влажная, и моя тотчас окрасилась алым, - и я без всякого сопротивления
пошел с ним. Когда мы поспешно покидали тюрьму, я запомнил лишь одно:
какою в эту минуту расставания увидел я мою последнюю "милую маму". Же-
лаете, чтобы я рассказал вам об этом, граф? - с внезапной горячностью
спросил я.
был на него зол, я не хотел его щадить, а в это мгновение вдруг понял,
что щадить некого. От природного ли бессердечия, оттого ли, что уж очень
он был стар годами, но только душа не обитала в этом теле, и мой благо-
детель, который в ожидании меня целый месяц поддерживал огонь в моей
комнате, единственный мой родич - если не считать Алена, оказавшегося
наемным шпионом, - затоптал последнюю, еще теплившуюся во мне искру на-
дежды и интереса.
дне подходит к концу. Меня привели к мсье де Кюламберу - я полагаю, сэр,
вам известен аббат де Кюламбер?
дни террора он делал бесконечно много добра и, однако, избежал гильоти-
ны. Он воспитал меня и дал мне образование. Это в его доме в Даммари,
близ Мелена, я познакомился с вашим поверенным мистером Вайкери, который
прятался там, но в конце концов пал жертвой банды chauffeurs.
моим поручениям, и это была его первая неудача. Quel charmant homme,
n'est-ce pas [36]?
нять вас этим рассказом, ведь подробности таковы, что вам, естественно,
не слишком приятно будет их слушать. Довольно сказать, что по совету са-
мого мсье де Кюламбера я восемнадцати лет распрощался с этим своим доб-
рым наставником и его книгами и пошел служить Франции; с той поры я вое-
вал и старался при этом не посрамить свой род.
дя, поворотясь на подушках, словно бы желая получше меня разглядеть. -
Мне дал о вас отменный отзыв мсье де Мозеан, которому вы помогли в Испа-
нии. Значит, аббат де Кюламбер, сам человек хорошего рода, дал вам обра-
зование. Да, вы вполне подходите. У вас отличные манеры, приятная внеш-
ность, а это никогда не лишнее. У нас в роду у всех приятная внешность,
даже за мною числятся кое-какие победы, и память о них радует меня и по
сей день. Я намерен, племянник, сделать вас своим наследником. Я не
слишком доволен старшим моим племянником, мсье виконтом: он не оказывал
мне должного уважения, а ведь это была бы всего лишь дань моим летам.
Есть у меня и другие причины для недовольства.
наследства. Однако же нельзя было не принять во внимание, что граф уже
стар и, как-никак, мне родня; притом я был беден, как церковная мышь,
находился в крайне затруднительном положении, а в сердце моем жила на-
дежда, которая благодаря этому наследству могла, пожалуй, сбыться.
Нельзя также забывать, что, несмотря на свою холодность, дядя мой с са-
мого начала был чрезвычайно щедр и... я чуть было не написал - добр, но
слово это к нему никак не идет. Нет, право же, я обязан ему некоторой
благодарностью, и отплатить за его заботы оскорблением, да еще когда он
лежит на смертном одре, было бы попросту неприлично.
драгоценного свойства: вы не болтливы. Многие на вашем месте оглушили бы
меня изъявлениями благодарности. Благодарность! - с каким-то особым вы-
ражением повторил он, снова опустился на подушки и улыбнулся про себя. -
Но поговорим о материях более существенных. Вы ведь военнопленный - име-
ете ли вы право наследовать английские имения? Я этого не знаю; хоть я и
прожил в Англии много лет, но не изучал их так называемые законы. С дру-
гой стороны, как быть, если Роумен не поспеет вовремя? Мне осталось со-
вершить два дела: умереть и составить завещание, - и сколь бы я ни желал
быть вам полезен, я не могу отложить первое дело ради второго - разве
лишь на несколько часов.
обходился прежде.
что снял все деньги со своего счета в банке, сумма изрядная, и я наме-
рен, не откладывая, вручить ее вам. Вы получите всю эту сумму, и тем са-
мым меньше достанется тому... - Он умолк и так зло усмехнулся, что я был
поражен. - Но передать вам эти деньги необходимо при свидетелях. У гос-
подина виконта нрав весьма своеобразный, и, если дар не будет засвиде-
тельствован, сей господин без зазрения совести обвинит вас в воровстве.
видимости, камердинер, пользующийся особым доверием своего господина.
Граф отдал ему ключ.
дился он. - Кроме того, засвидетельствуйте мое почтение доктору Хантеру
и мсье аббату и попросите их на несколько минут пожаловать ко мне.
Она была вручена мне на глазах у доктора и милейшего улыбающегося стари-
ка священника, причем владелец ее весьма ясно и определенно выразил свою
волю; сразу после этого мсье де Керуаль отпустил меня, и я отправился к
себе в сопровождении Лаферьера, который нес бесценную сумку, доктор же и
священник задержались, чтобы вместе составить и подписать свидетельство
о передаче мне денег.
зал, что он может идти. В комнате моей все уже было приготовлено на
ночь: занавеси спущены, огонь в камине догорал, и Роули старательно сте-
лил постель. Когда я вошел, он обернулся так радостно, что на душе у ме-
ня потеплело. Право же, сейчас, став обладателем целого состояния, я,
как никогда прежде, нуждался в добром отношении, пусть даже не бог весть
каком глубоком. В комнате дяди меня обдало холодом разочарования. Он
осыпал меня золотом, но в его присутствии угасала без пищи последняя
искра возвышающих душу чувств. От этой встречи сердце мое оледенело, и
мне довольно было взглянуть на юное лицо Роули, чтобы тот же час проник-
нуться к нему доверием: Роули совсем еще мальчик, душа его не успела за-
черстветь, в нем, конечно, еще живы и некоторая наивность и простые че-
ловеческие чувства; он может даже сболтнуть какую-нибудь глупость, это
не машина, произносящая гладко отшлифованные фразы! Впрочем, мучительное
впечатление от встречи с дядей уже рассеивалось, я начинал приходить в
себя, и, увидав веселую, бездумную физиономию мистера Роули, который ки-
нулся, чтобы взять сумку, мсье Сент-Ив снова стал самим собой.
дишься у меня в услужении с младых ногтей, уже около трех часов. Должно
быть, ты успел заметить, что я человек суровый и не терплю даже намека
на фамильярность. Мистер Поуль, или Поул, видно, оказался пророком и ос-
терег тебя против сей опасности.
пить от своего правила. Дядя - преподнес мне подарок, что называется,
рождественский подарок, он в этой сумке. Каков этот подарок, я не знаю,
и ты тоже не знаешь; возможно, меня надули, а возможно, я уже обладатель
несметных богатств; в этом скромном на вид вместилище может оказаться
пятьсот фунтов.
вы, - сказал я, положив сумку на стол. - Чтоб меня перекосило, чтоб мне
почернеть и посинеть, если я когда-нибудь открою мистеру Поулю, или ви-
конту мистера Поуля, или кому-либо из родни мистера Поуля, из его друзей
и знакомых, не говоря уже о мистере Доусоне и о докторе, какие сокровища
содержатся в сей сумке; чтоб мне провалиться в самые черные тартарары,
если я не буду весь век охранять, блюсти, оберегать, любить и почитать
нижепоименованного, вышеупомянутого (тут я спохватился, что назваться-то
и позабыл) виконта Энна де Керуаля де Сент-Ива, попросту называемого ви-
контом мистера Роули, если я не буду повиноваться ему беспрекословно,
служить верой и правдой, следовать за ним по всему свету, по земле, по
воде и под землей. Быть по сему. Амиль!
кой я их произносил.
жать крышку. - Роули повернул ключ, - Принеси все свечи, какие здесь
есть, и поставь их рядом с этой сумкой. Что там может быть? Голова Гор-
гоны? Чертик-попрыгунчик? Пистолет-самострел? На колени, сэр, и ждите
чуда.
перед грудой золота и кредиток, что рассыпались на столе меж свечами и
попадали на пол.
кинулся подбирать упавшие на пол гинеи. - Ох, мистер Энн, да вы только
поглядите, сколько денег! Все равно как в книжке! Все равно как в сказке
про Али Бабу и сорок разбойников.
сказал я. - Богатство обманчиво, в особенности же когда оно несчитанное,
и прежде всего надобно узнать, каково же мое... ну, скажем, скромное
состояние. Ежели я не ошибаюсь, тут с лихвой хватит на то, чтобы ты до
конца жизни ходил в ливрее с золотыми пуговицами. Собери золото, а я
Володихин Дмитрий
Максимов Альберт
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия