катывающийся подводный шар. В нем были производящие клетки и вегетатив-
ные клетки. Это было нечто среднее между растением и животным. Впервые
появилась неизбежная смерть. Выполняя определенную функцию среди других
клеток, клетка изнашивается и гибнет. Ради других. Очень похоже на чело-
веческое общество. Родители изнашиваются ради детей, солдат отдает свою
жизнь за Родину, все мы работаем ради общего блага. Но при этом так ус-
таешь, потому что не видишь результатов своего труда, который, как в
бездну, исчезает в недрах государственной системы, что хочется побыть
простой клеткой, не связанной никакой идеей сотрудничества, а просто
быть клеткой для себя... Тогда и для других стану...
Я - мрачный меланхолик. Угрюмый царь Урарту. В чемпионате мира по тоске, что
идет уже много веков, стремлюсь занять не последнее место. Вся жизнь - свеча и
время тает воском. Бодливая действительность гладит. гладит краем рога, а
потом ка-а-ак вонзззит. И лепечешь лепестком на ветру на последней ветке лета.
Холодно - это не значит, что будет жарко. Надо вертеться, чтобы согреться.
Тогда становится некогда. Хватаешь клювом хворост - и в гнездо. А тут еще яйца
мешают. Начинаешь орать на серую супругу криком...
Я захлопнул блокнот, забросил его на тумбочку. Закутался по уши в одеяло.
Каждый день по две страницы бреда и через год вылупится роман? Непохоже.
жгутами схлестываясь в клубки, вспучивались и растягивались в нити. Как
рассказать про цвет?
Солнце желтое - белый ожог!
а теперь по спектру, как по семи звонким, чистым нотам: каждый - красная,
охотник - оранжевая, желает - желтая, знать - зеленая, где - голубая, сидит -
синяя, фазан - фиолетовая.
Как в две синие вазы,
Глава тридцать шестая
Глава тридцать шестая
Так, через бред, через поиск, через стихи, через осязание цвета появился
сценарий о художнике. О живописце. "Живописец Болотников".
...Атмосфера провинциальных городков дремотна и тягуча, особенно летним днем.
Одуревшим от жары собакам лень взрываться обязательным, неистовым до хрипоты,
лаем на на редкую полуторку, пропылившую по улице. Деревянные одноэтажные
домики попрятались в тенистых садах, лишь возвышается на площади дом с тремя
колоннами. Желтая побелка стен потрескала и шелушится, как кожа после загара,
на одной из колонн отвалилась облицовка и в проеме торчат красные, как бы
натужившиеся от навалившейся тяжести фронтона, кирпичи.
которых мольберты столпились вокруг обнаженной натурщицы. Световой поток
пробивается сквозь золотую канитель волос, сквозь опущенные ресницы, от-
ражаясь от вощеного пола, заглядывает в уголки губ, под мягкий подборо-
док.
тополиного пуха в пространстве изостудии. Ослепительно белы листы бумаги
на мольбертах и на каждом своя мадонна. Вот она полна и лукава, вот она
тонка и возвышенна, вот она...
исцарапал белоснежность бумаги. Автор рисунка напряженно смотрит на ма-
донну и ее неудачную копию, машинально дергает себя за мочку уха. Пальцы
в угле, и мочка совсем черная. У живописца Болотникова опять не получи-
лось, не вышло.
курчавый гений, товарищ. Оценивающе смотрит на рисунок. Лукаво щурится.
Болотников решительно берется за верх листа, желая его порвать. Курчавый
останавливает протянутую руку. Берет уголь. Пририсовывает мадонне кос-
тыль. Хохочет. Ставит дату.
просветах между черными полосами свастики - голубое небо и эти просветы,
как экраны полиэкрана - два вертикальных, два горизонтальных. В одном
вертикальном экране возникает вместо синего неба возникает тюремная ка-
мера, на переднем плане заострившийся профиль в полосатой шапочке смерт-
ника, а над ним в глубине тюремная решетка. Увеличивается решетка и за-
полняет собой весь первый экран. черные прутья слились с телом свастики.
ших винтовки для расстрела. Все крупнее зрачки стволов. В другом гори-
зонтальном экране вместо неба - красная кирпичная кладка стены, стриже-
ный наголо затылок и поднятые руки. В последнем вертикально голубом эк-
ране - небо. Высвечивают лучи из-под свастики.
большой высоты на асфальт, то он от удара скрючится руками и ногами в
четыре "Г". Такой раздавленный человек лежит на земле. Его раздавила
свастика. Черна, жирна...
призраками, реальнее страшного сна, въезжают в городок каски на мотоцик-
лах. Война пришла в город. Голы ветки садов, несобранные яблоки раскати-
лись по опавшей листве.
СССР" с отпечатком сапога на обложке. Пуста изостудия, пусты и свалены в
кучу мольберты, на полу валяется надорванный лист, на нем мадонна с кос-
тылем.
вдруг за очередным углом, за следующим поворотом на стене плакат. Мы
помним эти плакаты, мы их видели, мы их не за были: "Родина-мать зо-
вет!", "Воин! Защити нас!", "Убей немца!".
каты. Кто мог это сделать? Кто художник? Руки фашистов срывают плакаты,
автоматы фашистов расстреливают плакаты. В изостудию, в класс с разло-
манными мольбертами, солдатня втаскивает натурщицу. такую же обнаженную.
Нет, не солнце пробивается сквозь ее слипшиеся волосы, безжалостный чер-
но-белый свет кинохроники отпечатал ее лицо с черными кругами под глаза-
ми и распятым в крике ртом.
столпились студийцы. Здесь же и Болотников, здесь же и курчавый гений.
рукой в перчатке за волосы, поднял голову - кто рисовал? Взгляд ее - на
курчавого гения. Он? Она мотает головой, вырывается - не знаю!
нежную бумагу, уголь, ставят мольберт - рисуй.
Якубенко Николай
Русанов Владислав
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Акунин Борис