обманывал партию и не обманет. Если он берет под защиту порядочность своего
брата и его жены, значит, верит в них, как я верю в него. Предлагаю отменить
решение парторганизации отдела.
ума и такта скрыть свое ликование.
считая себя чекистом. Вы ошибаетесь и в том, что ваше мнение непререкаемо.
Не так давно вам дали возможность убедиться в этом, и, я думаю, подобная
возможность повторится.
голосованию, он неожиданно для всех заявил, что поддерживает предложение
Кочергина. Но это не спасло Дим-Димыча. Большинство приняло предложение,
сформулированное Рыкуниным: "За сокрытие от партии и органов факта ареста
жены брата и самоубийства последнего, а также за бездоказательную защиту их
- исключить из членов партии Брагина Дмитрия Дмитриевича".
изменилось. Еще вчера они весело приветствовали его, с удовольствием жали
руку, голосовали за его кандидатуру, доверяли ему большое партийное дело, а
теперь... Да, теперь они старались обойти его сторонкой, "забывали"
приветствовать.
стал чекистом в двадцать четвертом году. До этого работал в рабочем клубе на
родине. Я был универсалом: совмещал должности кассира и руководителя
драмкружка, гримера и артиста, декоратора и суфлера. Меня окружала куча
друзей-комсомольцев, чудных боевых ребят. А Дорошенко, Цыганков и Приходова
были лучшими из лучших. За них я готов был в любую минуту хоть в пекло. Нас
сдружили вера в будущее, совместная работа, стремления, ЧОН, борьба с
бандитами, опасности.
какую-то революционную пьесу. На сцене при поднятом занавесе шла репетиция.
Я командовал парадом, учил "актеров" правильным жестам, показывал, как надо
стоять, ходить, сидеть, возмущаться, смеяться. Я безжалостно бранился с
Петькой Чижовым, который меня не слушал и ставил ни во что. Петька был мой
"враг". Он всегда придирался ко мне, умалял мой авторитет руководителя
кружка, строчил на меня злые фельетоны в стенгазету. И ничто не могло
примирить нас. Чижов по крайней мере был убежден в этом. Он говорил, что я и
он - антиподы. Я этого слова тогда не знал, но, коль скоро Петька
распространял его не только на меня, но и на себя, я не видел оснований
принимать его как обиду или оскорбление.
райуполномоченный ОГПУ Силин. Уж кого-кого, а его, грозу бандитов,
саботажников, заговорщиков и дезертиров; мы, комсомольцы, преотлично знали.
И весь город знал. И он знал каждого из нас вдоль и поперек. Он знал вообще
все, что надо мать. По крайней мере я был в этом твердо убежден.
себе и на тот раз. Он подошел к рампе, посмотрел исподлобья на нашу
самодеятельную горячку и, остановив взгляд на мне, скомандовал:
оторопело и растерянно уставились на меня. Силин откашлялся, повернулся и
вразвалку, как все бывшие моряки, направился к выходу. Я не стал ожидать
повторного приглашения, передал бразды руководства Петьке Чижову и
последовал за Силиным.
комсомола. Два дня спустя Силин ввел меня в помещение окружного отдела ОГПУ.
Прошло еще четыре дня, и я вышел из этого помещения один. На мне была
новехонькая форма из отличного "сержа", хромовые сапоги и на правом бедре в
жесткой желтой кобуре пистолет "маузер" калибра 7, 65. В застегнутом
нагрудном кармане гимнастерки покоилась небольшая, аккуратненькая, обтянутая
красным коленкором книжечка. В ней четким каллиграфическим почерком было
выведено, что такой-то, имярек, является практикантом ОГПУ и имеет право
хранить и носить все виды огнестрельного оружия.
в родной город, распрощаться с друзьями, сняться с комсомольского учета и
взять личные вещи.
Первого мая, зал пустовал, и я по длинному коридору направился к красному
уголку. Подошел к двери и невольно остановился: она была неплотно прикрыта и
из красного уголка отчетливо доносились громкие, возбужденные голоса. Я
сразу узнал голос моего верного дружка Цыганкова. Но то, что он говорил,
меня ошеломило. А он говорил вот что. Я помню каждое слово:
человек. Значит, запутался Андрей в чем-то. Определенно!"
догадываюсь, в чем дело. Помните, он конвоировал трех бандюков и один
сбежал? Ну вот... Не сбежал он, Андрей отпустил его..."
горлу и стеснял дыхание. Так обо мне говорили два моих лучших друга -
Цыганков и Приходова. Друзья, за которых я готов был перегрызть глотку
любому. И вдруг в уши мои вошел высокий, писклявый голос Петьки Чижова,
моего "врага", антипода. Он не говорил, а кричал на тонкой, противной ноте:
антиподы. Он бузотер, копуха, волокитчик и воображала. Но разве он пойдет на
такое? Да как у вас язык повертывается? А еще друзья! Он настоящий..."
глаза, сильно толкнул дверь ногой и вошел в комнату.
протянутой рукой и восторженно воскликнул:
антипода, но он неторопливо вышел. У стенной газеты он остановился, засунул
руки глубоко в карманы, сбычился и нетерпеливо спросил:
не дав ему опомниться, я взволнованно обнял его и горячо поцеловал.
нарочито нахмурившись, произнес:
близкого, дорогого им человека, забывая о том, кем он для них был. А
Дим-Димыч не утратил этой веры. Он продолжает верить в брата и жену его. И
за эту веру он тоже пострадал. Она усугубила его положение.
уважающий Дим-Димыча, в разговоре со мной сказал:
его тоже. Что думают и говорят о них теперь, как расценивают их поступки, им
глубоко безразлично. Их не воскресишь. Они ушли туда, откуда не
возвращаются. А Димка печется о них, защищает их, как будто им это очень
важно. К чему дразнить гусей?
к Дим-Димычу, но все равно он не прав. Умерших, если они этого заслуживают,
надо уважать и защищать так же, как и живых.
окропила меня мелким, теплым дождичком. Тогда я встал и пошел домой, думая о
своем друге.
ничего нового, отрадного не внесло время в судьбу Дим-Димыча. Все как бы
застыло на мертвой точке. Дима ездил в Смоленск, но там к его появлению
отнеслись недоверчиво. Тогда он отправился в Москву. В минувшее воскресенье
Дим-Димыч позвонил мне на квартиру, и я понял из короткого разговора с ним,
что и Москва ничем не обнадежила его. В наркомате заявили, что вопрос о
реабилитации его по служебной линии якобы целиком и полностью зависит от
восстановления в партии, в то время когда здесь, в парткоме, ему было
сказано, что вопрос партийности может рассматриваться лишь после
реабилитации его как чекиста.
средства он живет в Москве? Где нашел приют?
времени было в обрез.
Акунин Борис
Панов Вадим
Круз Андрей
Марко Джон
Никитин Юрий
Глуховский Дмитрий