Чтение 33–й страницы книги ~Прощай, оружие!~

Я прошел через столовую и вестибюль и по мраморной лестнице поднялся в
комнату, где жили мы с Ринальди. Шел дождь. Я подошел к окну и выглянул. В
надвигавшейся темноте я различил три машины, стоявшие одна за другой под
деревьями. С деревьев стекала вода. Было холодно, и капли повисали на
ветках. Я лег на постель Ринальди и не стал бороться со сном.

Прежде чем выехать, мы поели на кухне. Аймо приготовил спагетти с луком и
накрошил в миску [169] мясных консервов. Мы уселись за стол и выпили две
бутылки вина из запасов, оставленных в погребе виллы. Было уже совсем темно,
и дождь все еще шел. Пиани сидел за столом совсем сонный.

- Мне отступление больше нравится, чем наступление, - сказал Бонелло. -
При отступлении мы пьем барбера.

- Это мы сейчас пьем. Завтра будем пить дождевую воду, - сказал Аймо.

- Завтра мы будем в Удине. Мы будем пить шампанское. Там все лежебоки
живут. Проснись, Пиани! Мы будем пить шампанское завтра в Удине.

- Я не сплю, - сказал Пиани. Он положил себе на тарелку спагетти и мяса.
- Томатного соуса не хватает, Барто.

- Нигде не нашел, - сказал Аймо.

- Мы будем пить шампанское в Удине, - сказал Бонелло. Он наполнил свой
стакан прозрачным красным барбера.

- Не пришлось бы нам наглотаться дерьма еще до Удине, - сказал Пиани.

- Вы сыты, tenente? - спросил Аймо.

- Вполне. Передайте мне бутылку, Бартсломео.

- У меня еще есть по бутылке на брата, чтоб с собой взять, - сказал Аймо.

- Вы совсем не спали?

- Я не люблю долго спать. Я поспал немного.

- Завтра мы будем спать в королевской постели, - сказал Бонелло. Он был
отлично настроен.

- Завтра, может статься, мы будем спать в дерьме, - сказал Пиани.

- Я буду спать с королевой, - сказал Бонелло. Он оглянулся, чтоб
посмотреть, как я отнесся к его шутке.

- Ты будешь спать с дерьмом, - сказал Пиани сонным голосом.

- Это государственная измена, tenente, - сказал Бонелло. - Правда, это
государственная измена?

- Замолчите, - сказал я. - Слишком вы разгулялись от капли вина.

Дождь лил все сильнее. Я поглядел на часы. Было половина десятого.

- Пора двигать, - сказал я и встал. [170]

- Вы с кем поедете, tenente? - спросил Бонелло.

- С Аймо. Потом вы. Потом Пиани. Поедем по дороге на Кормонс.

- Боюсь, как бы я не заснул, - сказал Пиани.

- Хорошо. Я поеду с вами. Потом Бонелло. Потом Аймо.

- Это лучше всего, - сказал Пиани. - А то я совсем сплю.

- Я поведу машину, а вы немного поспите.

- Нет. Я могу вести, раз я знаю, что есть кому меня разбудить, если я
засну.

- Я вас разбужу. Погасите свет, Барто.

- А пускай его горит, - сказал Бонелло. - Нам здесь больше не жить.

- У меня там сундучок в комнате, - сказал я. - Вы мне поможете его
снести, Пиани?

- Мы сейчас возьмем, - сказал Пиани. - Пошли, Альдо.

Он вышел вместе с Бонелло. Я слышал, как они поднимались по лестнице.

- Хороший это город, - сказал Бартоломео Аймо. Он положил в свой вещевой
мешок две бутылки вина и полкруга сыру. - Другого такого города нам уже не
найти. Куда мы отступаем, tenente?

- За Тальяменто, говорят. Госпиталь и штаб будут в Порденоне.

- Тут лучше, чем в Порденоне.

- Я в Порденоне не был, - сказал я. - Я только проезжал мимо.

- Городок не из важных, - сказал Аймо.

Глава двадцать восьмая

Когда мы выезжали из Гориции, город в темноте под дождем был пустой, только колонны войск и орудий проходили по главной улице. Еще было много грузовиков и повозок, все это ехало по другим улицам и соединялось на шоссе. Миновав дубильни, мы выехали на шоссе, где войска, грузовики, повозки, запряженные лошадьми, и орудия шли одной широкой, медленно движущейся колонной. Мы медленно, но
[171]
неуклонно двигались под дождем, почти упираясь радиатором в задний борт нагруженного с верхом грузовика, покрытого мокрым брезентом. Вдруг грузовик остановился. Остановилась вся колонна. Потом она снова тронулась, мы проехали еще немного и снова остановились. Я вылез и пошел вперед, пробираясь между грузовиками и повозками и под мокрыми мордами лошадей. Затор был где-то впереди. Я свернул с дороги, перебрался через канаву по дощатым мосткам и пошел по полю, начинавшемуся сразу же за канавой. Удаляясь от дороги, я все время видел между деревьями неподвижную под дождем колонну. Я прошел около мили. Колонна стояла на месте, хотя за неподвижным транспортом мне видно было, что войска идут. Я вернулся к машинам. Могло случиться, что затор образовался под самым Удине. Пиани спал за рулем. Я уселся рядом с ним и тоже заснул. Спустя несколько часов я услышал скрежет передачи на грузовике впереди нас. Я разбудил Пиани, и мы поехали, то подвигаясь вперед на несколько ярдов, то останавливаясь, то снова трогаясь. Дождь все еще шел.

Ночью колонна снова стала и не двигалась с места. Я вылез и пошел назад,
проведать Бонелло и Аймо. В машине Бонелло с ним рядом сидели два сержанта
инженерной части. Когда я подошел, они вытянулись и замерли.

- Их оставили чинить какой-то мост, - сказал Бонелло. - Они не могут
найти свою часть, так я согласился их подвезти.

- Если господин лейтенант разрешит.

- Разрешаю, - сказал я.

- Наш лейтенант американец, - сказал Бонелло. - Он кого хочешь подвезет.

Один из сержантов улыбнулся. Другой спросил у Бонелло, из
североамериканских я итальянцев или из южноамериканских.

- Он не итальянец. Он англичанин из Северной Америки.

Сержанты вежливо выслушали, но не поверили. Я оставил их и пошел к Аймо.
Рядом с ним в машине сидели две девушки, и он курил, откинувшись в угол.
[172]

- Барто, Барто! - сказал я. Он засмеялся.

- Поговорите с ними, tenente, - сказал он. - Я их не понимаю. Эй! - Он
положил руку на бедро одной из девушек и дружески сжал его. Девушка плотнее
закуталась в шаль и оттолкнула его руку. - Эй! - сказал он. - Скажите
tenente, как вас зовут и что вы тут делаете.

Девушка свирепо поглядела на меня. Вторая девушка сидела потупившись. Та,
которая смотрела на меня, сказала что-то на диалекте, но я ни слова не
понял. Она была смуглая, лет шестнадцати на вид.

- Sorella? (1) - спросил я, указывая на вторую девушку.

Она кивнула головой и улыбнулась.

- Так, - сказал я и потрепал ее по колену. Я почувствовал, как она
съежилась, когда я прикоснулся к ней. Сестра по-прежнему не поднимала глаз.
Ей можно было дать годом меньше. Снова Аймо положил руку старшей на бедро, и
она оттолкнула ее. Он засмеялся.

- Хороший человек. - Он указал на самого себя. - Хороший человек. - Он
указал на меня. - Не надо бояться.

Девушка смотрела на него свирепо. Они были похожи на двух диких птиц.

- Зачем же она со мной поехала, если я ей не нравлюсь? - спросил Аймо. -
Я их только поманил, а они сейчас же влезли в машину. - Он обернулся к
девушке. - Не бойся, - сказал он. - Никто тебя не... - Он употребил грубое
слово. - Тут негде... - Я видел, что она поняла слово, но больше ничего. В
се глазах, смотревших на него, был смертельный испуг. Она еще плотнее
закуталась в свою шаль. - Машина полна, - сказал Аймо. - Никто тебя не...
Тут негде...

Каждый раз, когда он произносил это слово, девушка съеживалась. Потом,
вся съежившись и по-прежнему глядя на него, она заплакала. Я увидел, как у
нее затряслись губы и слезы покатились по ее круглым щекам. Сестра, не
поднимая глаз, взяла ее за руку, и так они сидели рядом. Старшая, такая
свирепая раньше, теперь громко всхлипывала.
---------------------------------------(1) Сестра? (итал.) [173]

- Испугалась, видно, - сказал Аймо. - Я вовсе не хотел пугать ее.

Он вытащил свой мешок и отрезал два куска сыру. - Вот тебе, - сказал он.
- Не плачь.

Старшая девушка покачала головой и продолжала плакать, но младшая взяла
сыр и стала есть. Немного погодя младшая дала сестре второй кусок сыру, и
они обе ели молча. Старшая все еще изредка всхлипывала.

- Ничего, скоро успокоится, - сказал Аймо.

Ему пришла в голову мысль.

- Девушка? - спросил он ту, которая сидела с ним рядом. Она усердно
закивала головой. - Тоже девушка? - Он указал на сестру. Обе закивали, и
старшая сказала что-то на диалекте.

- Ну, ну, ладно, - сказал Бартоломео. - Ладно.

Обе как будто приободрились.

Я оставил их в машине с Аймо, который сидел, откинувшись в угол, а сам
вернулся к Пиани. Колонна транспорта стояла неподвижно, но мимо нее все
время шли войска. Дождь все еще лил, и я подумал, что остановки в движении
колонны иногда происходят из-за того, что у машин намокает проводка. Скорее,
впрочем, от того, что лошади или люди засыпают на ходу. Но ведь случаются
заторы и в городах, когда никто не засыпает на ходу. Все дело в том, что тут
и автотранспорт и гужевой вместе. От такой комбинации толку мало. От
крестьянских повозок вообще мало толку. Славные эти девушки у Барто.
Невинным девушкам не место в отступающей армии. Две невинные девушки. Еще и
религиозные, наверно. Не будь войны, мы бы, наверно, все сейчас лежали в
постели. В постель свою ложусь опять. Кэтрин сейчас в постели, у нее две
простыни, одна под ней, другая сверху. На каком боку она спит? Может быть,
она не спит. Может быть, она лежит сейчас и думает обо мне. Вей, западный
ветер, вей. Вот он и повеял, и не дождиком, а сильным дождем туча пролилась.
Всю ночь льет дождь. Ты знал, что всю ночь будет лить дождь, которым туча
пролилась. Смотри, как он льет. Когда бы милая моя со мной в постели здесь
была. Когда бы милая моя Кэтрин. Когда бы милая моя с попутной тучей
принеслась. Принеси ко мне мою Кэтрин, ветер. Что ж, вот и мы попались. Все
на свете попались, и [174] дождику не потушить огня. - Спокойной ночи,
Кэтрин, - сказал я громко. - Спи крепко. Если тебе очень неудобно, дорогая,
ляг на другой бок, - сказал я. - Я принесу тебе холодной воды. Скоро
наступит утро, и тебе будет легче. Меня огорчает, что тебе из-за него так
неудобно. Постарайся уснуть, моя хорошая.

Я все время спала, сказала она. Ты разговаривал во сне. Ты нездоров?

Ты правда здесь?

Ну конечно, я здесь. И никуда не уйду. Это все для нас с тобой не имеет
значения.

Ты такая красивая и хорошая. Ты от меня не уйдешь ночью?