Чтение 33–й страницы книги ~Микророманы~

ЛЮСЯ. Ненавижу! А вы любите анатомию?

ИРИНА. Откровенно говоря, все уже забыла. В школе учила...

ЛЮСЯ. Не рассердитесь, если я вам вопросик задам? Почему вы именно к
нам в школу пришли? Конечно, у нас учитель литературы уже три месяца как в
декрет ушел. Вернее, ушла. Но мы еще не соскучились.

ИРИНА (недоверчиво). Как же так?..

ЛЮСЯ. Да вы что -- про нашу спецшколу не слышали?! Вся Москва знает: у
нас биологический уклон. То есть антигуманитарный. У нас выращивают будущих
гениев мировой науки.

ИРИНА. А кто не вытянет в гении?

ЛЮСЯ. Того отсеют как простой талант. Литературу любят стандартные
девчонки, а у нас они все... (крутит пальцем у виска) свихнулись на
биофизике, микробиологии и биохимии, как и мальчики. Нам нужен учитель
биолитературы. Вы в ней сечете?

ИРИНА (осторожно). Нет!..

ЛЮСЯ. Мы в НИИ ходим на практику по электронной микроскопии.

ИРИНА. А как же другие учителя?

ЛЮСЯ. С ними у нас договор о мирном сосуществовании, поскольку
гуманитарные предметы мы пре-зи-ра-ем. Вам не страшно?

ИРИНА. Страшно. Но что поделаешь?

ЛЮСЯ. Кстати, как был ранен Пушкин?

ИРИНА. Что? Разве это так существенно? Кажется, в живот...

ЛЮСЯ. Кажется... А если бы он стрелялся сейчас, с таким ранением его
можно было бы спасти? Что должен был сделать хирург? (Выжидая.) Может, вам,
пока не поздно, отчалить в другую школу? Более среднюю? То есть, я хочу
сказать, обыкновенную... Вы у нас и недели не протянете. Снесут!..

ИРИНА (испуганно). Это как -- снесут?

ЛЮСЯ. Ногами вперед. Шутка такая. Ну, крылатое выражение. А уж любить
вас тут не будут. Это точно!

ИРИНА. Даже если...

ЛЮСЯ. Даже если! У нас все обожают учителя биологии Олега Андреича. Он
же классный руководитель. Наш старик -- энергоемкий.

ИРИНА. Какой?

ЛЮСЯ. Ну, энергичный. КПД у него, как у МГД-генератора. И еще --
неунывающий. С утра до вечера с нами. Души в нас не чает, а мы в нем. Кроме
зубрил, конечно. С теми у него несовместимость. Для остальных он биобог и
биодух святой. Он будет вашим врагом No 2.

ИРИНА. Постой-ка! А кто же No 1?

ЛЮСЯ. No 1 -- это мы! Мы его биодети. (Подходит к стене, включает.
Громко слышно биение сердца.) Вот -- его работа. (Выключает.) Ваше сердце в
разрезе.

ИРИНА. Почему -- мое?

ЛЮСЯ. Потому что вы, надо надеяться, не полностью лишены серого
вещества и поймете, что...

ИРИНА. А если я все-таки попробую?

ЛЮСЯ. Хм... (Пристально вглядывается в Ирину.) А у вас рефлекс цели
развит!

ИРИНА. Спасибо за комплимент... Я пойду, пожалуй. Меня директор ждет.
Боюсь, рассердится. И с вашим стариком-учителем хочу познакомиться.

ЛЮСЯ. Еще неизвестно, захочет ли он...

ИРИНА (изумленно). То есть?

ЛЮСЯ. Я хочу сказать -- доверить свой самый экстраординарный в мире
класс -- в какие-то неопытные руки.

ИРИНА. Где его взять -- опыт?

ЛЮСЯ. А мы -- кролики?

ИРИНА. Что ты! Я буду стараться изо всех сил. До встречи!

ИРИНА подходит к директорской двери, останавливается, входит.

ЛЮСЯ. Чао!.. (Передразнивая походку Ирины.) Бедненькая! Наивна, как
утробный ребенок. Ну и достанется ей! Спецдетям из восьмого "Б" палец в рот
не клади!.. (Ставит ладони рупором и собирается снова крикнуть, но
раздумывает.) Сбегаю на улицу, мороженого проглочу, чтобы остыть. Всю зиму
терпела, гланды берегла. Пора ангиной обзавестись, от школьной каторги
отдохнуть. Но сперва сенсацию -- классу. (Опять передразнивает Ирину.)
Обалдеют! (Убегает.)

Из директорской двери показывается МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Она размеренна в
движениях, спокойна, пожалуй, выглядит простодушней, чем есть на самом деле,
улыбается. За ней ИРИНА.

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Значит, вы на Пироговке в педагогическом учитесь?.. Я
ведь тоже там физмат кончила. Работала и училась -- в тяжелые годы. Долго
вам еще?

ИРИНА. Два года с лишним...

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Ну что же? Практика -- дело временное, а там, как себя
зарекомендуете. Понравимся друг другу -- может, и работать к нам придете. А
пока знакомьтесь со школой, постарайтесь скорей привыкнуть к нашим
порядкам... (Подумав.) И к беспорядкам тоже... Стараюсь быть жесткой,
разумно, конечно, но теперь это все меньше помогает. Класс, предупреждаю,
непростой. Самостоятельные, языкастые. Вы еще не представляете, как с ними
стало трудно!

ИРИНА. Уже представила... Когда в школу вошла...

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Увидеть -- это цветочки... Ухо приходится держать на
слуху! Боитесь?

ИРИНА. Ужасно! Сама чувствую себя школьницей.

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Срочно перековывайтесь во властителя дум. Буду вам
помогать. Если что, обращайтесь безо всякого стеснения прямо ко мне...
Классный восьмого "Б" сейчас в школе.

ИРИНА. Олег Андреич?

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Слышали?

ИРИНА. Успели сообщить. Ему скоро на пенсию?

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Почему на пенсию?

ИРИНА. Старик -- ребята говорят.

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА (смеется). Ох, эти ребята! Я же вам говорила!.. Кстати,
учтите: он совершенно не знает тонкостей нашего ремесла.

ИРИНА. Не справляется?

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. В том и дело -- почему-то справляется!

ИРИНА (иронически). Загадочная личность?

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Зря не верите -- сами убедитесь. В педагогике ни
бум-бум. Ох и трудно мне с ним! Не убедишь, не прикажешь! Словам не верит,
опытные учителя для него не указ. Дети -- так те от него без ума: есть в
нем, есть что-то такое, что их привлекает. Бороду носит, как все нынешние...
Вопросы дисциплины его абсолютно не интересуют. Это, говорит, проблема,
возникающая от скуки. Что ж мне -- жонглера на алгебру звать? Сам он
объясняет, что учеников просто заражает его страсть к предмету. Но
по-моему...

ИРИНА. Что же?

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА (доверительно). Они считают его героем. Личность! Я его
фотографию у девчонок в дневниках видела. А своей за тридцать два года
преподавания что-то ни разу не находила. Во всех классах, да что там -- даже
в соседних школах, о нем слух. Он ведь врач, хирург, специалист по
сердечно-сосудистым операциям. Да еще ученый! Диссертацию чуть не защитил.

ИРИНА. Чуть?

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. В последний момент что-то в его диссертации научному
руководителю не понравилось. Дескать, недостаточно проверено. Потребовал
заменить, а Олег-то Андреич уперся. С характером! Поперек пути не попадайся!
Хлопнул дверью -- и весь разговор. Диссертация-то и провалилась. А я вот
рискнула, взяла его. Но, думаю, он при первой же возможности уйдет... Чего
вы улыбаетесь?

ИРИНА. Еще раз хлопнет дверью?

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Ну, хлопнет -- не хлопнет, видно будет... Ступайте
пока в учительскую, он, скорей всего, там. (Уходит.)

ИРИНА поспешно прихорашивается, затем решается войти в учительскую.
Дверь ее резко распахивается. Навстречу выходит человеческий скелет, лихо
размахивает руками и ногами.

ИРИНА. Здра... О господи! Так можно рассудка лишиться... Скажите,
уважаемый скелет, живой кто-нибудь в учительской есть?

ОЛЕГ АНДРЕИЧ (гробовым голосом). Я был таким, как вы, а вы будете
таким, как я... (Показывается из-за скелета.) Так у нас в институте студенты
на лбу черепа начертали. Впрочем, извините, я не хотел...

ИРИНА. Вы кем в школе работаете? Водителем скелета?

ОЛЕГ АНДРЕИЧ. По глазам узнали?

ИРИНА. На лбу написано -- сами сказали. Только почему вы не лысый или
хотя бы не седой?

ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Скоро поседею. А лысина для чего?

ИРИНА. Ребята сказали -- старик.

ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Так это же должность, а не возраст! За выслугу лет. У
меня стаж -- восемь месяцев.

ИРИНА. Восемь! А у меня -- ноль!

ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Я и сам в педагогике руководствуюсь инстинктами.
Директриса, оформляя меня на работу, предупредила: "Только убедительно прошу
-- не считайте себя неудачником. Неудачников в школе и без вас пруд пруди. А
дети ущербность учителя сразу чувствуют. Неважно, что вы -- незащищенный
аспирант. Вы для них академик, не меньше!" "Незащищенный" -- так и
сказала!.. Так что, с ее легкой руки, можете считать меня академиком.

ИРИНА. Насчет неудачников, по-моему, директор права, уважаемый
незащищенный академик!