большей или меньшей степени отмечены своеобразными поперечными полосами -
общеизвестным признаком зебры. Даже квагга носит эти полосы на голове и на
верхней части туловища.
нее сплошь черные на почти белом или бледно-желтом фоне. Дау не имеет полос
на ногах; полосы у него не так темны и четки, а основная окраска не так
светла и чиста. В остальном три первых вида очень схожи; и более чем
вероятно, что имя "зебра" впервые было дано либо бурчеллиевой, либо
чапмановской зебре - ведь животное, которое мы теперь называем собственно
зеброй, водится в тех частях Африки, где едва ли могли его увидеть первые
наблюдатели-европейцы. Во всяком случае, зебра и есть тот самый зверь,
которого римляне назвали гиппотигром, то есть тигровой лошадью, а из этого
обстоятельства мы заключаем, что та зебра жила в более северных областях
Африки, нежели другие ее сородичи, которые все принадлежат к фауне южной
половины материка. Правда, существует мнение, что собственно зебра
распространена и в более северных краях, включая Абиссинию, но, может быть,
тут просто произошло недоразумение и за собственно зебру была принята зебра
греви, которая, несомненно, водится и в Абиссинии.
дау и квагга кочуют по равнинам и диким, ненаселенным степям. В таких же
местностях удалось заметить и белую зебру, но только одному путешественнику
- Ле-Вайану, откуда и возникает сомнение в существовании белой зебры как
обособленного вида.
другими животными. Квагга водит компанию с гну, дау - с полосатым гну, и в
одном стаде с обоими можно увидеть высокого, надменно выступающего страуса.
между тем как квагга отличается робким, покорным нравом, и ее так же легко
приучить к упряжи, как лошадь.
не испытывает недостатка в лошадях и квагга ему ненадобна ни в упряжь, ни
под седло.
ван Блоом-охотник ухватился за эту мысль.
Глава 37
КАК ПОЙМАТЬ КВАГГУ
знал, что это за животные, и часто видел, как табун их - может быть, всегда
один и тот же - приходил к озеру на водопой. Ни сам он, ни его домашние не
трогали квагг, хотя легко могли бы застрелить не одну. Они знали, что желтое
маслянистое мясо этих животных не годится в пищу и едят его только голодные
туземцы, а шкура, хоть идет иногда на выделку мешков и другие хозяйственные
нужды, особой ценности не представляет. Поэтому наши охотники давали кваггам
спокойно приходить и уходить. Не стоило тратить на них порох и пули, да и не
хотелось убивать ради пустой забавы такое безобидное создание.
не возбудив к себе ни малейшего интереса.
замысел. Табун диких квагг внезапно приобрел для охотника такой интерес, как
если бы это были слоны. Он вскочил на ноги и стоял, не отрывая от них
радостного и восхищенного взгляда.
тела, легкими и стройными ногами, - словом, любовался в них всеми статями:
их ростом, их окраской, их пропорциями. Никогда до той поры буру-скотоводу
не казались квагги такими красивыми.
капский фермер пренебрегает кваггой и если застрелит ее, то лишь на пищу
своим слугам-готтентотам.
в тот час в его мозгу, вы это легко поймете.
приучить их к седлу?.. А почему нет? Не может ли квагга при охоте на слона
сослужить ту же службу, что конь?.. Почему нет?..
утвердительный ответ.
невероятного. Было ясно, что этот план вполне осуществим.
засветилось радостью.
одобрили счастливую идею и только удивлялись, как никому из них раньше не
пришла в голову такая простая мысль.
первую очередь, и все четверо - сам ван Блоом, Ганс, Гендрик и Черныш -
засели вырабатывать сообща план охоты.
на водопой, дали на этот раз удалиться с миром. Охотники знали, что завтра
он вернется в тот же час.
самого загривка, после чего кваггу можно повалить и связать. При точном
прицеле выстрел не смертелен. Вскоре животное поправляется, и тогда его
легко объездить. Но такая операция все же сказывается на психике животного:
квагга остается навсегда как бы оглушенной. Гендрику этот способ был знаком.
Он видел, как буры-охотники "пришибали" квагг; и мальчик полагал, что и сам
он без труда справится с подобной задачей.
немало квагг, прежде чем удастся ранить хоть одну в надлежащее место. К тому
же придется потратить зря много пороху и пуль - с этим тоже нельзя не
считаться. Может быть, попросту поймать несколько квагг в западню? Ставят же
ловушки на других животных, не менее крупных, чем квагга, и, как он слышал,
с успехом.
кваггу, первую из табуна. Остальные, увидев, что вожак попался, поскачут
прочь и уже никогда не вернутся к озеру. Где потом ставить ловушки на
вторую? Пройдет, пожалуй, немало времени, пока удастся разыскать их новый
водопой. Всадить пулю в загривок квагге - это верней: подкрадись к ней в
степи и стреляй!
способом бушмены обыкновенно ловят крупных животных, и Черныш превосходно
знал, как сделать яму для квагги.
Попадется только первая квагга. Прочие вряд ли будут настолько глупы, чтобы
прыгать в яму, куда только что провалился вожак. Они, конечно, поспешат
скрыться и никогда больше не пройдут по той дороге.
допускал Гендрик, пожалуй, удастся поймать несколько квагг, прежде чем
тревога охватит всех остальных. Но нет, квагги всегда приходят к водопою
днем; попадется только одна, а прочие испугаются и убегут.
важного обстоятельства, которое подметил ван Блоом, наблюдая квагг у
водопоя. Дело в том, что животные неизменно входили в воду в одном месте, а
выходили в другом. Объяснялось это, конечно, простой случайностью и зависело
лишь от устройства дна, но так всегда было, и ван Блоом замечал это не раз.
напившись, они брели несколько ярдов по мелководью, а затем выходили на
другую отмель.
поняли. Если яму вырыть на тропинке, по которой животные входят в воду, то
будет так, как указывал Гендрик: одна квагга, быть может, и попадется, а
всех прочих это спугнет. Но такая же ловушка на обратной тропе должна была
дать совсем иной результат. Если в ту минуту, когда табун напьется и станет
выходить из воды, охотники покажутся на другом берегу, то квагги всполошатся
и поскачут прямо в западню. Таким способом можно поймать не одну кваггу, а
столько, сколько их уместится в яме.
предложения, и план Черныша был сразу же единодушно одобрен.
будет дальше.
виду и резвились в открытом поле. Это зрелище было танталовой мукой для
Гендрика, которому очень хотелось показать свое искусство стрелка и меткой
пулей "пришибить" какую-нибудь кваггу. Но юный охотник понимал, что
неразумно было бы стрелять по ним здесь, так как один смертельный выстрел
навсегда отгонит их от озера; поэтому он сдержал себя и наряду с другими
стал наблюдать за табуном, разделяя тот новый интерес, который все питали
теперь к полосатому скакуну.
большой нваны. Охотники сидели среди ветвей, куда животным не приходило на
ум взглянуть, а у подножия дерева не было ничего такого, что могло бы
возбудить их опасения. Колеса фургона хозяин давно запрятал в кусты, чтобы
они не рассохлись на солнце, а отчасти и ради того, чтобы вид их не
отпугивал дичь, которая нередко подходила к дереву на расстояние выстрела.
На земле не оставалось никаких следов, выдававших существование "лагеря"
среди ветвей, и кто угодно прошел бы мимо, не приметив воздушного жилища,