Лизавету и, видимо, удовлетворившись визуальным осмотром, кивнул, приглашая
войти. Пройдя небольшой коридорчик, который Лизавета толком не разглядела
из-за темноты, они оказались в просторной и светлой комнате.
четыре кресла бежевые, как и ковер. Сбоку к каждому дивану и к каждому
креслу был вплотную придвинут низенький столик. С потолка свисала люстра,
этакий хрустальный каскад из эпохи конструктивизма. К люстре был приделан
укрепляющий нервную систему "мобиль" -- серебристая вращалка, нечто подобное
вешают на кроватку младенцам, чтобы развивались. В дальнем углу еще один
столик, уже на колесиках, на нем -- видеоаппаратура: телевизор с экраном
метр на метр и видеомагнитофон. Мягкий свет (не люстра, а откуда-то из-под
потолка), сам потолок не традиционно белый, а скорее слоновой кости, бежевые
стены. Все вместе -- крайне дорого, изысканно и элегантно.
Парни-сопровождающие усадили гостей на диваны, сами выбрали стенную
приступочку и замолчали. Очевидно, светская беседа, скрашивающая ожидание,
местным этикетом не предусматривалась.
Могли бы для проформы предложить чашечку кофе, -- шепнула Лизавета.
ответил:
маэстро скальпеля и ножовки.
говорили на Екатерининском, вел себя, как капризная примадонна. Наверное,
потому, что в бюро судебно-медицинской экспертизы привыкли к визитам
бесчисленных журналистов.
разрешили самостоятельно выбирать темы и бичевать не только отдельные мелкие
недостатки, но и крупные преступления. Тогда репортеры первых
полунезависимых, как бы они ни назывались, газет и телепрограмм и
подружились с экспертами.
как зоопарк, ботанический сад, музей истории Петербурга и городской совет.
Там всегда что-нибудь происходило -- родился детеныш у ламы, расцвела
"ночная красавица", злоумышленник похитил ценный кактус, очередная комиссия
обсуждала очередные постановления о борьбе с очередными привилегиями, нашли
редкую открытку с городским пейзажем, где все, как сейчас, даже вывески. На
журналистском безрыбье именно там имелся шанс выловить крупного рака.
Судмедэксперты могли показать труп, рассказать о технологии вскрытия или о
вале преступности. Люди гражданские, они не были скованы приказами
вышестоящих начальников, а потому не считали нужным утаивать ужасы,
обрушившиеся на город.
судебно-медицинского экспертного бюро. Это было ее первое интервью в морге.
По просьбе ГУВД они снимали сюжет-опознание. Мол, не видел ли кто этого
человека, подозреваемого в совершении ряда особо тяжелых... если вы знаете,
где он находится, просьба позвонить... Искали серийного убийцу. А потому
Лизавета, отправленная на съемки, решила снять еще и комментарий
специалиста. Об убийствах, о жестокости. Седой, краснолицый дядечка с
невеселыми глазами циника вздохнул и так ответил на ее вопрос о росте числа
убийств, совершенных с особой жестокостью: "Ладно, от маньяка не может
уберечься ни одно общество. Пугает маниакальное общество. Я здесь уже сорок
лет работаю. Двадцать, десять, да что там, пять лет назад расчлененка --
убийство с последующим расчленением трупа -- было чрезвычайным
происшествием. Поднимали на ноги всех и вся. Теперь это -- рутина. Алкоголик
убил сожительницу, взял топор и... Внучек решил ускорить смерть бабушки, в
квартире которой прописан, пригласил друга, утопили старушку в ванне, потом
решили замести следы, нашли нож... Обыватели действуют как маньяки, и нет
этому конца и края... и главное, даже объяснить не могут потом зачем,
почему... -- Он начал рассказывать в деталях, какие трупы и какие части
трупов к ним привозят. -- Каждый день, каждый день -- по тридцать-сорок
клиентов..."
почувствовала, что именно здесь и таится пропасть, за которой --
человеческое небытие. Пропасть, которая может поглотить все -- и
представления о ценности каждой человеческой жизни, и "не убий", и "возлюби
врага", и "человек -- это звучит гордо". Ей стало жутко. С той поры она
старалась спихнуть сюжеты с Екатерининского на кого-нибудь из коллег.
все вокруг, ужас, наступающий на горло чувствам и мыслям. Очаровательная,
трезвомыслящая женщина, кандидат медицинских наук, нейрохирург, на полном
серьезе рассказала, что среди нас -- здесь, сейчас -- живут приматы, не
принадлежащие к роду хомо сапиенс. Лизавета, ожидавшая изящного парадокса, с
улыбкой поинтересовалась:
сигарету.
самые обычные ребята..."
как в аду.
прочих приматов, не только от горилл и шимпанзе, но и от прямоходящих
ископаемых питеков. Один из них -- расстояние от ствола головного мозга до
плаща мозга. У человека это всего несколько миллиметров, у человекообразных
обезьян -- больше. За последние несколько лет мне привозили на вскрытие
парней, у которых это расстояние -- вот, с указательный палец!"
всех остальных, отличаются, и отличаются сильно. Я не знаю, какой у них
болевой порог. Я не знаю, что такое для них положительные эмоции и как
вообще работает их мозг. Какие у них рефлексы. Я не знаю, насколько они
социальны или асоциальны и могут ли приспособиться к жизни в обществе
себе... -- Врач усмехнулась. -- Чуть не сказала "себе подобных". Себе
неподобных. А может быть, они антисоциальны и разрушают социум, в котором
обитают? Я не знаю, жестоки они или добры. Но то, что они совсем не такие,
как мы, -- это точно".
ученой нейрохирургини действовали, как нервно-паралитический газ. Наверное,
так же некогда воспринимали пророчества Иоанна Богослова: "Из уст же Его
исходит острый меч, чтоб им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он
топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя".
репортер поначалу загорелся -- сюжет! сюжет! -- а потом сник: они же не в
романе братьев Стругацких, чтобы сражаться с нелюдями!
избегала -- в отличие от многих коллег, которые в погоне за "горяченьким"
или "остреньким" частенько наведывались в бюро.
ничуть не удивился. Кабинет оказался помещением весьма примечательным --
стол, стулья, книжные полки были самыми обыкновенными,
конторско-канцелярскими. Необычными были -- череп вместо пепельницы, толстые
медицинские книжки с замогильными названиями и огромная увеличенная
фотография на стене. Старинная. Полиция снимает разбитый труп с
железнодорожного полотна. Возле группы мужчин, одетых в черные, со звездами,
шинели, стоит длинный худой человек в штатском, с докторским чемоданчиком в
руке. Судмедэксперт. На этого-то доктора и старался походить специалист, к
которому пришли Савва и Лизавета. Тоже длинный и худой, он носил старомодную
длинную бородку под Салтыкова-Щедрина, пенсне, как у Чехова, и одевался
соответственно. Никаких джинсов, курток, джемперов. Рубашку его вполне можно
было назвать сорочкой, поверх нее -- тужурка вместо банальной куртки. Костюм
дополняли универсальные черные брюки и до блеска начищенные ботинки. Точно
выходец из прошлого. Мужчины, по крайней мере, большинство из них, в конце
двадцатого века так обувь не наяривают, школы нет. "Доктор по трупам"
говорил нараспев и немного в нос:
информация об одной экспертизе, которая проходила здесь. Вероятно, можно
найти материалы...
и каждому, -- сухо ответил врач.
журналисты. По закону о печати...
буду гонять годами. Официальные запросы, ответы, бумажки...
сразу поняла, что в разговоре с этим пришельцем из девятнадцатого века, века
просвещенного гуманизма и свободолюбия, формальные ссылки на журналистские
права не помогут.
репортажа. Елена Кац работала у нас на студии. Гримером. Исчезла. А потом ее
труп нашли при очень странных обстоятельствах. И странные выводы сделала
судебно-медицинская экспертиза. Дело закрыли. А мы хотим выяснить...
Березин Федор
Маккефри Энн
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Шилова Юлия