начеку, и разобраться с ним до праздника не удастся. Значит, бой
состоится. Пусть так, в неравных условиях, когда придется ожидать
провокаций и любых неожиданностей и подвохов.
поражение...
Человек-Летучая Мышь. - Для себя? Но что мне за выгода от всего этого?
Значит, я должен думать не о том, какое впечатление я произведу на других
- я должен выполнить свой долг. Я борюсь не за себя, а против зла. И раз
так, я не должен оглядываться на чужое мнение. Рано или поздно они все
равно меня поймут. А если нет... что ж... тогда хоть я сам буду жить,
зная, что благодаря моим усилиям в мире стало немного меньше зла".
давно, когда впервые Брюс отдал заказ на изготовление доспехов.
газеты с описанием гибели своих родителей...
мальчик, выросший в доме, где жила любовь, и царили покой и порядок.
Отец, довольно молодой еще человек (при просмотре старых фотографий это
всегда удивляло Брюса: в его-то представлении отец выглядел намного
старше), не считал для себя зазорным заниматься детскими делами -
например, вместе с ним клеить бумажного змея. Или делать небольшой
дельтаплан, лодку, которую можно было поднять одному человеку. Да мало или
что еще!
подевались создаваемые в ней чудеса?..
руку, то, что отец доверял ему, хваля порой даже за неудачно сделанную
работу.
свои силы - и ты сможешь все. Вера и старание - вот две вещи, которые
могут сделать человека всем".
зато Брюс хорошо помнил ее добрый и довольный взгляд - она умела
радоваться их радостью и гордиться их гордостью.
Альфред возился иногда где-то невдалеке и изредка включался в общую
работу. Им не нужны были посторонние: общие занятия, казалось бы
пустячные, были изо дня в день повторяющимся доказательством их единства и
особой молчаливой любви.
смахивала слезинку, сидя вот так, в уголке.
совсем уже редко - в ресторан.
оказывается, их знал... Несмотря на всю родственную близость, он просто
даже не догадывался о работе отца, о его врагах и друзьях вне дома. Да,
порой он улавливал, что отца что-то беспокоит, особенно в их последние
дни. Но так и не спросил, считая, что тот поделится сам, если сочтет
нужным.
Даже теперь он так и не узнал, что погубило весь его прежний мир. Да и
слишком больно было ворошить прошлое.
что за пьесу они тогда смотрели - и не мог. Он помнил другое: как
собирался туда идти, как мама долго искала свои жемчужные бусы - почему-то
она предпочитала их вещам более дорогим и, по мнению многих, более
изысканным. "То все камни, а жемчуг - живой", - объясняла она свою
причуду.
детской выдумкой, наделяющей лучшими качествами людей любимых и близких.
Высокий лоб, длинные волосы, которые она неизменно собирала в пучок, хотя
и отцу и Брюсу они нравились распущенными... Теперь ее лицо виделось
словно через слой тумана: черты расплывались, оставляя только доброту,
лучащуюся из каждой черточки, прическу и жемчужные бусы на гордой
аристократической шее.
равно по папиной просьбе они пошли пешком. В вечерних совместных прогулках
тоже была своя особая и неповторимая прелесть.
памяти заставляла предметы терять четкость.
придал этому никакого значения. Мало ли кому захотелось прогуляться в
вечернее время. Тогда это еще можно было делать без опаски...
него в руках был кулек с конфетами. С какими? Разве это теперь важно?..
замерли, пугая какой-то своей неправильностью - тогда он не мог еще этого
объяснить. Просто при виде их внутри что-то замерло, и Брюс сильнее сжал
руку отца.
относился в беспочвенным страхам, а объяснить, что же именно пугало, Брюс
наверняка не смог бы. Но то, что страх пришел за несколько секунд до
трагедии, он помнил точно. Первый серьезный страх - чувство для него
довольно новое, трудно было его забыть.
сам сделал несколько шагов им навстречу.
слов. Скорее всего нет, так как он бы их запомнил, но что-то, заставлявшее
сомневаться, все же было.
обмен взглядами и жестами.
грубая рука рванула с шеи матери жемчужное ожерелье, и бусинки начали
падать на одежду, на бетон, падать, падать, падать...
выстрелы, последовавшие за этим, а именно жемчуг, медленно падающий на
землю и продолжавший скакать.
в полном молчании, то - что кричало вообще все: вечернее хмурое небо,
неподвижные громады стен... Кричал и он сам, но вслух или про себя,
сказать не мог.
существует, а сам он, Брюс, стоит перед двумя убийцами и смотрит на них
круглыми, ничего не понимающими глазами.
назвать настоящим страхом, скорее - жар, сжигающий все внутри. Он был
уверен, что его сейчас убьют, и ждал этого, чувствуя, как жар прожигает
его насквозь и воспламеняет соприкасающуюся с одеждой кожу.
он, наводя оружие на Брюса.
человека вообще!
зашагал прочь.
тогда, внутри горел убийственный огонь обреченного на скорую смерть
подростка.
пот.
в его теле. Душа, сердце, разум - все восставало против этого, сливаясь в
едином порыве.