Чтение 33–й страницы книги ~Невыполнимая миссия в Сомали~

Это было чудовищно. И никак нельзя вмешаться. Второе изнасилование
произошло гораздо быстрее. Несколько ударов - и он излился.

Как только девушка освободилась, она встряхнулась, как животное,
вышедшее из воды, и застыла, даже не поправив одежду, словно была
напичкана наркотиками. Последний ее палач подошел и связал девушке
щиколотки. Между делом он смеясь воткнул ей указательный палец между
ягодицами. Она даже не вздрогнула.

Малко отодвинулся от окна с отвращением и задумался. Абшир не врал. В
комнату нельзя было проникнуть иначе, чем через массивную дверь.
Террористы на вид были молодые, хорошо тренированные, вышколенные. Даже не
зная, что за ними наблюдают, они не спали. Напрасно Малко, лежа на крыше,
ломал себе голову - он не мог найти способа проникнуть в здание, не
подвергая заложников огромному риску. Он вернулся к лестнице, спустился,
обошел здание вокруг. Надпись на входной двери по-арабски и по-итальянски
запрещала входить... Снаружи не было слышно ни звука. Он подошел к гаражу,
где русский ставил днем джип. Покрытая широким брезентом, в глубине стояла
машина. Малко приподнял край чехла и увидел желтый микроавтобус
"фольксваген". Тот, что увез заложников из Могадишо.

Получив максимум информации, он отправился назад через пустырь.

В нескольких метрах от Малко залилась длинным лаем собака, и ей
тотчас же ответил хор собачьих голосов из лагеря кочевников. Он
остановился в бессильной ярости. Так удачно добраться незамеченным до
рыбоконсервного завода, вернуться через пустырь и в нескольких шагах от
"лендровера"... Ему казалось, что он разбудил все семь тысяч жителей
Бравы. С бьющимся сердцем он замер, пытаясь что-то различить в темноте.

Поскольку ничего не происходило, Малко снова двинулся вперед,
спотыкаясь о камни.

Вдруг перед ним возникла фигура кочевника с огромной палкой в руке.
Поскольку его лексический запас на сомалийском был ограничен, Малко
заговорил с незнакомцем по-итальянски. Он попросил, чтобы его отвели к
Хаво, повторяя одно из немногих известных ему сомалийских слов "Агал"
[шатер].

Услышав несколько раз имя молодой женщины, собеседник, казалось,
наконец понял. Малко последовал за ним в лабиринт шатров и спящих
верблюдов. Один из них, испугавшись незнакомца, неожиданно встал и чуть не
укусил его. Наконец Малко узнал большой шатер, возле которого накануне
обедал. Сомалиец скрылся за пологом, долго шептался, потом внутренность
шатра осветилась, и перед Малко возникла Хаво с масляной лампой,
встревоженная неожиданным его появлением.

- Что происходит? - спросила она. - Сейчас глубокая ночь.

- Знаю, - отмахнулся Малко. - Но мне надо было немедленно поговорить
с вами. Я нашел для вас возможность отомстить убийцам брата.

Хаво опустила лампу на землю.

- Говорите.

Она выслушала Малко молча, иногда покачивая головой и внешне
невозмутимо, как будто то, о чем этот иностранец просит, - обычное дело.
Когда он закончил, молодая женщина покачала головой.

- Я должна спросить у отца. Приходите завтра, я дам вам ответ.

- Я не могу ждать, - возразил Малко. - Если вы говорите мне "нет", я
покидаю Браву через час.

Она поколебалась, потом решилась.

- Ладно, сейчас я его разбужу. Но отец будет сердиться. Он очень
плохо спит. - Малко остался один, вдыхая относительно прохладный ночной
воздух и вслушиваясь в лагерные звуки. Он смутно различал голоса
оставшихся в шатре. Разговор затягивался. Это начинало действовать ему на
нервы. Наконец полог раздвинулся и вышла Хаво.

За ее спиной Малко увидел фигуру ее отца.

- Мы согласны, - сообщила кочевница.

У Малко словно свалился камень с плеч.

- Отлично, - оживился он. - Я свяжусь с вами завтра через Абди, так
будет благоразумнее.

Но для него эта ночь еще не кончилась. Между тем было около трех
часов пополуночи.

Али "Святой" спал в кресле, уложив голову на свои подбородки, Фуския
тоже уютно примостилась в своем углу. Только неутомимый Абди жевал свою
травку, поблескивая живыми воспаленными глазами. Малко шепотом ввел его в
курс дела. Потом он осторожно разбудил Фускию и что-то сказал ей на ухо.
Наконец с трудом растолкал руководителя района.

Наступил решающий момент.

Али "Святой" постепенно приходил в чувство.

- Что происходит? - спросил он. - Где вы были?

Малко взял стул и уселся на него верхом.

- У меня к вам предложение, - сказал он толстяку. - Я знаю, как
освободить заложников, но для этого мне надо получить доступ к пище,
которую им носят.

Али Хадж вздрогнул.

- Вы хотите их отравить! Но сразу всех отравить не удастся!

- Я не хочу их травить, - уточнил Малко, - и не скажу вам, какие у
меня намерения. Если вы согласны мне помочь, Фуския останется жить с вами
в Браве. Она согласна. Только завтра она поедет в Могадишо за вещами. Ну
как?

На этот раз Али "Святой" проснулся окончательно. И встревожился.

- А если я не захочу? - пустил он пробный камень.

- Все решается просто, - ответил Малко. - Я сейчас стреляю вам в
голову, и сегодня же ночью мы уезжаем в Кению.

Все смолкли, будто тихий ангел пролетел в обличье мафиози. Такие
предложения обсуждать трудно: Али Хадж потер плохо выбритую щеку и сказал,
как бы обращаясь к самому себе:

- Это очень опасно. Члены партии мне не очень-то доверяют... Но я
попробую помочь вам.

- Надо не пробовать, - жестко поправил его Малко. - Надо, чтобы
получилось. Ну, так как?

- Согласен, - выдохнул руководитель района.

Он поискал взглядом Фускию, и она состроила ему такие глазки, что сам
Пророк не устоял бы. Малко встал. Он смертельно устал. Даже если Али Хадж
предаст его, он не хочет больше разговаривать этой ночью.

- До завтра, - сказал он. И напомнил: - Так мне завтра нужно знать
насчет пищи заложников.

Они вышли все трое. Абди шел замыкающим. Как только они оказались на
улице, Фуския накинулась на Малко.

- Что ты ему наговорил?! - шипела она, вне себя от ярости. - Я не
хочу выходить за него и оставаться в Браве.

Малко ласково обнял ее за талию.

- Нужно соблюдать правила игры, детка, - сказал он. - Завтра ты
поедешь в Могадишо. Я дам тебе письмо для моего друга в посольстве. Он
подготовит тебе заграничный паспорт. А я останусь здесь, чтобы все-таки
попытаться спасти заложников. Затем присоединюсь к тебе, и мы вместе
отправимся в Джибути...

- Но почему ты хочешь, чтобы я ехала раньше? - возмутилась Фуския.

- Потому что мне нужно, чтобы ты отвезла сообщение в Могадишо, -
признался Малко. - Моему другу из посольства.

Они прибыли в отель. Ни слова не говоря, Абди свалился на свою
походную койку и тут же заснул. Малко едва успел лечь, как через несколько
минут тоже спал...

План, который он только что составил, опирался на признание Абшира.
Малко очень надеялся, что сомалиец сказал правду. Иначе ему придется
мучиться напрасно. Или, скорее всего, погибнуть в Браве.

Малко проснулся внезапно. Солнце стояло очень высоко. Уже, наверное,
перевалило за полдень. Фуския еще спала. Чувствуя, что Малко зашевелился,
она, в свою очередь, открыла глаза.

На данный момент хоть одно хорошо: Али "Святой" оправдал свое
прозвище, он не выдал их.

Малко оделся и вышел из номера. Абди сидел под навесом с чашкой кофе,
глаза его были краснее обычного.

- Руководитель района на обувной фабрике с делегацией из Могадишо, -
сообщил шофер. - Он просил вам передать, что занимается вами. Его машина
отвезет Фускию после обеда.

Малко вернулся в номер сообщить хорошую новость Фускии. Она
нахмурилась:

- Мне стыдно, - призналась она, - он такой милый! Представь, когда он
узнает, что я не вернусь... Он с ума сойдет от злости. Надо бы сказать ему
правду.

Малко почувствовал, как маленький холодный язычок пробежал у него по
позвоночнику. Бывают моменты, когда честность стоит слишком дорого.

- Не делай этого, - сказал он. - Во-первых, он не даст тебе уехать из
Бравы. А здесь становится опасно. Партийцы занялись поисками Абшира.
Лучше, чтобы, когда найдут его труп, ты была в Могадишо.

Она кивнула.

- Может быть, ты прав... Но ты быстро приедешь?

- Очень быстро, - заверил Малко. - Я напишу письмо моему
американскому другу. Ты отнесешь его ему перед тем, как идти домой, чтобы
никто не мог за тобой проследить. В этом письме просьба, чтобы он
подготовил тебе паспорт и ты смогла уехать со мной. Затем ты будешь ждать
моего приезда.