сердце, бьющееся у меня в пустой груди, к тому же разболелись
уши. Оттолкнувшись от дна, я поплыл вправо, уповая на бога, что
двигаюсь в правильном направлении. По счастью, так и было. Рука
- моя наткнулась на киль баржи, пользуясь этим упором, я пролез
под килем и вынырнул на поверхность.
захлебнуться. Когда же вынырнул, понадобилось все мое
самообладание, чтобы не набрать воздуха глубоко в легкие с
хрипом, который был бы слышен чуть ли не на весь порт, но в
некоторых обстоятельствах, например, когда от этого зависит
жизнь, человек обнаруживает поистине неисчерпаемую силу воли.
Так что я удовольствовался несколькими большими, но бесшумными
глотками воздуха.
поверхности воды слоя масла, которое на миг залепило мне веки.
Я стер его, но по-прежнему немногое мог разглядеть: темный
корпус баржи, за которой укрылся, кусок главного пирса да еще
другую баржу, стоящую параллельно в каких-нибудь десяти футах.
Потом послышались голоса, вернее приглушенный шепот. Я тихо
доплыл до кормы, ухватился за руль и осторожно выглянул. Двое
мужчин, один из них с фонарем, стояли на краю помоста,
вглядываясь в то место, где я недавно исчез, и с
удовлетворением убеждались, что вода там темна и неподвижна.
сделал выразительный жест поднятыми руками, другой кивнул и
осторожно растер ногу. Тогда первый вскинул руки над головой и
дважды скрестил их - сначала влево, потом вправо. И в этот же
самый миг послышалось рваное пыхтение и кашель где-то очень
близко заводимого дизеля. Видимо, эти новые звуки не вызвали
радости, потому что тот, кто дал сигнал, тут же схватил другого
за руку и повел его, тяжело ковыляющего, так быстро, как только
мог.
баржу, но когда край борта высится в четырех футах над водой,
это простое дело может оказаться почти нереальным и оказалось
бы таким для меня, но выручил кормовой линь - с его помощью
удалось перевалиться через фальшборт. На большее сил не
осталось.
кит, пока новый прилив энергии, вызванный тем, что надо
торопиться, не поднял меня на ноги и не направил к носу баржи,
то бишь - к главному пирсу.
сейчас несомненно наслаждались той оправданной радостью, какую
приносит хорошо выполненное важное задание, были теперь только
туманными тенями, исчезающими в еще более глубокой тени
береговых строений. Взобравшись на помост, я приостановился,
чтобы определить, откуда доносится рокот дизеля, после чего,
пригибаясь, бросился к месту, где та баржа была пришвартована к
боковому причалу. А там сперва опустился на четвереньки, потом
пополз - и выглянул на край помоста.
футов длины и соответствующей ширины. Три четверти ее палубы
целиком предназначались под груз, а дальше высилась рулевая
рубка, к которой, со стороны кормы, прилегала надстройка для
команды, окна которой светились желтыми огнями. Выглядывавший
из окна рубки массивный мужчина в фуражке давал указания
матросу, который как раз взбирался на боковой причал, чтобы
отшвартоваться.
я лежал. И дождавшись, пока матрос взберется на помост и
отойдет, чтобы отдать конец на носу, я бесшумно соскользнул на
корму и скорчился за надстройкой, слушая шуршание брошенных на
борт линей и глухой удар по доскам, когда матрос спрыгнул
обратно на палубу. Потом я тихонько двинулся к носу, добрался
до железной лесенки, приваренной к передней части кубрика,
взобрался по ней и растянулся на крыше рубки. Едва я успел это
сделать, как зажглись навигационные огни, но теперь они уже не
могли мне помешать, даже более того - закрепленные по обе
стороны рубки, они создавали еще более глубокую тень там, где я
расположился.
отдаляться от кормы. И мне мрачно подумалось, не угодил ли я из
огня да в полымя.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
выйду в море. Принимая но внимание условия, при которых это
могло произойти и которые нетрудно было предвидеть, не стоило
забывать о возможности промокнуть перед этим до нитки. Любой
нормальный человек, не чуждый предусмотрительности, выбрался бы
на подобную прогулку в непромокаемом гидрокостюме, но мысль об
этом так и нс пришла мне в голову. И теперь выбора не было -
оставалось лежать там, где лежал, и расплачииаться за свое
легкомыслие.
насмерть и ждать этого, недолго. Ночной ветер с Зейдер-Зее был
достаточно пронзительным, чтобы пробрать до костей даже тепло
одетого человека, если тот вынужден лежать без движения, а я
был одет отнюдь не тепло. После купания в морской воде этот
морозный ветер, казалось, превратил меня в глыбу льда, с той
лишь разницей, что глыба неподвижна, а я трясся, словно в
приступе малярии. Несколько утешало разве лишь то, что
совершенно безразлично-пойдет дождь или нет, промокнуть сильнее
я все равно уже не мог.
молнии обоих карманов штормовки, вытащил пистолет и, запасной
магазин из водонепроницаемых футляров, зарядил оружие и сунул
его за пазуху. Мелькнула беспомощная мысль, что палец может и
не послушаться, когда придется нажимать на спуск, и я спрятал
было руку под промокший брезент куртки, но там ей стало еще
холоднее, и пришлось отказаться от безнадежной попытки ее
согреть.
остались далеко позади. Я обратил внимание, что баржа движется
по тому же самому широкому полукругу, что и "Марианна", когда
входила в порт вчерашним полднем. Мы прошли совсем близко от
двух буев, и когда я глянул вперед, показалось, что баржа явно
намеревается столкнуться с третьим буем, находившимся примерно
в четырехстах ярдах прямо перед нами. Однако шкипер, конечно,
знал, что делает, и сомневаться в этом не приходилось.
из кабины на палубу вышли двое - первые члены команды, какие
показались с тех пор, как мы покинули порт. Я попытался
буквально втиснуться в крышу рубки, но они спокойно прошли
мимо - на корму. Я повернулся головой к корме, чтобы удобнее
было наблюдать за ними.
на концах. Оба, встав по углам кормы, потихоньку стравливали
эти линьки, так что брус должен был опуститься совсем близко к
уровню воды. Я посмотрел в сторону носа. Баржа двигалась теперь
очень медленно и находилась ярдах в двадцати от блестящего буя,
продолжая идти по курсу, который должен был провести ее на
расстояние двадцати футов от него. - Из рубки послышались
резкие слова команды, и мужчины на корме начали пропускать
линьки между пальцев, причем один из них что-то отсчитывал. На
линьках очевидно были равномерно завязанные узелки, чтобы
матросы могли удерживать брус перпендикулярно курсу баржи.
Когда тот оказался точно на уровне буя, один из двоих что-то
сказал, и они начали медленно и равномерно втягивать линьки на
палубу. Я уже знал, что сейчас произойдет, однако продолжал
смотреть, не отрываясь. В то время как оба тянули и тянули
линьки, из воды выскочил цилиндрический буй длиною в два фута.
Потом показался небольшой якорь с четырьмя лапами, одна из
которых была зацеплена за металлический брус. От этого якорька
тянулась вниз веревка. Буй, якорек и брус втащили на борт,
затем оба матроса начали выбирать якорную веревку, пока наконец
из воды не вынырнул какой-то предмет, который они тоже
положили на палубу. Это была серая, обитая металлическими
полосами железная коробка длиною около восемнадцати дюймов и
высотою примерно в двенадцать. Ее немедленно унесли, но еще
прежде, чем это сделали, баржа снова двинулась на всех парах,
буй начал стремительно уходить назад. Вся операция была
выполнена с легкостью и точностью, которые свидетельствовали
о длительном знакомстве с использованной только что техникой.
и мучений. Мне думалось, что холоднее уже быть не может, но я
заблуждался, потому что около четырех утра небо потемнело и
хлынул дождь. Никогда еще дождь не казался мне таким холодным.
Капля тепла, еще остававшаяся в моем теле, успела в какой-то
Лондон Джек
Русанов Владислав
Орловский Гай Юлий
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия