***
сигарету, он энергично встряхнул зажигалку и; поднеся ее к окну, посмотрел
на свет. Газа в прозрачном корпусе оставалось еще примерно на треть, и
кремень исправно сыпал искрами, но в последние два-три дня зажигалка
почему-то упорно не срабатывала. "Засорилась, что ли", - с неудовольствием
подумал Юрий и засунул капризную зажигалку в карман. Двигать рукой было
больновато, и, бросив мимолетный взгляд на кисть, он увидел подсыхающие
ссадины на пальцах. "Теряю квалификацию, - подумал он, разглядывая сбой
припухший, ободранный кулак. - Что за моду взял: как дам кому-нибудь по
сусалам, так непременно кулак разобью... Но дал я им классно. Непонятно
только, стоило ли".
каплями дождя боковое стекло смотреть на вход в станцию метро, возле
которого поджидал пассажира. Между делом ему подумалось, что ничего смешного
в сложившейся ситуации нет и многие знакомые сочли бы его законченным
психом, проведав о его ночных похождениях. "Вот тебе и профсоюз, - мысленно
обратился Юрий к Валиеву. - Кто бы мог подумать, что для того, чтобы
избавиться от поборов, достаточно один раз набить морды троим отморозкам, и
даже не чеченским, а своим, московским, можно сказать, родным... Чудны дела
твои, Господи!"
устроился на скрипучем сиденье, прикрыл слипающиеся глаза, и перед ним
немедленно возникла тесная прихожая бабы Клавы - точная копия его
собственной - и бритый затылок вооруженного обшарпанным "наганом" бандита.
хлопнул ладонью по клавише выключателя. Свет погас, осталась лишь тусклая
лампочка в прихожей, скупо освещавшая косой прямоугольник облупившегося
дощатого пола и часть стоявшей напротив двери кровати. В таком освещении
голый зад квартиранта выглядел довольно странно - казалось, он светился в
темноте, как еще один осветительный прибор. Немного выше двух отсвечивающих
полушарий маячило бледное лицо сидевшего верхом на чеченце бандита.
двери, уверенный, что сейчас начнется пальба. Он не ошибся. В полумраке
сверкнуло бледное пламя, уши заложило от грохота, и пистолетная пуля с тупым
щелчком влепилась в дверной косяк. За первым выстрелом немедленно последовал
второй, потом еще один, и горевшая в прихожей лампочка лопнула с негромким
печальным треском. Тоненько зазвенело, падая на пол, стекло, и восемнадцатая
квартира погрузилась в кромешную тьму, слегка разжиженную лишь отсветами
горевшего во дворе одинокого фонаря.
перестал мычать и брыкаться. Бандиты затаились, ожидая продолжения. Юрий был
уверен, что они не успели его разглядеть и теперь теряются в догадках,
пытаясь сообразить, что же все-таки произошло. Это была война нервов, и
Филатов не сомневался в том, что сможет ее выиграть. Точнее, смог бы, если
бы время не работало против него. Тьма в квартире не была абсолютной. Еще
немного, и глаза бандитов привыкнут к темноте, а на то, что видно глазу,
очень легко навести пистолет. Юрий потихоньку двинулся вперед, стараясь не
дышать и держа направление на кровать, никелированная спинка которой слегка
поблескивала в темноте. Он слышал доносившееся с той стороны хриплое,
испуганное дыхание.
хрень? Маныч, ты где?
себе, какие слова рвутся сейчас с его губ. Товарищ Маныча был новичком в
войне нервов и вообще, похоже, не отличался сообразительностью. Такие
недостатки были непозволительной роскошью. Почти не скрываясь, Юрий сделал
шаг в сторону этого нервного отморозка, увидел блик электрического света на
расстегнутой "молнии" его куртки и от души врезал кулаком примерно в то
место, где по его расчетам должна была находиться голова бандита.
слишком сильным. Коротко завопив, Комар пролетел через всю комнату,
опрокинув по дороге табурет и чуть не свалив стол. Юрий услышал, как он
врезался в стену и с глухим шумом свалился на пол.
дуновение, пригнулся и нырнул вперед, под следующий выстрел, успев
перехватить метнувшегося в сторону от кровати бандита. Они сцепились и
покатились по полу. Тело Маныча под тяжелой кожанкой было крепким и
жилистым, он отчаянно боролся, и Юрию показалось, что бандит вот-вот
высвободит руку с зажатым в ней пистолетом и застрелит его в упор. Он из
последних сил сдавил запястье Маныча и боднул его головой в лицо. Бандит
издал сдавленный стон и выронил пистолет. Юрий сразу выпустил его руку,
оттолкнул противника от себя и дважды сильно ударил кулаком в лицо. Под
рукой у него что-то противно захрустело, Маныч взвыл и обмяк.
тираду, и встретил вернувшегося в строй Комара сильным боковым ударом. Комар
снова отправился в свой угол, не касаясь ногами пола. На этот раз его
траектория пересеклась со столом под прямым углом, и старенький стол бабы
Клавы с громким треском распался на составные части.
темноте для того, чтобы он смог разглядеть Секу, стоявшего поперек прохода
на четвереньках и шарившего рукой по полу в поисках револьвера. Филатов
подошел к нему и безжалостно ударил ногой в живот - стрельбы уже было
предостаточно. Сека повалился на бок и скорчился, обхватив живот руками.
Маныч глухо постанывал, лежа на полу лицом вниз, Комар не подавал признаков
жизни.
ему руки. Тот первым делом наклонился и водворил на место болтавшиеся на
щиколотках трусы. Юрий схватил висевшую на спинке стула одежду, комом сунул
ее в руки чеченцу и, взяв за плечо, потянул его к выходу.
Чеченец споткнулся о скорчившегося на полу Секу и чуть не упал.
нет. Если хочешь, оставайся, а мне с ментами говорить не о чем.
коридор. Прежде чем последовать за ним, Юрий осторожно выглянул из квартиры.
Все дверные глазки были предусмотрительно залеплены пластилином, и он,
удовлетворенно кивнув, поспешил вслед за своим соседом как раз вовремя,
чтобы не дать тому в одних трусах выскочить на улицу. Догнав чеченца на
площадке третьего этажа, Юрий затолкал его в свою квартиру, осторожно закрыл
дверь и дважды повернул барабанчик замка.
Тише ты, джигит.
замочил?
заворчал двигатель, и по потолку пробежал яркий свет фар. Юрий выглянул в
окно и увидел свернувший за угол, к подъезду, милицейский "уазик". - Очень
вовремя, - добавил он.
должны жить на свете. Их нужно было замочить.
насколько я понимаю, дело чести.
плечо.
слово, умрешь как собака. Я тебя из-под земли достану, если кто-нибудь
узнает про мой позор.
видел так не видел. Тоже мне, порнозвезда. Задом своим он меня удивил... Да
такого добра в любой бане навалом, и никто при этом не грозится глотку
перегрызть... - Он замолчал, слушая, как по лестнице торопливо топают обутые
в тяжелые сапоги ноги. Потом наверху гулко ахнула, ударившись о стену,
распахнутая пинком дверь, послышались крики, топот, снова загрохотала
сдвигаемая мебель. - И потом, - продолжал Юрий, - о чем я могу рассказать?
Они же не успели ничего, так что ты напрасно кипятишься. Мог бы, между
прочим, спасибо сказать, а то сразу - "убью, зарежу"...
говорят. Спасибо - это целый отдельный разговор. Ты брат мне теперь,
понимаешь?
"Больно, ментяра!.." - проныл кто-то, и Юрий понял, что ночные гости
чеченского предпринимателя не успели вовремя унести ноги. - Вот послал
Господь родственничка!
псов кончу. Ты правильно сказал: дело чести. Ты мою честь спас, теперь мне
ее отстоять надо. Что хочешь, брат?
Грозный и растерзанные, перемешанные с кирпичной крошкой тела убитых солдат.
Воспоминания были слишком свежи, чтобы он мог испытывать к этому человеку
симпатию. Чтобы не смотреть на своего новоявленного "брата", он принялся
искать сигареты и некстати вспомнил, что они кончились накануне - последнюю
он выкурил перед тем, как лечь спать, - Обидеть хочешь? - спросил чеченец,
протягивая ему открытую пачку.
Максимов Альберт
Свержин Владимир
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Акунин Борис