описывала сверкающие круги перед самой грудью противника, мгновенно на-
щупывая слабые стороны в его неуклюжей защите: он давно уже мог прикон-
чить Джереми... и не делал этого. Забавлялся ли он, играя с ним, как
кошка с мышью, или, быть может, побаиваясь капитана Блада и возможных
последствий столь откровенного убийства его шкипера у всех на глазах,
намеревался не убивать, а лишь искалечить его?
когда Тондер, еще раз отскочив в сторону, оказался спиной к солнцу и вы-
нудил своего беспомощного противника занять то невыгодное положение, в
котором сам Тондер находился в начале поединка. Такой прием со стороны
Тондера производил впечатление утонченной жестокости.
ла один из медных подсвечников. Никто не смотрел на Блада; все глаза бы-
ли прикованы к дуэлянтам. Блад же, казалось, утратил всякий интерес к
поединку. Его внимание было целиком поглощено подсвечником. Он поднял
его и, разглядывая углубление для свечи, привел блюдцеобразное основание
подсвечника в вертикальное положение. И в ту же секунду рука Тендера
внезапно дрогнула, и шпага его, промедлив какой-то миг, не сумела отра-
зить неловкий выпад Джереми, продолжавшего механически обороняться. Не
встретив сопротивления, шпага Джереми вонзилась в грудь Тендера.
завершения поединка, а капитан Блад уже опустился на одно колено возле
распростертого на земляном полу тела. Теперь он был хирург, все ос-
тальное отступило на задний план. Он велел принести воды и чистых полот-
няных тряпок. Джереми, пораженный больше всех, стоял возле и отупело
глядел на сраженного противника.
сознания, пришел в себя. Глаза его открылись, и взгляд остановился на
склоненном над ним лице капитана Блада.
сильно свесилась на грудь.
держивавшего безжизненное тело, принялся ловко бинтовать рану. - Я ваш
спаситель. Он не умрет, - добавил он, обращаясь к окружающим, - хоть его
и проткнули насквозь. Через месяц он будет хорохориться и бесчинствовать
снова. Но дня два-три ему следует полежать, и за ним нужно поухаживать.
шедшее стояло перед его глазами, словно видения какого-то странного сна.
Ведь он уже смотрел в лицо смерти, и все же он жив. Вечером за ужином в
капитанской каюте Джереми позволил себе пофилософствовать на эту тему.
духом и признавать себя побежденным в схватке. Меня сегодня совершенно
запросто могли бы отправить на тот свет. А почему? Исключительно потому,
что я был не уверен в себе - заранее решил, что Тондер лучше меня владе-
ет шпагой.
новавший всех присутствовавших, задал Волверстон.
что он, дескать, непобедим. Вот все ему и поверили. Так частенько созда-
ется вокруг человека пустая слава.
и сообщить о происшедшем. Его, как губернатора Тортуги, следует поста-
вить в известность о поединке: по закону дуэлянты должны дать ему свои
объяснения, хотя, по существу, этого, может быть, и не требуется, так
как он лично знаком с обоими. Джереми же всегда, под любым предлогом
стремившийся в дом губернатора, в это утро стремился туда особенно
сильно, чувствуя, что победа на поединке придает ему в какой-то мере
ореол героя.
французский фрегат "Сийнь" уже не стоит у причала, а Джереми рассеянно
отвечал, что, верно, Меркер покинул наконец Тортугу.
зошло в таверне "У французского короля". Они могут не затруднять себя
объяснениями. Никакого официального расследования предпринято не будет.
Ему прекрасно известны мотивы этой дуэли.
- я бы, конечно, действовал иначе. Прекрасно зная, кто зачинщик ссоры, -
не я ли предостерегал вас, мосье Питт? - я вынужден был бы принять меры
против Тендера и, быть может, просить вашего содействия, капитан Блад. В
колонии тоже должен поддерживаться какой-то порядок. Но все произошло
как нельзя более удачно. Я счастлив и бесконечно благодарен вам, мосье
Питт.
разрешения засвидетельствовать свое почтение мадемуазель Люсьен.
цузском фрегате во Францию вместе со своим супругом.
у него закружилась голова и засосало под ложечкой.
на? Отец Бенуа обвенчал их сегодня на заре. Вот почему я так счастлив и
так благодарен вам, мосье Питт. Пока капитан Тондер преследовал ее как
тень, я не решался дать согласие на брак. Памятуя о том, что проделал
однажды Левасер, я боялся отпустить от себя Люсьен. Тондер, без сомне-
ния, последовал бы за ней, как когда-то Левасер, и в открытом море мог
бы отважиться на то, чего он не решался позволить себе здесь, на Торту-
ге.
двух, чтобы, пока они тут дрались, третий мог улизнуть с добычей. Это,
мосье д'Ожерон, ловкий, но не слишком дружественный поступок.
ен. - Но я ведь должен был в первую очередь позаботиться о своей дочери!
И притом я же ни секунды не сомневался в исходе поединка. Наш дорогой
мосье Питт не мог не победить этого негодяя Тендера.
вашей дочери, очень легко мог лишиться жизни, убирая с пути препятствия,
мешающие осуществлению желательного для вас союза. Ты видишь, Джереми, -
продолжал он, беря под руку своего молодого шкипера, который стоял, по-
весив голову, бледный как мел, - какие западни уготованы тому, кто любит
безрассудно и теряет голову. Пойдем, дружок. Разрешите нам откланяться,
мосье д'Ожерон.
Блад был зол, очень зол и, остановившись в дверях, повернулся к губерна-
тору с улыбкой, не предвещавшей добра.
раз то самое, что мог бы проделать Тондер и чего вы так боитесь? Вы не
подумали о том, что я могу погнаться за фрегатом и похитить вашу дочь
для моего шкипера?
одной мысли о возможности такого возмездия. - Нет, вы никогда этого не
сделаете!
этому, а только потому, что ваша дочь недостойна быть женой мистера Пит-
та, о чем я ему все время толковал и что он теперь сам, я надеюсь, пони-
мает.
поступок, он покинул его дом, уведя с собой убитого горем Джереми.
тупило место бешеному гневу, Его одурачили, обвели вокруг пальца и даже
жизнь его поставили на карту ради своих подлых целей! Ну, он им еще по-
кажет!
капитан Блад.
шелковых камзолов! Ах, пожалуй, мне пора отрезвить тебя, мой дорогой Ти-
бальд [81], пока ты со своим бахвальством не влип сноха в какую-нибудь
скверную историю.
вчера этого француза или не уложил?
да уложил, хотелось бы мне знать? Кто? Может быть, ты скажешь мне?
Я его уложил медным подсвечником. Я ослепил его, пустив ему солнце в
глаза, пока ты там ковырялся со своей шпагой... - И, заметив, как поб-
леднел Джереми, он поспешил напомнить: - Иначе он убил бы тебя. - Кривая
усмешка пробежала по его гордым губам, в светлых глазах блеснуло что-то
неуловимое, и с горькой иронией он произнес: - Я же капитан Блад.
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Шилова Юлия
Самойлова Елена