большой знаток морской терминалогии.
заблокированный и он доставил меня к самому пирсу, откуда я мог видеть,
через гавань, остров Санта Розу, но отсюда я не мог видеть ничего похожего
на заброшеноое фортификационное сооружение. Я, может быть, не смог бы его
заметить даже и днем, на самом острове. Я хорошо слышал звуки духового
морского оркестра, когда пдошел к дверям здания под номером 1000. Находясь
здесь, я не испытывал особенного желания быть посвященным в тайны науки.
как та, прежняя, только волосы ее были уложены иначе и привлекательнее и
губная помада заняла свое постоянное место, гладкая и зовущая.
казалась особенно стройной и высокой. Только ноги ее не изменились. Они,
красиво очерченные, хорошо вырисовывались под коричневой тканью юбки, а в
нейлоне и на высоких каблуках они смотрелись просто изумительно.
обняла меня и крепко поцеловала, что еще более удивило меня. Мы расстались
совсем не по дружески.
старомодная и болтливая. Не стой, как истукан! - Она отступила на шаг и
сказала, не справляясь с дыханием: Мы разминулись, дорогой.
великолепно выглядишь, Оливия!
прическе. Я вспомнил, что она никогда раньше не поправляла прическу после
плцелуя. - Как доехал, дорогой? - Наконец-то догадалась спросить она.
обошлось хорошо.
серьезные вещи. Автомашина за углом. Поехали. - Она взяла меня под руку и
повела на солнечный свет. - Спасибо, Поль. - сказала она уже совсем другим
тоном. - Некоторые здесь вели себя так, будто не верят, что у меня есть
муж. Охрана введет их в курс дела - старых сплетниц. - Она рассмеялась. -
Все-таки мне надо продвигать свою карьеру и поддерживать репутацию,
теперь, когда я уже не секретный агент.
работу, но здесь имеется интересное оборудование такого высокого класса,
как центрифуга для людей и вращающаяся комната, в которой они изучают
проблемы равновесия.... Ну что, хорошее предложение, а, Поль?
была причина по которой я не могла раздеться перед всеми. Я не имею в виду
те грубые слова, которые тогда произнесла. - Она заколебалась и посмотрела
на меня с загадочным блеском в глазах. - А ты и в самом деле раздел бы
меня?
грубости, а поступают нерешительно. Я не люблю людей смешивающих чувства с
бизнесом или работой. Но ты, все же, настоящее чудовище. И я рада, что
снова могу видеть тебя, Поль. Правда, правда!
хорошо обсуждать минувшие события, но кому-то надо же придерживаться
порядка в разговоре.
как я заметил, накрутить на нем много километров. Я вспомнил и без лишнего
напоминания пристегнул ремень. Она тронула машину с места, но после двух
кварталов нам пришлось вернуться обратно, по приказу полисмена; церемония
еще не закончилась. И на другой улице дела обстояли не лучше. Мы
находились сбоку от плаца, но нам не позволили проехать вдоль него. Я
слышал, как резко отдавались команды. Кадеты, или как их там еще,
готовились пройти стороем.
нравятся парады.
потащил на плац. Я быстро нашел место откуда можно наблюдать незамеченным.
Они шли вдоль края плаца, прямо на нас, четверо в ряд, стройным шагом, со
знаменем впереди. Военные зрители отдавали им честь. Я, то же, вспомнил и
снял шляпу.
там шел лейтенант Брейсуейт, среди других, мимо трибуны, в военной форме,
красиво отдавая честь, когда проходил мимо флага. Он выглядел счастливым и
довольным. Он опять был на своем месте.
оркестр, исполняя марш "Звезды и полоски навсегда...". Все это выглядело
затертым и несовременным. Может наступит время и вот так они пойдут прямо
на танки в сопровождении оркестра, разумеется тактика будет несколько
иная. Может вот так очень красиво, а может и оркестра никакого, совсем, не
будет.
уши, а я вспомнил, стоя на острове, об авианосце, купающемся совсем в
других звуках и наблюдая, как истребители возносятся в воздух.
пилотами и об их игрушках, шумно падающих на палубу, но теперь я пришел к
заключению, что у меня был не очень крепкий базис, для такого чувства.
Может они и не такие ловкие в применении к моей работе, но было время,
когда я и сам не очень-то ловко исполнял ее, свою работу. И мне пришлось
бы дьявоьски тренироваться, чтобы сделать то, что они смогли бы однажды
сделать, включая и Брейсуейта. Это была очень скромная мысль.
окном-картиной в перспективе представляющем уходящие извилистые улочки
Франции. Я испытывал почти удоволствие входя в такую знакомую комнату,
после лета проведенного в клинике.
ручкой и бумагой, доктор. Ну, и где же бумага, которую нужно подписать?
я думаю, а здесь - нет.
ждал.
меня, как своего мужа?
Поль. У меня есть нечто, что я тебе хотела бы показать, а пока прошу,
помолчи. И иди сюда.
спальни, запомнившейся мне. Она открыла дверь в противоположном конце
холла.
стенах были обои с изображением кролика Банни повсюду. В углу стояла
детская кроватка и в ней лежал маленький ребенок, несомненно, ребенок. Он
спал и на нем были надеты голубые вязанные пинетки. Будучи однажды отцом,
я знал, что голубые пинетки означают то, что это мальчик.
прижала к губам палец. Я вернулся обратно в гостинную оставив Оливию
осторожно закрывающую дверь. Когда я услышал ее шаги, я остановился у
окна-картины, думая о том, что мне никогда не понять, почему люди строят
окно-картину, чтобы смотреть через улицу на такие же окна-картины соседей;
однако эти мысли к делу не относились.
тебе, что это не мой секрет. Это его секрет. Ему нужна фамилия. Теперь она
у него есть. Это фамилия человека, который не существует на самом деле, но
это неважно. Оно законно, это имя, и только это одно имеет смысл. Никто не
может отобрать его у него.
и притягательная в ее красиво подобранном костюме - юбке со свитером. И я,
вдруг, вспомнил какие свободные, неуклюжие вещи она носила тогда. Все
озадачивало в ней.
выйти замуж за никому не известного правительственного агента, - очень
неохотно, конечно. Я планировала все устроить так, чтобы ты... чтобы ты,
одним словом, чтобы этот человек после свадьбы никогда бы не протестовал,
что ребенок не его. Он мог бы догадываться, но никогда бы не узнал. Теперь
ты знаешь чей он.
известно, что случилось тогда. Я возможно не полностью объяснила тебе
насколько в деле замешан Гарольд. Я презирала его и все же... все же, ведь
я любила его однажны и поэтому решила родить ребенка. - Она глубоко
вздохнула. - Он мертв. И никогда не женится на мне. Единственное, на что
он тогда снизошол - аборт. Это слово тебе, надеюсь, известно. Я, конечно,
не гожусь в матери, но на то предложение я, тоже, не согласилась.