго наказал проявлять вежливость
с дамой.
риже, но Зоя с таким презрением смотрела в глаза, что у него деревенел
язык. Приходилось помалкивать. Было уже около пяти утра. Все попытки Зои
освободиться, обмануть, обольстить не привели ни к чему.
нервные припадки. Мадам, вы, так сказать, для внешнего света на положе-
нии жены, пытающейся обмануть мужа. Вы - вне закона. Никто не поможет и
не поверит. Сидите смирно.
гань не было приказано. Он проворчал:
действовать. Мне жалко вас, мадам. Но сутки, а то и двое, придется нам
здесь просидеть в тет-а-тете. Лучше лягте, успокойте ваши нервы... Бай-
бай, мадам.
ла, устроилась на подушках, закрыла глаза.
за ней лицо Тыклинского. Она зевнула раз, другой, положила руку под ще-
ку.
нула.
торое время он стал тереть глаза. Встал, прошелся, - привалился к кося-
ку. Видимо, решил бодрствовать стоя.
перь ждала, когда он заснет. Торчать у дверей было трудно. Он еще раз
осмотрел замок и вернулся к креслу.
с постели. Быстрым движением вытащила ключ у него из жилетного кармана.
Подхватила туфельки. Вложила ключ, - тугой замок неожиданно заскрипел.
Зоя распахнула дверь. Но он схватил ее за плечи. И сейчас же она впилась
в его руку, с наслаждением прокусила кожу.
поясницу. Повалил. Отпихивая ее ногой в глубь комнаты, силился закрыть,
дверь. Но - что-то ему мешало. Зоя видела, как шея его налилась кровью.
ворялась. Он торопливо тащил из заднего кармана револьвер и вдруг отле-
тел на середину комнаты.
одежда. Секунду он глядел в глаза Тыклинскому. Стремительно, точно па-
дая, кинулся вперед. Удар, назначавшийся Роллингу, обрушился на поляка:
двойной удар, - тяжестью корпуса на вытянутую левую - в переносицу - и
со всем размахом плеча правой рукой снизу в челюсть. Тыклинский без кри-
ка опрокинулся на ковер. Лицо его было разбито и изломано.
танцевали.
придвинула рот почти вплотную к его губам: