острова. Остается уповать, что достаточно далеко.
траулер - это навсегда. Семену нравился этот запах - напоминал первые
походы на Привоз, еще с маменькой, они бродили в рыбных рядах,
блестящая, свежая, почти живая рыба заполняла собой все - корзины,
плетеные коричневым прочным прутом, деревянные лохани, оцинкованные
баки и просто лежала внавал на мраморе прилавков, оставалось выбрать
подешевей, нераспроданную вчера кефаль или скумбрию, пусть
потускневшую, зато шедшую за бесценок; по пути домой маменька
обязательно останавливалась переговорить с кем-нибудь из знакомых,
посетовать на ужасную нынешнюю дороговизну и похвастать ужасно удачной
покупкой, таких знакомых обычно встречалось много, но маменька каждый
раз обсуждала Привоз обстоятельно, воодушевленно, горячо.
остальные считали, что идет обычный эксперимент - если только к их
работе вообще применимо слово "обычный". Счастливые, они не терзаются
сомнениями и страхами, предвкушают хорошие сверхурочные, отдых и
выпивку.
одиночестве стало невмоготу. - Как наша опера?
проволока виток за витком разматывалась, являя эфиру божественные
звуки "Тоски". Сегодня Нью-Йорк должен был передавать прямую
трансляцию из "Метрополитен". Обойдутся и записью. - Сделать погромче?
минут, потом вышел. Дирижабль мигал огоньками в вышине, клонило в сон.
Действительно, не поспать ли? Семен вернулся в аппаратную. Нет, ничего
сделать больше нельзя. Машина настроена, выверена, любое изменение на
пользу не пойдет. Остается только ждать.
радиопередатчик и статическую камеру Машины. Несколько граммов, точнее
- пять и две десятых. Можно, конечно, перемесить и больше, столько,
сколько позволит энергия взрыва, но ему нужно именно пять и две
десятых грамма. Остальное останется здесь. Миллиарды джоулей
первосортной энергии. Мгновенно и безболезненно, как говорил дядя
Гершель, зубной врач с Молдаванки.
бред, да? Пан или пропал. Пропал - обязательно, а вот насчет пана
посмотрим.
Огненная надпись на стене пиршеского зала. Конец царства. Дайте мне
точку опоры, и я таких дел наворочаю!
Семен был уверен абсолютно. Но - станет ли лучше? Может ли быть лучше
в принципе?
уверен, что мир переделать нельзя. Просто из одной точки разойдутся
две параллельные прямые. Неевклидова геометрия наоборот.
нас) порцию виски, я люблю тебя, Америка, поднялся на палубу и сел в
шезлонг. Прохладно, осень. На востоке потемнело до густоты смолы.
Будем ждать. И пить.
позабыв обо всем, о страхах и надеждах, стакан выпал из руки и
покатился по палубе, ком поднимался вверх, но потом замер, значит,
снаряд двигается прямо к "Маккаби", ну, давай, давай, ближе, ближе,
ближе...
так, что случилось непредвиденное, непоправимое, но еще не осознав
этого разумом, Дмитрий механически выстрелил еще раз, бросил пистолет
и побежал назад, побежал только потому, что так было задумано и
отрепетировано мысленно многажды. Почему-то ноги понесли его не к
выходу, а опять на балкон. Выстрела здесь то ли не расслышали, то ли
приняли за звук откупориваемого шампанского, но поначалу здесь, в
третьем ярусе было спокойно. Пришла нелепая мысль, что все
пригрезилось, дурной паморок, но волна смятения, паники и странного,
болезненного восторга поднялась и сюда:
этому и боялись обмануться.
сновали люди, не решаясь ни подняться, ни спуститься. Он протолкнулся
сквозь них, оказался внизу, народ толпился у входа в партер, жадно
привставая на цыпочки, чтобы разглядеть, что там, внутри.
ухватил его за руку, но ухватил цепко, намертво. - Вы куда-то
та-аропитесь?
глазами опять и опять расплывалось пятно на белом сюртуке, на груди,
как раз там, куда он целился. Но как? Как могло такое случиться? Ведь
это была имитация, он стрелял холостыми патронами!
поделиться с миром: