аргументами содержания - нечто существует или бытийствует по содержанию. Но
в философии Декарта (и в этом я вижу продолжение им традиции античной
философии) речь идет о том, что есть или нет. То есть существование
рассматривается и доказывается только по факту есть, - это нужно уловить.
Помните, я говорил о принципе индивидуации у Декарта, что есть в мире место,
оставленное пустым, когда законы недоопределены, и они определяются, когда
это место занимается, когда есть индивидуация, и существование выступает как
единичность. К содержанию существования (или бытия) мы можем применять
термины общего, но если мы берем бытие как акт, который или есть, или нет,
то берем его как единичность. Как незаместимый акт жизни. По содержанию
жизнь можно как угодно анализировать, но нужно быть живым. Что-то
производится только тем фактом, что мы живы. Не содержанием нашей жизни, а
фактом, что мы именно живые, а не мертвые. Именно этот элемент вводит Декарт
в качестве "среднего" или держателя понимания в метафизическое апостериори.
Это и значит сказать: я существую. Хотя здесь явная тавтология, конечно. Ибо
зачем, говоря что-то о чем-то, говорить еще, что это есть? Что мы обозначаем
этим словом? Оно бессмысленно - просто слово-связка, не имеющее в языке
никакого содержательного значения. И выходит, из-за случайности того, что в
индоевропейских языках есть такая словесная копула, мы должны строить целую
метафизику или философию? Так ли? Нет, не об этом речь. Декарт имеет в виду
другое - саму возможность сказать "есть" (в данном случае: "я есть"). А она
может быть или не быть, даже если это крик, или, например, жест, или просто
выражение лица без слов. Если нет этого "есть", то это тоже акт-состояние
бытия ("само", не своим содержанием или тем, что мы могли бы в последнем
увидеть на уровне знания и обозначить словом). Поскольку речь идет о
внезапной, мгновенной и словесно неуловимой мобилизации сил всего
человеческого существа. Так это "есть" пояснял, например, Поль Валери в
своем выступлении, посвященном Декарту, на Всемирном философском конгрессе в
Париже в 1937 году.
образовалось ли из меня "среднее", которое может войти в метафизическое
апостериори и сцепить моменты жизненного времени так, чтобы впереди возникла
необходимая связь, а она должна возникать именно впереди. Например, искомая
мысль, которая все вдруг ставит на свое место, или эмпирический выбор
понятия, ретроактивно кристаллизующий закон, так, что мы можем сказать, что
именно A есть причина B. И это должно происходить на основе чего-то, ибо все
- в настоящем. И из обычной временной последовательности, из наблюдений,
которые накапливаются с чудовищной скоростью, не вытекает по одной простой
причине: в следующий момент времени меня может и не быть. Мысль Декарта все
время движется в таком режиме: если я буду удостоен чести существовать в
следующий момент времени... Образ смерти есть напоминание, указание именно
на такую жизненную разделенность временного процесса, указание на то, что
если что-то случается и держится во времени, то для этого должны быть
какие-то другие основания, чем сам временной поток.
мыслью" для нашей проблемы познания? Они таковы, что декартовский принцип
эмпирической достоверности имеет для нас по крайней мере (и мы понимаем
теперь это) необычный наблюдательный смысл.
менталистски: вот перед нами находятся какие-то предметы, о которых мы
высказываемся или делаем какие-то утверждения, и для любого из них должно
быть какое-то наблюдение, на котором разрешалась бы его законосообразность.
Мы должны иметь возможность указать на наблюдение или повторить его в
контролируемых и однородных условиях, воспроизвести в апперцептивном поле
субъектов, их состояний. Но у Декарта "достоверность" имеет не только
ментальный смысл, она имеет экзистенциальный смысл, который потерялся в
эпистемологических теориях, как эмпирических, так и рационалистических. Этот
смысл заключен в незаместимом живом существовании меня и всего того, что я
знаю из себя, из собственного восприятия. То есть мое существование, сама
его достоверность как эмпирический факт должна случиться, иметь место в
мире. И именно этот оттенок из принципа эмпирической достоверности
впоследствии выветрился. Но я помечу по ходу дела, что вовсе не само собой
разумеется: осуществился ли я в единичной незаместимости и необратимости
акта "воспринято" (или, скажем, "воспринятости"). Имело ли место в мире
такое событие эмпирически? Событие отнюдь не безразличное для мира, для его
внятности. Повторяю, когда я говорю: "собственное восприятие", то нужно
устранить этот оттенок "собственности" в его обычном, расхожем смысле.
Наложите на него предшествующие термины, которые я использовал:
"единственность", "необратимость", "эмпирический факт самого опыта", "может
быть только само" и т.д. Вот что такое "собственное восприятие". А зачем
оно? В отличие от его же предметного содержания, существующего во внешней
абсолютной перспективе. Здесь и появляется фундаментальная философская
проблема. Ведь "собственное восприятие" по отношению к предметам (как мы
воспринимаем их извне или во внешнем сравнении) - избыточно.
его философии esse est percipi (быть - значит быть воспринятым), над которым
долго издевались. А между тем, хотя вывод у него получился экстравагантно
идеалистический, он не перечеркивает саму проблему. Как вы думаете, можно ли
жить в мире и считать, что в нем ничего не случилось после того, как мы
увидели, например, вот этот магнитофон или графин, стоящие на столе? В мире,
в котором нами уже восприняты, различены и названы магнитофон и графин.
Существуют глубокие философские соображения, которые, если бы мы их
раскрутили, убедили нас, что это был бы уже другой мир. Я не буду сейчас на
этом больше останавливаться, тем более что передо мной Декарт, а не Беркли,
хочу лишь подчеркнуть, чтобы вы ассоциировали со словами "собственное
восприятие" не бытовые образы и смыслы, но то, что я говорил о бытии. А
именно - о единичности, вернее даже единственности (неделимой), о самом
факте (или акте) того, что что-то есть (или нет). Что присутствие этого
"что-то" и есть его действие, не составляемое ни из прошлых причин, ни из
будущих добавлений. В том же смысле, в каком мы говорим, например, что
справедливость не может был" "после": она или есть, или ее нет.
"собственного состояния" - вот что ищет Декарт и чему служит его когитальный
аппарат анализа. Поэтому на всех уровнях его философии вы встретите: "я
сам", "только то, что из меня самого", "самому мыслить", "самому
сомневаться" и т.п. В "Рассуждении о методе" он пишет, что решил бросить всю
книжную премудрость, отказаться от нее и стремиться только к таким знаниям,
которые можно получить из себя или из "великой книги света". Он исключает
все, что не сам воспринял, не сам пожелал, к чему не сам устремился, что не
сам подумал. В состав своих мыслей, как бы говорит он (а "мысль" - это и
воля, и память, и воображение, и чувства), я не приму ничего, что не нашел
бы и не признал бы в себе самом или не мог бы породить из себя. И все это -
один на один с жизнью, с миром. Как Растиньяк перед Парижем - жизнь
поставлена на кон, и, значит, надо разыграть эту партию.
все время прожилками мелькает - "только то, что из меня самого". И это
кружение вокруг "я сам" выражает место единичного факта восприятия или воли
в мире, что, конечно, не само собой разумеется. Помните, я говорил о
проблеме бесконечности (в смысле "дурной бесконечности"), возникающей, когда
мы движемся шаг за шагом в поисках обоснований первообъекта или
первопричины? Теперь я хочу обратить на это внимание в связи со следующим
вопросом: как раздвинуть сомкнувшуюся глыбу мира, как приподнять его
навалившуюся массу и поместить себя на предназначенное только тебе место
существования или выполняемого акта бытия (в данном случае - восприятия).
Корреспондент Декарта, Гипераспист, как раз в связи с декартовским
утверждением, что нельзя (и не нужно) проходить эту бесконечную цепь
обоснований, возражает: "Но было бы вовсе не абсурдным считать, что эту
бесконечную цепь можно было бы пройти за бесконечное время". Ведь
действительно, если мы предполагаем, что у нас за спиной, в прошлом, есть
какая-то бесконечность, то сам факт, что мы есть сейчас, говорит о том, что
эта бесконечность пройдена за бесконечное время.
растяжки временных моментов, интервалов между ними, проблеме, которая была
еще старой греческой мукой и которая постоянно воспроизводится в философии в
виде некоего парадокса.
утверждение: только живое держит пропорцию или рацио между выразимым и
невыразимым. Что эту пропорцию нельзя, просто зафиксировав в книге или
обычае, в памяти и т.д. - сохранить. Но она есть, и держит ее актуально и во
всей своей полноте присутствующий акт-состояние "я сам". Так же, кстати, как
мы в нашей жизни распяты апориями, и держать их несоединимые концы - для нас
и есть жизнь, только жизнь это и может осуществить. И Декарт отвечает
Гиперасписту. если действительно допустимо бесконечное время в прошлом,
позади нас как пройденное бесконечное число причин и бесконечное число
моментов последовательности, то это означает, что для нас нет места в мире -
мы уже были28. То есть тогда нет настоящего, оно исключено. Хотя только о
нем и идет речь, поскольку именно в настоящем возможен поляризующий индекс.
Если я существую как индекс настоящего, то не может быть и речи о прогрессе
в бесконечное - из него нельзя получить "меня самого". Греки тоже думали об
этом. Они рассуждали примерно так: если за нами в прошлом бесконечная череда
явлений за бесконечное время, то все возможные конечные формы уже были, а я
- конечная форма, следовательно, и я уже был. Это и значит, что для меня
сегодняшнего, живого, воспринимающего, уникально испытующего нет места. Я
уже был, и мое место занято тем, которым я был, т.е. другим.
трансформирую ход его рассуждения), то что же тогда я делаю сейчас? Когда и
где это случилось и завязалось таким образом, что сейчас я должен делать то,
что делаю? Зачем? Кто и где я? Зачем переживаю восприятие этого мира? Зачем
Шломо Вульф
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Скальци Джон
Посняков Андрей
Смит Кордвейнер