Чтение 33–й страницы книги ~У Черных рыцарей~

Закрыв дверь, Шлитсен аккуратно защелкнул задвижки и подошел к круглому
столику. Под большой салфеткой стояло два прибора и бутылка вина.

- Выпьем за ваш, а также наш успех! - проговорил он, торжественно
поднимая бокал. - Простите, может быть, вы не любите сухое вино, но я пью
только его и только тогда, когда совершенно уверен в успехе операции.

- Это завуалированный комплимент?

- Комплименты говорят барышням. Разведчику начальник, посылая его на
задание, должен говорить правду.

- Даже в том случае, если вы не совсем уверены, как будет выполнено
задание?

- Тогда бы я не поднял этот бокал. Да, да, у нас, старых зубров,
съевших зубы на своем деле, есть чутье. Вы способны справиться и справитесь
с порученной вам миссией. Но хочу предупредить: не будьте легкомысленны. Моя
вера в успех не означает, что задание легкое. Имейте в виду: среди тех, кто
не хочет возвращаться в Россию, наверняка есть советские агенты. Будьте
осторожны - они не станут церемониться с вами.

- Разрешите спросить?

- Пожалуйста.

- В какой срок я должен уложиться?

- Самое большое в месяц.

- А если возникнут непредвиденные осложнения и я не смогу справиться в
назначенный срок?

- Обязаны справиться! Заместитель начальника лагеря вам поможет.

Неожиданно на веранду быстро вошел Нунке. Поздоровавшись, он бросил на
стол перед Шлитсеном какую-то телеграмму. Тот удивленно поглядел на шефа и
пробежал глазами текст.

- Что это значит?

Нунке пожал плечами, ничего не ответив. Сочтя, что он лишний, Фред
попросил разрешения удалиться.

- Подождите, вы будете еще нужны, - остановил его Нунке.

- Если господин Шлитсен разрешит, я пройду в кабинет.

- Пожалуйста...

В кабинете Фред устроился в самом дальнем углу, но дверь осталась
полуоткрытой.

- Почему телеграмма из Никарагуа? - донесся голос Шлитсена.

- Очевидно, шеф переехал туда... В телеграмме сообщается, что этот
Думбрайт позавчера вылетел в Италию. Если и дальше будет лететь, то не
сегодня-завтра прибудет сюда.

- Герр Нунке, сама фамилия Думбрайт вам ничего не говорит?

- Дорогой коллега! Если кто-либо приезжает, со специальной миссией в
такую школу, как наша, так это не врач, не учитель, не духовник, а птица
такого же полета, как и мы с вами, только рангом повыше. А у разведчика
может быть столько же фамилий, сколько волос на голове.

- Ну, что же, ждать придется недолго. Поглядим, что за фрукт этот
Думбрайт.

- Боюсь самого худшего, - раздраженно произнес Нунке. - Смена
резиденции шефа означает и смену ветра. Как бы он не запродал нас всех
вместе со школой.

- Неужели вы думаете?..

- Об этом потом...

Разговор на веранде оборвался. Нунке и Шлитсен пошли в кабинет.

- Фред, - еще с порога начал Нунке, - ваш отъезд откладывается на
день-два. Приезжает какое-то начальство, и весь личный состав школы должен
быть налицо.

Фред молча поклонился.

Тем временем Шлитсен позвонил в таверну и приказал:

- Вилли! К вам прибудет особа по фамилии Думбрайт... Повторяю,
Думбрайт. Будете сопровождать его до самой школы. Все, о чем он станет
расспрашивать, запомните и доложите мне.

Думбрайт приехал даже раньше, чем его ожидали. В тот же день вечером к
Фреду зашел Воронов и чуть ироническим тоном сообщил:

- Поздравляю с прибытием высокого гостя!

- Кто же он, этот гость, да еще высокий?

- Точно не скажу, но мне кажется, я где-то его видел.

- Не спрашиваю, где и когда, потому что догадываюсь о характере
встречи.

- Пустое! Дела давно минувших дней, иначе я бы сразу узнал его. Где же
именно я с ним встречался? Погодите, погодите, кажется, вспомнил. Точно! Мы
встретились с ним осенью 1942 года в Швейцарии, куда я сопровождал князя
Гогенлое - он же Паульо для каких-то тайных переговоров с одним влиятельным
американцем, который скрывался под фамилией Балл. Обязанности одного из
секретарей при тайном посланце дяди Сэма выполнял этот Думбрайт. А еще
говорят, Воронов постарел, у Воронова склероз... Нет, есть еще порох в
пороховницах!

- Жаль, что вы часто подмачиваете его, генерал. Это не может не
отражаться на памяти.

- Ко всем чертям память! А что, если я сам мечтаю ее потерять? Чтобы
забыть, кем я был и кем стал... Но ничего! Еще год и... - Воронов свистнул,
махнув рукой.

- Не понимаю, - вопросительно поглядел Фред.

- Через год кончается мой десятилетний контракт. Получу пенсионное
вознаграждение, уеду в Италию или Швейцарию... Выстрою домик в русском
стиле, посажу сад и буду спокойно доживать век.

- Ворон мечтает о собственном гнезде в счастливой Аркадии?

- Да! Поэтому и приходится низко кланяться, даже тогда, когда хочется
стукнуть кулаком по столу и во весь голос крикнуть - остолопы!.. Вот и ищу
утешения на дне рюмки. А теперь принесло этого Думбрайта, провалиться бы
ему, и Нунке объявил сухой закон...

- Гость, верно, отдыхает с дороги...

- Какое там! Только прибыл, тотчас заперся с Нунке и Шлитсеном в
кабинете, просидели там с час. А теперь ходят, осматривают школу.
Заглядывают в каждый уголок.

- У вас уже были?

- Ко мне прибудут позже всех - мои комнаты в конце правого крыла. Зашли
бы как-нибудь вечерком! Посидели бы, потолковали... Так и подмывает
расспросить, что вы видали в России.

- Грустите все-таки по родной земле?

- Раньше высмеял бы любого, задавшего мне подобный вопрос. Отряхнул бы
прах с ног и трижды перекрестился. А теперь вот сосет тут и сосет! И чем
ближе к смерти, тем сильнее. Ненавижу, проклинаю, а тянет...

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату по-хозяйски вошел высокий
незнакомец, без пиджака, в одной рубашке с короткими рукавами.

- Мистер Думбрайт, которого мы все с таким нетерпением ждали, -
представил Нунке.

Лицо Думбрайта было квадратным. Небольшие глаза прятались под густыми
нависшими бровями, которые образовывали горизонтальную линию, отделяющую
верхнюю часть лица. Нижнюю, с тяжелым двойным подбородком, пересекал широкий
рот.

- Старый наш сотрудник, воспитатель русского отдела, знаток царской
разведки, генерал Воронов и воспитатель, который должен его заменить, Фред
Шульц, - отрекомендовал Нунке, с подчеркнутой учтивостью обращаясь к гостю.
- Я вам говорил...

Чуть шевельнув рукой, словно говоря "знаю", Думбрайт с откровенной
бесцеремонностью рассматривал только что представленных воспитателей.

- Сколько лет? - спросил он Воронова.

- Семьдесят первый. Через год кончается контракт.

- Мечтаете об отдыхе? Рано! Старые дубы покрепче молодых. А если учесть
ваш опыт...

- Опыт опытом, а старость старостью...

- Старость? А ну, дайте руку!

Соединив руки в крепком рукопожатии, Воронов и Думбрайт стояли друг
против друга не шевелясь. Лишь по тому, как краснели их лица, можно было
догадаться, что каждый вкладывает в это пожатие всю свою силу. Вот тела их
еще больше напряглись, лица побагровели. У генерала оно стало
багрово-красным, присутствующие были уверены, что он сдает. Но произошло
неожиданное.

- Ой! - приглушенно вскрикнул Думбрайт и едва не присел от боли.

Глаза Воронова еще возбужденно блестели, но в голосе чувствовалась
растерянность.

- Простите, ради бога, простите! Мне надо было предупредить, что я
этими руками когда-то подковы сгибал, - оправдывался генерал.

На губах Думбрайта впервые появилась улыбка.

- Но ведь вы на четверть века старше меня! Отлично, просто отлично!
0'кей, старина! - Думбрайт снисходительно, как старший младшего, похлопал
Воронова по плечу.

- Попробуем и с вами? - повернулся Думбрайт к Фреду.

- Упаси боже! Вы мою руку просто раздавите... Вот на ринге обещаю
продержаться минут десять. Вы ведь куда высшей категории... Впрочем...

Думбрайт прищурился и впился глазами в Фреда, словно ощупывал его.

- Фигура тонкая, но скроен ладно... Расчет на ловкость, молниеносность
и меткость удара... Чувствуется натренированность.. - медленно изрекал он
фразу за фразой.

Манера Думбрайта разговаривать была чем-то оскорбительна для
присутствующих. Он словно совершенно не замечал окружающих, а просто вслух
высказывал свои мысли, бесспорность которых подчеркивал категоричностью
тона, каким произносил каждое слово, - все равно, шла ли речь о вещах
важных, или о мелочах.

Несколько обескураженные неожиданным поведением гостя, Нунке и Шлитсен
переглянулись, словно спрашивая друг друга, как себя вести.

- Я вижу, мистер Думбрайт, вы любите спорт... осторожно начал Нунке.